Исход Авроры

Кристофф Джей

– Не слушай, девочка.

– Не слушаю.

– Они хотят отвлечь тебя.

– Я знаю!

– …не знаешь. Не можешь знать. Мы не хотим, чтобы ты умерла, дочка. Ты ведь понимаешь, чего тебе это будет стоить, не так ли? В конце концов?..

– Дура, – беснуется отец. – Отгородись от них. Не слушай!

– Отец, ты не помогаешь! – реву я.

– …даже если ты одержишь победу в этой битве, ты не сможешь победить все, что ждет тебя…

Из носа Авроры начинает струиться

кровь, и это причиняет мне страдания. Крошечные трещинки на ее коже ширятся. И я знаю – оно говорит правду.

– …все, что ждет тебя, – лишь смерть…

Наша оборона рушится. Численность врага слишком велика. Корабли Тайлера плывут сквозь мрак. Взрывы озаряют ночь. Я вижу, как лицо моего отца искажается от ярости, как изгибаются его пальцы. И теперь и из его носа течет фиолетовая кровь, темный свет просачивается сквозь трещины в его лице.

– Тайлер, сколько еще? – требую я.

– Десять! Может, меньше!

– Мы не сумеем их удержать!

Ближайшие корабли Ра'хаама открывают шквал огня, кружась, завихряясь, плюясь. Они полностью игнорируют флот Семпитернити, сосредоточившись только на «Неридаа» – на Оружии, созданном, чтобы уничтожить гештальт-сущность, на Триггерах, способных выстрелить из него.

Я в отчаянии смотрю на отца, на Аврору. Их лица скользкие от крови, глаза скрыты тенью, но они все равно наносят удар: мощная волна превращает снаряды в сукровицу. Но прибывают все новые корабли, бесконечный рой, и я чувствую, как сердце в груди замирает.

– Тайлер, что там у вас?

– Рифтовый двигатель запущен! Но Путеходцам все еще нужно зарядить кристаллы!

– Кэл… – шепчет Аврора.

– Тайлер, мы не сможем их остановить! – воплю я во все горло.

– Кэл!

Я встречаюсь с глазами Авроры. В них вспыхивает звездный свет. Она покачивается рядом со мной. Губы ярко-красные. Глаза горят. Я узнаю этот калейдоскоп эмоций – восторг и исступление, ярость и радость, пьянящий зов битвы. Она протягивает руку к Семпитернити, и на кончиках ее пальцев потрескивает ток. Внутри нее сила крошечного божества.

– Я смогу.

Смотрю на Мировой Корабль и качаю головой:

– Нет, бе'шмаи, ты…

Она сжимает мою руку.

– Я смогу это сделать, Кэл.

Я обращаюсь к битве снаружи, вижу порабощенные корабли, приближающиеся к нам, расцветающее пламя, описывающее дугу среди звезд. Я притягиваю Аврору к себе, прижимаюсь губами к ее губам, ощущая вкус крови.

– Я с тобой.

Отец взмахивает руками в воздухе, разрушая суда, окружающие нас со всех сторон. Аврора тянет пальцы к Семпитернити, и кажется, будто вся галактика содрогается. Я чувствую пульсацию силы, покалывающую мою кожу. «Неридаа» трясется, стены гудят странной, фальшивой мелодией, когда в сердце Мирового Корабля зарождается энергия, и осколки эшварского кристалла внутри вспыхивают ослепительным светом.

– Что за чертовщина! – вопит Тайлер.

Правый глаз Авроры горит тем же светом, что

проникает сквозь трещинки вокруг него. Я чувствую, как она дрожит в моих объятиях, и поворачиваюсь к отцу, пытаясь перекричать нарастающий ритм этой прекрасной и в то же время ужасной песни.

– Отец, помоги ей!

Враг подбирается все ближе и ближе. Голод, нужда и смерть. Свет внутри Мирового Корабля вспыхивает снова, и в оболочке вселенной появляется бесцветная дыра. Губы Авроры заливает кровь, и мое сердце болезненно пульсирует, когда я вижу, как они кривятся в улыбке.

– Да, – шепчет она. – О, да.

– Готово! – кричит Тайлер. – Врата Складки открыты! Всем подразделениям отступать! Отступаем!

Одним последним яростным взмахом руки отец отрезает себя от побоища снаружи и возвращается на наш корабль. Я слышу, как меняется тональность песни «Неридаа», чувствую волну головокружения. Мы начинаем движение, а чернота за бортом пылает. Я цепляюсь за Аврору, так сильно, словно пытаюсь удержать от падения во мрак, пока мы проходим через мерцающие врата Складки.

Рифт швыряет нас через бескрайнюю космическую пропасть, кричащую и размытую. Я ощущаю в воздухе привкус пепла, чувствую, как мое тело растягивается, пространство вокруг меня сжимается, в кончиках дрожащих окровавленных пальцев звенит сила, радуга сменяется монохромом, а после снова становится насыщенной и великолепной.

И затем, в очередной вспышке невероятного света, все заканчивается.

Мы в безопасности.

Я держу Аврору в объятиях, поддерживая ее в вертикальном положении. Ее веки отяжелели, она моргает, будто видит сон. Подбородок у нее липкий от крови.

– Аврора? – зову я. – Ты меня слышишь?

Я умоляюще прижимаю ладонь к ее щеке.

– Аврора!

– Отличная работа, терранка, – раздается глухой скрежет. – Я почти впечатлен.

Я оглядываюсь через плечо на тень у себя за спиной. Мой отец сидит на своем троне, плащ ниспадает по ступеням алым водопадом. Под глазами у него синяки, подбородок испачкан бледно-фиолетовой кровью. Он медленно стирает ее пальцами. Я вижу, как морщины на его лице стали чуть глубже, плечи поникли – это лишь малейшие признаки перенесенного испытания. Но то, что он вообще проявил слабость, говорит о том, как сильно ему досталось.

Как им обоим досталось.

– Ты в норме? – спрашиваю я.

Он трет лоб, морщась.

– Я и не думал, что тебе есть до меня дело, Кэлиис.

– Конечно, мне есть до тебя дело, – рычу я. – Без тебя мы никогда не найдем дорогу домой. И никогда не победим Ра'хаама.

– Победа любой ценой.

Он смотрит на меня. Глаза блестят, губы растягивает улыбка.

– Мой мальчик.

– К-кэл?

Я оборачиваюсь на шепот Авроры и крепко прижимаю ее к себе. Ее волосы занавешивают лицо черно-белыми прядями, пропитанными липким красным. Я чуть откидываю ее назад и прижимаюсь губами к ее лбу. У меня перехватывает дыхание от вида крови, размазанной по ее губам, подбородку и темным впадинам вокруг глаз.