Ирано-таджикская поэзия

Рудаки Абульхасан

МАРСИЯ

Освободясь от нашей скорби, она от нас ушла, Но скорбь осталась в нашем сердце, горька и тяжела. Она росла в саду, как пальма, но хлынул вдруг поток, И пальму вырвала из сада слепая сила зла. Тот, кто цветенья этой пальмы лишился в день тоски, С трудом поверит в то, что где-то другая расцвела. Найти — я знаю — невозможно мне с помощью людей То место, где она сокрытый приют себе нашла. Светильник

сердца погасило, дохнув, небытие,— Так разве может быть для сердца печали ночь светла? Поскольку ты, Джами, согнулся под бременем разлук, Ты ждешь, чтоб вечный сон коснулся и твоего чела.

КЫТА

* * *

Подлец пребудет низок, — пусть даже высоко Воссядет на престоле царя и полководца. И пыль низка, — пусть даже противу естества, Взметенная бураном, на небо вознесется.

* * *

Не обольщайся прелестью красавиц, Пленительно расцветших в том саду. Ты в будущем году к ним охладеешь, Как к прошлогодним — в нынешнем году.

* * *

От сребролюбца-хвастуна ты щедрости не жди, Хотя он милости сулит, — он просто врет безбожно. Увы, пословица гласит, что можно из дерьма Слепить лимон иль апельсин, но нюхать невозможно.

* * *

Бездарному, как ни старайся, ничем нельзя помочь, Бесплодны все твои усилья, и труд напрасен твой. На глиняный забор сухую колючку положи,— Не расцветет она от солнца и влаги дождевой.

* * *

Сказал я своему кумиру: «Моей любви стекло Не разбивай камнями гнева, меня ты пощади. Жестокость прогони из сердца, о гордая, молю: К моей груди своею грудью спокойно припади!» Она ответила с улыбкой: «Не думаю, что ты Спокойным будешь, если грудью прильну к твоей груди!»

* * *

Взгляни, о боже, на великих, что правят городом моим,— Им тесен мир, они друг в друге упрямых обрели врагов. Вот, например, на заседанье придут к духовному главе, Но каждый это заседанье возглавить с гордостью готов. Из-за ничтожной пяди поля, принадлежащего не им, Они воюют, обнажая кинжалы длинных языков.

* * *

О шах! Простой народ — сокровищница; помни, Что золотые в ней таятся клады жизни. Как вору, отруби ты руку полководцу, Что грабит подданных — сокровище отчизны.

* * *

Всегда нуждаемся мы, люди, в хорошем дружеском общенье, Где общество, там совокупность, а совокупность нам нужна. Не

разрывай стихи на стопы, когда читаешь их напевно: Стопа, что вырвана из строчки, — пуста и смысла лишена.

* * *

Я поднял выю помыслов высоких, Освободившись от ярма стяжанья; Презрел богатства, власть. Мне светит бедность; Пред ней, как ночь пред солнцем, тьма стяжанья.

* * *

Джами, ты ворот жизни спас из лапы бытия, Но не схватил рукой подол того, что алчешь ты. Погибло шесть десятков лет. Закинь же невод свой, Чтобы с уловом он пришел всего, что алчешь ты.

* * *

В саду словесном соловей таланта, данного творцом, В семи двустишьях создает напев живой, созвучий строй. В любой газели — «Хафт пайкар» хранителя казны Ганджи, И сто сокровищ смысла в ней, когда сумеешь ты, открой. Семь бейтов суть одна газель, а каждый бейт — из двух мисра. Не возмущайся, что газель зовут «семеркою двойной». Пусть будет бейтов шесть иль пять, по сути это та ж газель. Ты вглядывайся в грани строк, следи за тайной их игрой.

* * *

Отцом достойным не хвались, невежда, И не позорь седины старика, Ветвь хоть растет на дереве плодовом, Бесплодной — ей цена не велика.

* * *

Ты дружбы не води с тем, кто глупей тебя. Достойнейшим всегда внимай, благоговея. Но и не докучай тем, кто мудрей тебя, И мудрый хочет быть с тем, кто его мудрее.

* * *

Певец газелей, обладай уменьем, Ты пеньем черствость душ развороши, Но скукою ненужных повторений И безыскусным пеньем не греши.

Чтобы, твое услышав исполненье, Мы не сочли б: стихи не хороши. Ведь сам поэт свое произведенье Рождает в муках сердца и души.

* * *

Когда тебя встречаю, каждый раз Я слезы лью и становлюсь незрячим. Ты — свет, ты — боль моих поблекших глаз. Когда у нас глаза болят, мы плачем.

* * *

Нет, не диван стихов здесь расстелил Джами. Я скатерть развернул, я подражал отцам. Здесь все найдешь, все, что найдешь, — возьми, Здесь только нет хвалы глупцам и подлецам.

* * *

Глупцов и подлецов, о ты, мой юный друг, Во имя благ мирских не восхваляй беспечно. Блага придут на срок и выскользнут нз рук, А между тем позор останется навечно.