Исход Авроры

Кристофф Джей

Наблюдатель поднимается на ноги одним плавным движением.

– Ты присутствуешь здесь, несмотря на мои явные возражения, Звездный Убийца. Я не стану слушать советов того, кто уничтожил Сильдру, кто убил миллиарды ее детей за один миг, кто оставил тех, кто выжил, в одиночестве и на произвол судьбы.

– Милосердие – удел трусов, Наблюдатель, – рычит Каэрсан.

– Он не трус, – выплевывает старый рикерит. – Ты ничего не знаешь о том, что мы пережили, Звездный Убийца. Ничего не знаешь о цене, которую мы все

заплатили.

– Я знаю, что тебе предоставляется шанс избежать этой цены. Этих страданий. Предстоит последняя славная битва за будущее всего сущего. – Каэрсан поднимает руки, затем медленно опускает их по бокам. – А вы по-прежнему дрожите при одной мысли об этом. Как дети. Как трусы.

Наблюдатель кривит губы.

– И это говорит трус, который мог встретиться с Ра'хаамом лицом к лицу, но сбежал.

Каэрсан, охваченный яростью, поворачивается к мужчине. Во мне бурлит сила, горячая, вибрирующая и оглушающая. Я воздвигаю ментальный барьер между Звездным Убийцей и дерзкими членами Совета. Моя полуночная синева потрескивает, встречаясь с его кровавой краснотой. Столкновение видно лишь мгновение. Бетрасканка и рикерит вскакивают на ноги, а Путеходцы, Тош, Тайлер и Лаэ одновременно поднимают свое оружие.

Кэл выходит вперед и кричит:

– Отец!

На один-единственный миг я ощущаю ярость, вспыхивающую в разуме моего любимого, его боевой инстинкт. Но Каэрсан лишь тихо усмехается, и его сила идет на убыль. Я постепенно снимаю щиты, напряжение в воздухе спадает.

Путеходцы, столпившиеся вокруг Звездного Убийцы, бледны, обмениваются тревожными взглядами – они знают, что у них нет надежды победить Каэрсана или меня. Лаэ шепчет что-то Тайлеру на ухо, положив руку ему на плечо. Наблюдатель остается на ногах, не сводя взгляда с человека, убившего его людей.

– Вот, значит, каково их предложение? – фыркает он, оглядывая своих коллег-советников. – Нам следует немедленно отправить этих попрошаек обратно на их корабль.

– Или, – поспешно добавляю я, вмешиваясь, пока эти двое не начали кое-чем мериться, – мы можем поговорить о спасении жизней. Не только ваших или наших. Всех жизней. Тогда и сейчас. Поверьте, я понимаю, как вы относитесь к Звездному Убийце. Я и сама его ненавижу. Но он единственный, кто знает, как доставить Оружие в наше время. А я не знаю. Он нужен нам живым.

– Ну а доберешься ты до своего дома, – говорит рикерит, – и что тогда?

– Тогда у нас с Каэрсаном состоится небольшая… дискуссия, – говорю я.

Звездный Убийца наблюдает за мной, холодный, властный. Даже если нам удастся пройти через все это и остаться живыми, если мы вернемся туда, откуда прибыли, конфликт между нами останется. Мы оба чувствуем, как схватка надвигается на нас со стремительной скоростью. Я знаю, что если одержу победу, то пущу в ход Оружие. Я отдам все, что у меня есть, чтобы уничтожить Ра'хаама.

Но, ох мамочки, эти «если» довольно больших размерчиков.

–

Слушайте, факт в том, что без него у нас не получится вернуться в наше время. Поэтому умоляю вас, пожалуйста, как бы вам ни было тяжело, нужно забыть о своих чувствах и найти способ это преодолеть.

Рикерит качает головой:

– Ты просишь слишком много.

– Она просит ровно столько, сколько дала бы сама, – вступается за меня Кэл.

– …и что это значит?

Я расправляю плечи и глубоко вздыхаю.

– Это значит, что это… это вроде как невозобновляемый ресурс. Эта сила внутри нас. Мы можем использовать ее только определенное количество раз, прежде чем… – Я замолкаю, поднося руку к трещинкам вокруг глаз. – Выстрелив из Оружия определенное количество раз, Триггер погибнет.

Кэл сжимает мою руку. Я стараюсь не обращать внимания на страх в его глазах.

– Видите? – Каэрсан ухмыляется. – Даже эта девочка готова отдать свою жизнь в борьбе за ваше спасение. Но вы не станете сражаться, чтобы спасти самих себя?

Рикерит хмурится, а Наблюдатель набирает в легкие воздуха, чтобы выплюнуть еще больше оскорблений. Я понимаю, что спираль закручивается по новой, но тут наконец вижу движение – Улемна протягивает руку, чтобы откинуть капюшон.

Это женщина. Она опьяняюще красива, ее кожа отливает голубым и фиолетовым мрамором, а под ее поверхностью клубятся будто бы миниатюрные галактики, каждая из которых находится в постоянном гипнотическом движении. У нее серебристые глаза, а голос точно музыкальный аккорд в минорной тональности. Три ноты звучат одновременно.

– Даже если мы сделаем так, как ты просишь, Дитя Терры, – говорит она, – и даже если вы сможете починить Оружие и перенестись в свое время, что тогда? Если вы победите Ра'хаама в прошлом, то гарантируете, что наше будущее не наступит. Ты, по сути, уничтожишь всех нас.

– Только эту версию вас, – говорит Кэл. – Другие версии будут жить. В галактике воцарится мир. Галактике без Ра'хаама.

– А что насчет тех, кто родился после того, как расцвел Ра'хаам?

Мы поворачиваемся к Тайлеру, стоящему рядом со своим экипажем. Лаэ встречается с ним взглядом, но он смотрит на Кэла, на меня и стискивает зубы.

– Ты вернешься и все поменяешь, и кто знает, будут ли они вообще существовать?

– Судьба, брат, – отвечает Кэл. – Судьба.

– Ты всегда можешь позволить им остаться здесь, – говорит Каэрсан. – Обречь их на медленное удушье и поглощение коллективным разумом.

– Мы не можем ему доверять, – свирепо смотрит Наблюдатель. – Чо'таа. Сай'нуит.

– У тебя нет чести, – насмехается Лаэ над Каэрсаном. – Твое имя – позор. Твоя кровь – позор. Мы не можем доверять ни единому твоему слову, убийца. И ты серьезно хочешь, чтобы мы сражались за тебя? Отдали свои жизни? За тебя?