Инсбрукская волчица. Том первый
Шрифт:
– - Можно войти?
Дюрр недовольно поморщилась -- она только-только рассадила учениц, а теперь из-за одной нерадивой снова всё перемешивать, точно карты в колоде?
– - А-а, никак вы -- Милица Гранчар? Мало того, что умом не блещете, так ещё и опаздываете?
– - Простите, я проспала, -- мямлит в ответ Мила.
– - Да-а, проспала! А если пожар начнётся, вы тоже будете спать? Здесь порядок должен соблюдаться, вы меня поняли?
– - Поняла...
– - Полный ответ!
– - Я вас поняла, фрау Дюрр...
– - Господи, ну у вас и произношение -- как в бочку говорите. Поработайте над ним серьёзно.
Дальше она заставила нас с Хельгой встать,
Почему-то когда классная дама отчитывала Гранчар, я почувствовала себя довольно гадостно, хотя эти язвительные комментарии адресовались не мне вовсе, а Миле. Жаба опять сделала акцент на её произношении, дескать смотрите, какой у неё чудовищный акцент. Некоторые ученицы захихикали над нерадивой хорваткой, чему классная дама не препятствовала вовсе. Нет, я всё, конечно, понимаю -- Гранчар глупа сама по себе, но как, простите, ей избавиться от акцента? Для неё ведь немецкий язык не родной, а значит, у неё не будет идеального произношения. Ещё не раз и не два Дюрр продолжала науськивать одноклассниц на отстающую ученицу, чем добивалась, скорее, не улучшения её успеваемости, а полного падения всякого интереса к учёбе. Не то, чтобы я так уж жалела Гранчар, но когда я примерила её шкуру, я стала гораздо лучше понимать Милу и всё, что она чувствовала от этого.
Глава 10. Гадкие утята
– - Ну куда ты "а" лепишь?
– - с досадой прикрикнула я.
– - Тут "е" писать надо.
– - Не кричи, -- буркнула в ответ Мила.
– - Да как тут не кричать, когда я тебе тысячу раз объяснила, а ты ни в какую!
Заниматься с Милой Гранчар было всё тяжелей и тяжелей. С каждым днём я чувствовала, что у меня вот-вот сдадут нервы. Немецкий язык для неё был просто пропастью. Она в простейших предложениях делала кучу ошибок. Разумеется, наша учительница, фройляйн Лауэр снисходительно относилась к знаниям хорватки и долго билась над её поистине ужасной грамотностью. В силу молодости, она жалела эту неряшливую, угрюмую и чем-то вечно озадаченную ученицу, очевидно полагая, что она такой стала от напряжённых отношений в классе.
Да, немудрено в таком коллективе растерять прежний интерес к учёбе. Во мне же боролись два чувства к Миле -- это и отторжение от неряшливой хорватки, и сочувствие к ней. Как раз на перемене ученицы буквально окружили нас и, таращась на Милу, засыпали вопросами:
– - Ты чья такая будешь?
– - спрашивала Маррен Кюрст.
– - Как так "чья"?
– - не поняла Мила, пытаясь при этом улыбаться, однако выходило всё неестественно.
– - Ну, в смысле, Филипп Гранчар не твой отец?
– - А вы его знаете?
– - Мила, кажется, несколько смутилась. Казалось, она стесняется своего отца, упоминает о нём неохотно, хотя я лично видела Филиппа Гранчара и ничем, кроме надменности, он не отличался от остальных.
– - Надо же, дочка контуженного!
– - воскликнула Хильда Майер и громко рассмеялась.
– - Зачем вы его так называете?
– - спросила Мила, густо покраснев.
– - Я что-то не так сказала?
– - Хильда притворно захлопала глазками.
– - Он с моим отцом работает, его
– - Они с контуженным -- два сапога пара, -- вставила Ирма.
– - Да, мы с папой -- два сапога пара, -- вновь брякнула Мила, после чего по классу опять прокатилась волна смеха.
– - А ты смешная, правда.
А Мила, простодушное создание, думала, видимо, что они просто веселились, что они смеялись над её словами, над её шуткой, а не над нею самою.
Изначально и я воспринимала прозвища, как что-то безобидное. Думала, весёлые девочки, любят пошутить, потому я ничего не заподозрила, когда кто-то назвал меня шайбой.
– - Рот до ушей, лицо приплюснутое, просто шайба, -- не унималась Хильда Майер.
– - Эй, шайба!
– - взвизгнула сзади Кюрст, да так, что я аж подскочила и резко повернула к ней голову.
– - Видишь, отзываешься уже, -- хохотнула Хильда.
Смех их был настолько заразительным, что я смеялась вместе с ними. Я ведь и не догадывалась, что надо мной тоже смеются. Это была только разминка перед настоящей травлей. Но пока я оставалась в счастливом неведении, одноклассницы продолжали перемывать кости отцу Милы.
– - Гранчар у нас знаменитость!
– - Хильда многозначительно подняла палец.
– - Как въехал сюда, стало на фабрике весело -- постоянно то поёт, то говорит сам с собой, особенно когда с похмелья.
– - А чего он сюда приехал? Неужели в Далмации не жилось?
– - Видели его, у вокзала валялся пьяный.
– - Так он что, до глюков допился?
Это уже было просто омерзительно. Я видела, что Мила с трудом сдерживает слёзы, и тогда во мне проснулось чувство справедливости.
– - Прекратите сейчас же!
– - крикнула я.
– - Это гадко так об её отце говорить.
Одноклассницы переключились на меня.
– - А что такого? Разве это не правда?
– - спросила Кюрст.
– - Не суйся не в своё дело, шайба. Не тебя же обсуждаем, да? Вот и молчи себе.
Я покорно села за парту, а одноклассницы продолжали обсуждать и Милу, и её чудаковатого отца, а теперь ещё и меня, что я де вступилась за Милу, стало быть, мы подруги. Ну конечно, выбрали удобный объект для травли и любого, кто посмеет сказать слово против, начинают травить за компанию. Вроде самые обычные и нормальные девочки, а ведут себя, как жадные вороны. Почему-то тогда я думала, что все мои проблемы и обидные прозвища вроде "шайбы" или "дылды" от того, что я общаюсь с Милой, и пыталась как-то отделаться от налепленного на меня ярлыка, но позже поняла, что надо мной издевались только за то, что я есть, за то, что вообще жива. Как с первого дня я стала "гадким утёнком", так и осталась им до конца.
Потом я не раз думала о том, каким иногда важным бывает самое ничтожное событие в судьбе человека. Да что там человека! В жизнях нескольких десятков людей -- в жизнях и в смертях.
Что было бы, если бы инспектор учебного округа, присутствовавший на экзамене, всё-таки настоял на том, чтобы Милу Гранчар не зачисляли в гимназию, дав ей ещё один год для подготовки? С кем бы я тогда оказалась за одной партой? Как бы проходила дальше моя школьная жизнь? А что было бы, если бы Мила вообще не явилась в тот самый первый учебный день? Иногда сущая мелочь может повернуть в неожиданную сторону все последующие события. Стала бы я изгоем, если бы с самого первого дня со мной рядом не оказалась эта странная неряшливая, нескладная девочка с таким непонятным и сложным выражением лица?