Искатель, 1998 №7
Шрифт:
— Вы бы по сторонам смотрели, — посоветовал портье.
— А в чем дело? — Розовски энергично повертел головой. — Я что, перехожу через мостовую?
— Вы думаете, я могу хоть что-то запомнить в этом балагане? — с отчаянием в голосе произнес портье. — Дай Бог с приезжающими разобраться. Тут одних русских понаехало!
Розовски еще раз огляделся. Представитель гостиницы «Мацада» был, безусловно, прав.
— Это только сегодня или всегда? — спросил он.
— Можно сказать, что всегда, — ответил портье. Он явно обрадовался передышке и возможностью переброситься
— Значит, не помните, — грустно заключил Розовски. — Ну, что ж…
— Если у меня никто не спрашивал… — Портье задумался. — Какой номер вы назвали?
— Триста двенадцатый, — с надеждой в голосе повторил Розовски. — Дама недавно приехала.
— Триста двенадцатый… Триста двенадцатый… — Лицо портье прояснилось. — Правильно, был у нее гость, — оживленно сказал он. — Это еще до прибытия машин из аэропорта, поэтому я запомнил. Высокий такой, очень приличного вида.
— Давно?
— Что — давно?
— Давно был гость?
— A-а… Утром. Я же говорю, до прибытия машин из «Бен-Гуриона». По-моему, часов в десять.
— Долго пробыл?
Портье пожал плечами.
— Минут двадцать, по-моему. — Он подозрительно посмотрел на Розовски. — Зачем вам все это?
— А выглядел он как? — Розовски проигнорировал вопрос.
— Ну, как… — Портье задумался. — Мужик как мужик. Ваших лет. Может, чуть старше. Тоже русский.
— С чего вы взяли? Они что, по-русски разговаривали?
— Как они между собой говорили, я не знаю, — ответил портье. — Они, если и разговаривали, то в номере. А со мной он говорил на иврите. — И пояснил: — Я здесь давно, научился в акцентах разбираться. Все-таки, зачем вам эти подробности? Вы же сейчас ее увидите. Вот и спросите.
— Она мне не ответит, — мрачно заявил Розовски.
— Почему?
— Я — муж, — тем же тоном произнес Натаниэль. — Вы что, не видите — у меня морда рогоносца.
Портье рассмеялся.
— Скажете тоже… Скорее, тот похож на мужа — строгий такой, чопорный. — Он вдруг встревожился. — Слушайте, а если вы туда войдете, скандала не будет? На скандал в номере меня, пожалуй, не хватит.
— Обязательно будет скандал, — пообещал Натаниэль серьезно. — С битьем зеркал. Большие зеркала в номерах есть?
— Есть.
— Ну вот. Считайте, что в этом номере их уже нет.
Портье снова рассмеялся, с сожалением глянул на стоящих у стойки и сказал:
— Извините, у меня работа. Приятно было поболтать. Не бейте зеркал. — Он повернулся к пожилой женщине, стоявшей следом за Розовски, и хмуро сказал: — Даркон. Паспорт.
Поднявшись на третий этаж, Розовски некоторое время постоял у двери с табличкой «312», прислушиваясь. Из номера не доносилось ни звука. Он выпрямился. Что-то смущало его в той срочности и настойчивости, с которой Соколова просила о встрече.
Впрочем, не было никакого смысла гадать, следовало войти и обо всем узнать от самой Галины.
Он осторожно постучал в дверь. Никто не отозвался. Розовски постучал еще раз, чуть громче. Тот же результат. Розовски чуть нажал на
Женщина — видимо, именно Галина Соколова — лежала поперек широкой незастеленной кровати. Легкое покрывало валялось на полу у кровати.
Даже стоя у двери, Натаниэль заметил выражение легкого удивления, сохранившееся на лице убитой. Длинные каштановые волосы разметались по подушке. Женщина была мертва. Над удивленными глазами, посередине открытого лба, чернела маленькая аккуратная дырочка. Не нужно было быть специалистом, чтобы узнать в этом след от пули.
Натаниэль ощутил секундный приступ дурноты — то ли от неожиданно открывшейся взору жуткой картины, то ли от духоты, царившей в номере. К приторному запаху восточной парфюмерии («Почему, черт побери, они так любят эту египетскую дрянь?») примешивался еще какой-то, тоже приторный, но менее безобидный. Впрочем, нет, запаха тления здесь еще быть не могло, он ведь разговаривал с Соколовой не более часа назад. Скорее всего, здесь срабатывало воображение. Кроме того, в номере не работал кондиционер.
В коридоре слышны были голоса. Натаниэль оглянулся, прикрыл за собой дверь. Вовсе не обязательно было, чтобы посторонние узрели его в этом номере до прихода полиции. А он, идиот, еще упражнялся внизу в остроумии! «Ревнивый муж-рогоносец!» — Розовски чертыхнулся. Лучше бы уж сразу сказал, что дурак набитый. Можно себе представить, какие показания даст портье. Конечно, разберутся, но время он потеряет.
Ключ от номера торчал в замочной скважине с внутренней стороны. Видимо, первоначально номер был заперт, а потом Соколова отперла убийце. Потом, значит, она его впустила внутрь. Следовательно…
Следовательно, была знакома с ним.
Розовски задумался. Или приняла за знакомого. Или знакомую. С чего это он решил, что убийцей обязательно был мужчина? Ах да, портье говорил о госте. Натаниэль отошел от двери, приблизился к кровати.
Женщина была в шелковом, расшитом цветами домашнем халате, и… Еще одна странность. Назначает деловую встречу, а постель не застелена. Сейчас ведь уже… Он посмотрел на часы, присвистнул. Четверть четвертого. Ну естественно, пока он добрался, пока поговорил с портье. Звонила она час назад.
Значит, так. Позвонила, договорилась, переоделась в домашний халат, разобрала постель… Чушь какая-то! Нет, конечно, просто с утра не застилала. Откуда он знает, может быть, дама любила целыми днями валяться в постели, принимать в таком виде гостей, проводить деловые встречи, и прочее. Мало ли причуд встречается у вполне, казалось бы, нормальных людей.
Жара и спертый воздух в номере начинали действовать ему на нервы. Жалюзи на окнах были подняты, прямые солнечные лучи мгновенно разогрели воздух до банного состояния. И ни вентилятора, ни кондиционера. Он почувствовал раздражение по адресу убитой. Могла бы попросить, чтобы отремонтировали кондиционер. Или потребовать большой вентилятор в номер.