Индотитания
Шрифт:
КАЛИГУЛА. Что такое шлюхтич? Это имеет отношение к извращениям?
КОНТУШЁВСКИЙ. Р-р-р-р!
ПРОФЕССОР. Конечно, имеет! Он — высококлассный садист.
ЛЕНЬКА.
ЖОРА. Ха-ха-ха!
КАЛИГУЛА. Кто такой садист?
ПРОФЕССОР. Это тот, кто причиняет боль другим и испытывает от этого сексуальное возбуждение.
КАЛИГУЛА. Понял. Я тоже садист.
ПРОФЕССОР. Ура! Контушёвский теперь не один.
КОНТУШЁВСКИЙ. Если откровенно —
КАЛИГУЛА. Я весь внимание.
КОНТУШЁВСКИЙ. Существует два вида такой казни. Быстрый и медленный. Для начала кол смазывают жиром. Мусульмане — бараньим. Я же предпочитал свиной.
ЛЕНЬКА. Почему именно свиной?
КОНТУШЁВСКИЙ. Христианину, буддисту или язычнику — все равно каким. А вот для казнимого мусульманина или иудея свиной жир — еще один болезненный фактор, вызывающий дополнительные мучения. Надо учитывать всякие мелочи, чтобы жертве было хуже…
ХАСАН. Вот собака!
КОНТУШЁВСКИЙ. Ха! Я же говорил, что в мире не существовало палача лучше меня.
Так вот. При быстром способе казни жертва ставится на четвереньки, и кол сзади вгоняется молотком. Высшая степень искусства — направить кол так, чтобы он вылез изо рта через язык. Потом кол втыкается в землю, и казненный выставляется на всеобщее обозрение.
КАЛИГУЛА. Здорово! А медленный способ?
КОНТУШЁВСКИЙ. При медленном кол уже торчит в земле. Ноги и руки казнимого связываются особым образом, и тело насаживается сверху. Но — неглубоко. Таким образом, жертва может сидеть на колу долго, и зрители смогут наслаждаться ее мучениями несколько дней. Если почаще поливать преступника холодной водой, то он будет орать до трех суток.
ХАСАН. Я не забыл своего обещания. Я тебя обязательно найду! И проделаю с тобой то, о чем ты только что рассказывал. Только конец кола посыплю перцем!
КОНТУШЁВСКИЙ. Ого! Вот до чего я в свое время не додумался. Надо же, какой интересный совет. Спасибо.
ЖОРА. Ну вас всех к черту! Профессор, ты, случайно, в позапрошлой жизни не был капитаном Мешковым?
ПРОФЕССОР. Был. После вывода войск из Афганистана я уволился из армии, купил себе парочку дипломов и стал профессором.
ЖОРА. А ты помнишь нас?
ПРОФЕССОР. Конечно. Способные молодые ребята.
ЖОРА. Получается, что именно тебе мы обязаны умением убивать? Так сказать — без эмоций.
ПРОФЕССОР. Да. «Спасибо» скажете?
ЖОРА. Даже не знаю…
КОНТУШЁВСКИЙ. Эй, Калигула! О чем прошлой ночью беседовали Хасан с Профессором?
КАЛИГУЛА. Хасан вспомнил, что именно Профессор был наставником его юности и толкнул на путь убийцы.
КОНТУШЁВСКИЙ.
КАЛИГУЛА. Он сказал Хасану, что его дуб срубят в течении недели.
КОНТУШЁВСКИЙ. Профессор, откуда ты это узнал? Отключился, мерзавец! Эй, Хасан! И этот тоже…
Мыслетишина
Вечер того же дня
ФЛАВИЙ. Какое небо черное. И ветер.
КОНТУШЁВСКИЙ. У меня уже две ветки обломало.
ФЛАВИЙ. Я видел, как она перебежала улицу.
КОНТУШЁВСКИЙ. Ну-ка, ну-ка… Да, представьте себе, она у него. Интересно, как ей удалось открыть двери? Ведь дома никого нет, кроме него. Наверное, зубами.
ФЛАВИЙ. И чем они занимаются?
КОНТУШЁВСКИЙ. А тебе не видно?
ФЛАВИЙ. Нет.
КОНТУШЁВСКИЙ. Второе окно справа на первом этаже.
ФЛАВИЙ. Не видно.
КОНТУШЁВСКИЙ. Ну, тогда я тебе сообщу. Они занимаются своим обычным делом.
ФЛАВИЙ. Как это возможно? У него не работают ноги, а у нее — руки.
КОНТУШЁВСКИЙ. Если ты такой дурак, то я тебя просвещу: для занятия сексом нужны не руки и ноги, а немного другие органы.
КАЛИГУЛА. Подробнее.
КОНТУШЁВСКИЙ. Он сидит в инвалидном кресле, а она сверху. Оп-па! Сидела… Кресло завалилось назад. Барахтаются.
КАЛИГУЛА. Ха-ха!
КОНТУШЁВСКИЙ. Слушай, Калигула, неужели ты не вспомнил свою первую жизнь?
КАЛИГУЛА. Немного. Помню, что был императором. Вспомнил, как меня звали. А остальное — так, некоторые картины. Какие-то ноги, задницы… И еще — конь.
ФЛАВИЙ. Какой конь?
КАЛИГУЛА. Светло-серой масти. Его звали — Инцитат.
КОНТУШЁВСКИЙ. Которого ты завел в здание сената и объявил сенатором?
КАЛИГУЛА. Наверное.
ФЛАВИЙ. Единственный, кто не хотел его убить — это конь. Неудивительно, что он назначил Инцитата сенатором. Чего только не сделаешь ради хорошего друга.
КОНТУШЁВСКИЙ. Лучше бы он ввел туда осла. В сенате любой страны мира заседают родственники именно этой ушастой скотины.
ФЛАВИЙ. Что это с погодой творится? Ну и ветер! И гром гремит. Начался дождь.
ПРОФЕССОР. Эй, Хасан!
ХАСАН. Слушаю.
ПРОФЕССОР. Готов?
ХАСАН. Уже?
ПРОФЕССОР. Да!
ХАСАН. Готов.
ПРОФЕССОР. Сейчас.
ХАСАН. Прощай.
ПРОФЕССОР. До встречи.
ХАСАН. Я не желаю с тобой больше встречаться.
ПРОФЕССОР. Это не в твоих силах.
Мощный раскат грома
ФЛАВИЙ. Ух!
КОНТУШЁВСКИЙ. Ай!
ХАСАН. Хря-я-я!
ЖОРА. Я видел молнию! Что там у вас происходит?
ЛЕНЬКА. Я тоже видел. Она ударила в место, где растут дубы.
КОНТУШЁВСКИЙ. Ох! Больно-то как!