Инкубатор, или Необыкновенные приключения Юрки Гагарина
Шрифт:
А вот Седой его ненавидит, и пару раз чуть не побил, когда тот достал его нудными нравоучениями. Седой — тёртый калач, ещё в девяностые ушёл в частный издательский бизнес. В один прекрасный день в его офис ввалились бандиты. На его глазах грохнули директора, в Седого тоже стреляли, но не попали. Тогда разборки такого рода были в порядке вещей. Народ продолжал быть самым читающим в мире и на книгах делались целые состояния. Так убили издателя из «Нового времени» Дубова. Говорили, что не захотел отдать крупному конкуренту коммерчески выгодную книгу. Потом убили директора другого издательства. Даже в Кезину стреляли, отвечала за учебники в московском
Книги в начале девяностых продавали лучше водки, грузовиками, десятками, сотнями тысяч экземпляров. Отгрузил Седой бестселлер Виктора Суворова, тысяч 25 книжек «Аквариум», получил через неделю мешок с наличными. Бывало, что грузовики с книгами пропадали и мешки терялись.
Тогда обращались к людям типа автора поэтического сборника за помощью; те забивали «стрелу». Иногда со стрельбой, иногда без. Всякое было, много чего навидался в своей жизни Седой, бывший детский художник-иллюстратор.
Кличку получил из-за цвета волос. Он вообще-то не седой, просто такие ярко-пепельные волосы. Когда свет потух и дом закачался, Седой решил, что это коммунисты по второму кругу штурмуют Останкино, что опять революция. Ну и пошёл сражаться против Абрамовича и прочих богачей. Человек с высшим художественным образованием, уважаемый художник, скатился до торговли продукцией секс-шопа, о чём тут говорить! Не захочешь, а полезешь в самый ад.
Характер у Седого невыносимый, а солдатом оказался надёжным. Юрка на него не нарадуется. Он-то думал, художник только кисточку держать и может, а тот и трофейное оружие освоил быстро, и других обучил. Взгляд, говорит, у художника сродни конструкторскому, всё схватывает сразу. Почему он и «волгу» свою сам ремонтирует. А стреляет со снайперской точностью.
Осколком задело Доктора, так Седой его на себе вынес из-под обстрела. Тот рукой лоб потрогал, увидел, что кровь и в обморок грохнулся. Седой над ним смеялся: так ты чего, липовый, что ли, доктор? Диплом купил, раз от крови — в обморок? А тот: да ви что, Седой, какой купиль, как купиль! Я ж психиатр, какая кровь! Взвился армянин от обиды, чуть не подрались мужики.
Доктору под 60, с нормальным таким пузцом, лысоват, в очках, задранных на высокий лоб. Отложил в сторону автомат, сидит, читает последнюю книгу Олёны Жлобски «Пособие по ловле на живца миллионеров», взял с собой, засунул в карман на бегу. Очень, говорит, много пациенток, особенно из числа провинциальных девушек, приехавших в Москву и спятивших на почве творчества Жлобски, просмотра передач «Дома-102» и репортажей из жизни всех этих, извините за выражение, «светских» львиц, больше напоминающих драных кошек.
Рядом с Управдомом спит Лёха, девятнадцатилетний пацан, случайно затесавшийся в команду. Сынок богача-олигарха, истеричный, трусливый засранец. Просто никудышный типчик. Всю дорогу — или: «Мой папа вам покажет!», или плачется по поводу папиного «Феррари», который взял без спросу и бросил на парковке у дома № 48 — что с машиной будет? Отказывался брать в руки оружие: я не буду стрелять в инопланетян, я — пацифист! Через какое-то
Юркин пыл охладил Седой: зря стараешься, его не заставишь взять в руки оружие. Ибо сынки русских богачей, разворовавших бюджет, выбирают не «калашников», а «пепси». Типичный сынок чиновного барыги, нового госслужащего в швейцарских золотых часах и с бриллиантовыми запонками. Обсуждали события в Останкино, побитые на парковке машины. Чирик, возьми и подколи Лёху в своём стиле: «Хана теперь «Феррари», ездить тебе на «Оке», как всем нормальным людям!». Так этот Лёха набросился на Чирика с кулаками, еле его оттащили. Орал, как резаный: да чтобы я, да на «Оке»! Я быстрее удавлюсь!
Юрка решил провести перекличку, чтобы люди чувствовали ответственность друг перед другом, не расслаблялись и не забывали, что они на войне. Все перед глазами Юрки Гагарина, но порядок есть порядок.
— Седой? Есть! Барон? Есть! Абай Едос? Абай Елдос! Управдом? Есть! Доктор? Есть Доктор!
— Далее. Лёха?
Молчание.
— Лёха?
Сидит и молчит — нарочно. Тот еще засранец, этот пацан. Всё делает наоборот, назло, из желания подчеркнуть, что его папа — известный богач. Как щенок-подросток задирает старых кобелей, пытаясь отстоять свою территорию.
— Лёша, вы оглохли? — Юрке на помощь пришёл Доктор. — Вас же зовут.
Тот брезгливо поднимает вверх указательный палец, дескать, вот он я, чего спрашивать. Но и Юрка идёт на принцип:
— Лёха?
Тот не выдерживает, орёт:
— Да что вы тут ваньку валяете, мы вам не солдатики! Все и так на виду, чего вы нас достаёте!
— Лёха? — в четвертый раз повторяет упрямый Юрка, но уже с угрозой в голосе. На Лёху шикают, тебя убудет, что ли, если нормально ответишь?
— Ну, я Лёха.
— А без ну?
— Без ну Лёха. Достали уже! Тут что, армия, что ли? Ничего, ничего, мой папа вам покажет, я ему скажу. Что вы меня силой удерживали, хотели выкуп! Нашёлся тоже, командир! Сначала за парковку заплатите!
При этих словах у Управдома радостно сверкнули глаза. Так вот, кто тут воду мутит, подумал Юрка, кто подрывает твой авторитет, ведёт за спиной враждебную деятельность. Ладно, хрен с вами, ваш вызов я принял. И громко позвал:
— Седой!
— Есть, командир!
— Сделай проход в растяжках на пожарной лестнице.
— Не понял. Зачем?
— Отпустим человека к папе. Пусть идёт.
— Так там же рвануть может!
— А вдруг, не рванёт? — повернулся к засранцу. — Ну что, Лёха, давай прощаться. Иди домой. Привет передай папаше.
И отвернулся, подумав: в армии и не таких обтёсывали. Сколько раз было: «Да ты знаешь, кто мой папа? Да мой папа тебе яйца оторвёт, ты понял, сержант? Я счас позвоню, он ребят пришлёт, глаз тебе на жопу натянут, кровью будешь харкать». Такому обязательно надо сразу по соплям. Без подготовки, пока ротный не видит. Словами, как говорится, делу не поможешь. Да в поддых, чтобы воздух ртом половил, как рыба, выброшенная на берег, задыхаясь, подумал о жизни, папочку вспомнил, девочек, клубы ночные, вечеринки с кокаинчиком. Для дела, чтобы поменьше в дискуссии вступал. Потом будет, как шёлковый. В глаза будет заглядывать: «Товарищ сержант, рядовой такой-то явился! Готов выполнить любое задание!». Готов? Ну и молодец. Шагом марш, сортир драить, да всю неделю, да без увольнительной! Чтобы служба мёдом не казалась.