Искатель, 1998 №7
Шрифт:
— Вы ее знаете?
— В аэропорту познакомились. Третьего дня. Пока ждали вылета. А что?
— Что она вам рассказывала? — спросил Розовски. — К кому она летит, чем собирается заниматься?
Супруги переглянулись.
— Ни к кому, — ответил муж. — Сказала только, что ее муж скоропостижно скончался. Не дождался ее приезда. Вот ведь как бывает.
— Они ведь в разводе, — заметил Натаниэль.
— Это был фиктивный развод, — сказала жена. — Она объяснила, что иначе Леву, ее мужа, не выпустили бы.
—
— Это он в Израиле стал Ари. А в Союзе его звали Лева. Лев Розенфельд.
— Розенфельд? — вмешался Дани, уловив в мешанине слов чужого языка знакомую фамилию. — При чем тут Розенфельд?
— Ни при чем, — быстро ответил Розовски и снова обратился к женщине: — Так когда вы видели Галину Соколову в последний раз?
— А что случилось?
— Ничего-ничего. Ответьте, пожалуйста.
— Утром. Часов в десять.
— Понятно. А почему, вы говорите, их не выпустили бы вместе с мужем? — спросил Розовски.
— Потому что она работала в клинике номерного института. Это было еще в восемьдесят седьмом.
— Понятно.
— Что они говорят? — спросил Дани.
— Они ее видели в десять утра.
— О чем ты разговаривал с ними так долго?
— Рассказывали о Соколовой.
— Они что, были знакомы раньше?
— Познакомились позавчера, в аэропорту.
Натаниэль снова обратился к супругам:
— На этом этаже живут те, кто прилетел с вами?
— По-моему, да, — ответила жена. — Нас всех позавчера привезли сюда. Я имею в виду тех, кто еще не решил, куда поедет, у кого нет в Израиле родственников. Ну, конечно, некоторые не захотели в Тель-Авив, решили, что это будет дорого. А нам пока нравится.
— Это пока, — заметил Розовски. — Дай Бог, чтобы вам и дальше нравилось.
— А вы тоже из Союза? — поинтересовался муж.
— Тоже. Из Минска. А до того — из Крыма.
— И давно?
— Двадцать три года, — ответил Розовски.
— Вы работаете в полиции?
— В общем, да.
— Что они говорят? — снова спросил Дани.
— Ничего, знакомятся, — ответил Розовски. — Удивлены, по-моему, тем, что репатриант работает в полиции.
Дани пожал плечами.
— Ты уже не работаешь. Ну, это неважно. Спроси: кого-нибудь постороннего на этаже сегодня не было?
Натаниэль перевел.
— Нет, — уверенно сказала жена. — Никого не было. Только одна женщина приходила утром. Недавно ушла. Она долго занималась с нами. Не только с нами двумя, я имею в виду со всеми, кто вчера прилетел.
— Откуда женщина?
— Из отдела абсорбции. Объясняла, что нужно делать с бумагами, которые нам вручили в аэропорту «Бен-Гурион», и куда следует идти в первую очередь. Большое ей спасибо, а то мы вроде слепых котят здесь.
— И глухих, — добавил муж. — И немых. Хорошо, хоть она говорила по-русски.
— Ну что? — спросил Дани.
— Говорят, что никого
— К ним скоро приставят нянек круглосуточно, — сказал Дани. — Может, оно и к лучшему, по крайней мере, будут под присмотром. Пусть опишут эту сотрудницу. Может, она представилась?
— Ты полагаешь… — начал было Натаниэль.
— Ничего я не полагаю, — перебил Дани. — Просто хорошо бы отыскать эту служащую. Может быть, она что-нибудь видела здесь. Думаю, от нее будет больше толку.
— Эта служащая, — сказал Натаниэль, вновь обращаясь к супругам, — она представилась вам?
Они задумались.
— Кажется, да, — ответила жена. — Ты не помнишь, Миша?
— Эстер, — уверенно ответил муж. — Точно — Эстер. Вот фамилию не запомнил.
— Я понял, — сказал Дани, когда Натаниэль собрался перевести. — Значит, Эстер из Министерства абсорбции. Ладно, пошли.
В коридор они вышли как раз в тот момент, когда санитары выносили из триста двенадцатого укрытое простыней тело Соколовой.
К ним подошел Ронен Алон.
— Ты был прав, — он развел руками. — Портье ничего особенного рассказать не смог. Правда, тебя он описал более или менее точно.
— Соседи тоже, — добавил Дани.
— Что — тоже?
— Тоже ничего толком рассказать не могли. Но возможно, у нас будет свидетель потолковее.
— Кто?
Дани рассказал о служащей из Министерства абсорбции.
— Сегодня же разыскать, — распорядился инспектор.
— Знаешь, я, пожалуй, пойду, — сказал Розовски после небольшой паузы. — Много работы. Не возражаешь?
— Ради Бога, — буркнул инспектор. — Это ведь не ты ее убил?
— Нет, не я, — серьезно ответил Розовски. — Во-первых, у меня не было с ней личных старых счетов. А во-вторых, я бы это сделал, как мне кажется, профессиональнее. И не стал бы вызывать полицию. Тем более, что портье — я уверен — описал меня весьма приблизительно. Верно?
— Почему?
— Он близорук, — пояснил Розовски. — Но очки держит на полке для ключей. Видимо, считает, что очки портят его очаровательную внешность. Он, случайно, не голубой?
— Понятия не имею, — сказал инспектор. — Ладно, иди. Если что, я тебе позвоню. Ты вечером дома?
— Конечно. — Натаниэль направился к лифту. У двери он остановился и снова повернулся к Ронену: — Ты не знаешь, кто из дорожной полиции дежурил три дня назад на выезде из Тель-Авива?
— На выезде? — Инспектор непонимающе посмотрел на Натаниэля. — На каком именно?
— Шоссе Тель-Авив — Иерусалим.
— Не помню. Зачем тебе?
— Да так, нужно. Хотел узнать некоторые подробности дорожного происшествия. Были жертвы, по крайней мере один человек погиб. Мой знакомый. Вернее, друг моих знакомых.