Исход Авроры
Шрифт:
Я сразу понимаю, где нахожусь. Это «Лонгбоу» 6-й серии, та же модель, что и корабль, выданный моему экипажу при отправке на станцию Саган. Кажется, будто это случилось тысячу лет назад. Стены выкрашены в полированный серый цвет, но, взглянув на светильники, я понимаю, что мы в Складке – обычно они слегка голубоватого оттенка.
Я в камере предварительного заключения «Лонгбоу» – помещении размером три на три метра, используемом для перевозки заключенных или опасных грузов. Стены защищены от взрыва, панели управления с этой стороны тяжелой двери нет. Единственная мебель – матрас из пенополиуретана и система удаления отходов. Вентиляционные отверстия крошечные,
У меня такое ощущение, будто кто-то ударил меня по голове.
Как и любой хороший Альфа в свой первый год службы, Коэн соблюла правила. Мои запястья и лодыжки скованы магнитными наручниками. Они сняли с меня куртку, пистолет, клинок Саэдии, оставив мне самый минимум – серые брюки и футболку. А еще ботинки, однако шнурки забрали.
На полу возле двери стоит металлический поднос, на нем – нераспакованный пакет с протеином и картонная коробка с фильтрованной водой. Делая вид, будто мне больнее, чем на самом деле, я допиваю воду, поглядывая в угол комнаты. Замечаю крошечный черный кружочек камеры слежения на потолке – Коэн, похоже, спокойна, а вот ее Танк наблюдает за мной, как ястреб. Кстати, Коэн хороша – в нашем выпуске она была лучшей Альфой после меня. Собранный ею экипаж – это половина тех ребят, которых я и сам бы выбрал, если бы не пропустил Набор. В общем, сейчас делать особо нечего, кроме как ждать.
Пока мы бороздим Складку, я ощущаю под собой гудение двигателей. Мысли возвращаются к сестре и к остальным членам моего экипажа. Думаю о том, как мы вместе гонялись по Семпитернити. Казалось, будто нашу семерку не остановить. У меня в груди щемит от одной мысли о том, что могло с ними случиться.
Что, возможно, остался лишь я.
Где же ты, Скар?
Наконец, я слышу, как меняется звук двигателей, а затем слабое эхо громкоговорителя за дверью моей камеры. Металл слишком толстый, чтобы можно было разобрать слова, но я точно знаю, о чем они говорят: мы пробыли в Складке двадцать четыре часа, а это максимально рекомендуемая норма. Нужен перерыв.
Есть причина, по которой людям старше двадцати пяти не рекомендуется совершать длительные путешествия в Складку без предварительной заморозки более чем на несколько часов – даже молодые умы испытывают трудности с постоянным пребыванием в ней. Поэтому, согласно стандартным правилам Легиона, Коэн приказывает своему экипажу проскочить в ближайшие врата на перерыв.
Я чувствую, как оно начинается – странное головокружение, подсказывающее мне, что мы переходим из Складки в реальное пространство. Внутри у меня все становится невесомым, я сгибаюсь пополам, скрещиваю ноги, цветовая гамма меняется от черно-белой до цветной. И когда мы переправляемся через врата, мои пальцы скользят к ступням.
Эти ботинки десять лет ждали меня в хранилище Доминиона. Я до сих пор понятия не имею, кто их туда положил. Откуда дарители знали, что мне понадобится бежать из плена, и не один раз, а дважды. Но, честно говоря, учитывая, как сложилась моя жизнь в последнее время, я не собираюсь подвергать сомнению единственный счастливый случай, который мне выпал.
Фальшивая подошва отворачивается в сторону. Я нащупываю внутри гремлина – устройство, которое сгенерировало электромагнитный импульс, вызволивший нас с Саэдии из тюрьмы. «Лонгбоу» Легиона Авроры намного меньше, чем крейсер Армии Обороны Терры, и я как-то не особо уверен, какое
Все в точности так, как сказал Такка: любой дурак знает, что Легион Авроры месяцами искал мою тупую задницу в этом секторе. Итак, учитывая ситуацию с охраной, у меня был только один способ попасть в Академию Авроры, чтобы предупредить Адамса об угрозе со стороны Ра'хаама.
На борту корабля легиона Авроры.
Я делаю мысленную пометку послать Такке подарок за то, что он так быстро меня сдал. И, помолившись Творцу, нажимаю на кнопку.
Чувствую в ботинке ту же вибрацию. Жужжание на грани слышимости. И точно так же, как это произошло на борту «Кусанаги», в камере гаснет весь свет.
Камера отключается.
И, к счастью, магнитные замки на моих наручниках и на двери тоже отключаются.
В мгновение ока я оказываюсь на ногах, упираюсь ботинком в проем и раздвигаю его. Но тут мой живот скручивается в узел, я теряю равновесие, руки пытаются ухватиться за что-то, пока мое тело продолжает подниматься над полом. С остатками еды на подносе происходит то же самое, пустая коробка из-под воды плавает в пространстве.
Дверь открывается, и, выглянув в кромешную тьму коридора, я сразу понимаю, что произошло, – гремлин вывел из строя электронику не только в моей камере. Он вывел из строя электронику на всем корабле. То бишь двигатели. Систему жизнеобеспечения. И если не считать то, что обеспечивается силой тяги, – гравитацию.
Упс.
Я слышу голоса с мостика – Коэн, требующую обновить статус. Системы автоматического ремонта на «Лонгбоу» на самом высоком уровне, а это означает, что питание и двигатели могут восстановиться в любую секунду. И хотя я, возможно, и не в курсе, как долго это продлится, мне точно известно, что Альфа экипажа, скорее всего, предпримет по этому поводу. Для таких вещей существуют правила, и было время, когда я слыл настоящим приверженцем правил.
Я жду над люком, ведущим в машинное отделение, когда Мозг и Технарь проплывают мимо. Они не спеша надевают защитное снаряжение – костюмы и страховочные тросы – и пристегивают фонарики на шлемы. Те прорезают темноту полосами света. Гремлин отключил их связь, но атмосфера еще имеется, так что они могут разговаривать.
– Никаких признаков повреждений, – сообщает Технарь, быстрый жилистый бетрасканец по имени Трин де Вриис, который входит в тройку лучших из нашего выпуска. Если бы представилась возможность, он стал бы моим первым выбором после Кэт.
– По всему кораблю вырублено электричество, – сообщает Мозг, тыча пальцем в свой мертвый унигласс.
Это тот самый сильдратиец из клики Ткачей, который угрожал мне в доках. Его зовут Анет, он из десятки лучших нашего выпуска. Я какое-то время присматривался к нему, но его показатели по пространственной динамике оказались так себе. А его выступление в рукопашной в условиях невесомости вышло на уровне среднего.
Вот почему я, выбивая люк, ударяю де Врииса первым, летя на него копьем. Я врезаюсь ему в спину, и он задыхается, когда его лицевой щиток врезается в корпус двигателя. Гравитация достаточно низкая, и я могу использовать его собственный импульс для толчка, а корпус двигателя – в качестве опоры. И когда я с тошнотворным хрустом вывихиваю ему плечо, в темноте раздается его крик.