Импортный свидетель (сборник)
Шрифт:
— Мой подчиненный, — спокойно ответил зам, — а что случилось?
— Кто ему позволил уничтожать дерево?
— Какое дерево? — оживился замзавотделом. — Никаких деревьев он, насколько мне известно, не уничтожает, а, наоборот, состоит членом Общества охраны природы.
— Он, что же, не поставил вас в известность о том, что громадный тополь перед моими окнами уже пилят?
Наступила пауза.
— А-а-а, тополь, — наконец сказал Почтенный, — так ведь там, возле вас, планируется газетный киоск — о гражданах надо заботиться, — ухмыльнулся замзавотделом, — и вы, товарищ прокурор, всегда
— А документы есть о том, что он болен? — спросил я больше по привычке, чем потому, что я такой, бюрократ.
— Есть документы, есть, — с готовностью доложил Почтенный. — Можете зайти посмотреть завтра.
— Очень хорошо, что есть документы, сегодня тополь будет стоять на месте.
— Да нет, товарищ прокурор, на этот раз, уж извините, это наша компетенция.
Я и сам знал, что это не моя компетенция, поэтому положил трубку.
— Ну как? — подошел к окну один из рабочих.
— А никак, идите доложите своему начальнику, что прокурор — бюрократ и, пока не получит документов, не увидит их, не проверит, пилить дерево не разрешит. Ну, сами знаете, что сказать.
Рабочие ушли, а я позвонил Пончикову — ответственному секретарю нашей районной газеты с просьбой выступить на тему охраны природы, упомянув факт, свидетелем которого только что был сам.
— Кстати, у меня был Раскольников, лесничий, принес отличный материал, подправишь — напечатаешь.
Но этим проблема тополя не исчерпалась. Мне позвонили из райкома:
— Товарищ Нестеров, мы вас уже год знаем как принципиального коммуниста, который попусту не растрачивает свое оружие прокурора, а сейчас нам стало известно, что вы контролируете действия исполкома, и даже такие мелочи, как зеленые насаждения, я уж не говорю, что вы однажды не по-товарищески обошлись с товарищем Почтенным.
— Я не контролирую действия исполкома, а осуществляю надзор за законностью этих действий, — ответил я, оставив без внимания упоминание о замзавотделом, — И кроме закона у меня есть еще собственный моральный кодекс. Между прочим, в любом подзаконном акте, и в том числе в решении исполкома, должна быть основа — гуманность.
В трубке помолчали, а я возликовал: тополь будет стоять.
…Как-то, когда этот вопрос стал уже историей, был я в исполкоме, зашел к замзавотделом товарищу Почтенному и попросил его показать мне документ о том, что тополь действительно болен. Почтенный долго рылся в ящиках шкафов, испытывая мое терпение, в конце концов достал из папки, лежавшей сверху на столе, письмо старого врача, который писал, что от этого тополя сыплется пух, засоряет его квартиру и от этого якобы могут возникнуть легочные заболевания. Фамилия этого человека, по странной случайности, была точно такой же, как у замзавотделом…
Небольшую ранку, оставленную бензопилой «Дружба» на стволе, я собственноручно затер землей и залил медицинским
Однако товарищ Почтенный сумел крепко мне отомстить и за тополь, и за автобус, и даже еще вперед, не знаю за что. Сам он не писал анонимок, но, рассчитав, что бюрократическая машина вполне может сработать, правдами и неправдами раздобыл копии анонимок и отправил их в Москву с сопроводительным письмом на бланке районного исполнительного комитета. Якобы райисполком просит Прокуратуру СССР разобраться. Он понимал, что все проверить невозможно и в Москве могут подумать, что в них есть правда или доля правды; кое-что могут взять на веру без проверки — и чем черт не шутит…
Именно Почтенному я обязан тем, что весь отпуск сражался за справедливость, бегая из одной инстанции в другую. А всего-то четвертушка бумаги испортила отпуск:
В Прокуратуру СССР
Управление кадров
К сему направляются на рассмотрение жалобы на прокурора района Н. К. Нестерова, написанные в разное время и по разным поводам.
Заместитель заведующего отделом райисполкома М. Е. Почтенный
И в прокуратуре заработал механизм. Спустили письмо в республику, взяв ответ под контроль, а те в свою очередь в область…
В письме-бланке Прокуратуры СССР, которое я получил с утренней почтой, поперек основного текста, напечатанного на машинке, рукой прокурора области было написано: «Тов. Нестеров, прошу вас ознакомиться с документом и сообщить свое мнение».
Я принялся читать документ, впрочем очень короткий:
Прокурору О-ской области т. Гордецову И. А.
Уважаемый Иван Афанасьевич!
Редакция «Литературной газеты» связалась с пресс-группой Прокуратуры Союза ССР и просит, если вы сочтете это возможным, предоставить материалы дела Камоликова, Солнцева, Масленникова, обвиняемых по статьям (далее шел — перечень статей Уголовного кодекса РСФСР), для разработки и публикации их на страницах газеты.
Мы, со своей стороны, поддерживаем редакцию.
Помощник Генерального прокурора СССР государственный советник юстиции 3-го класса руководитель пресс-группы Ю. Юдин
Я не возражаю. Но только после того, как обвиняемые будут осуждены, и даже после того, как дело рассмотрит областной суд. Печать — оружие массовое.
Это я и доложил прокурору области. И добавил, что лучше ему спросить об этом прокурора соседнего района, который вел дело Масленникова. Иван Афанасьевич хмыкнул:
— О тебе же забочусь, от анонимок избавляю, а ты ершишься.
Еще до моего отъезда в отпуск состоялся суд, на котором получили по заслугам все, принимавшие участие в хищениях хлеба. Так и должно было быть, чтобы справедливость и законность восторжествовали.