Искатель, 1998 №7
Шрифт:
— Д-да, действительно, — промямлил Розовски. — Что мешает мне задать этот вопрос?
— Нет, я не убивал его, — заявил Левински.
— Понятно… — Чтобы скрыть вполне естественную растерянность, Розовски извлек из кармана свой потрепанный блокнот и принялся его не торопясь, пролистывать. Вице-президент «Интера» некоторое время следил за его движениями, потом сказал:
— Если вам необходимо подтверждение моего алиби, вот, — он черкнул что-то на листке бумаги, — вот телефон моих знакомых. В тот день мы с
Натаниэль взял листок с номером, кивнул и спрятал листок в блокнот.
— Можете позвонить, — добавил Левински.
— Непременно, спасибо, — Розовски улыбнулся. — А…
— Вы, конечно, можете предположить, что, не убивая лично, можно спланировать и организовать убийство, верно? И в этом случае наличие или отсутствие алиби ничего не доказывают, — невозмутимо продолжил Левински. — Так вот: я не организовывал и не планировал убийства.
Собственно, Натаниэль уже оправился от легкой растерянности и теперь просто подыгрывал собеседнику Он был рад такому повороту дела: человек, явно раздраженный, стремится выговориться и невольно раскрывается. Важно не столько то, что говорил Левински, сколько то, как он это говорил.
— Могу объяснить, почему, — сказал тот.
Розовски кивнул, поощряя вице-президента «Интера», который, впрочем, вовсе не нуждался в поощрении.
— Смерть президента компании взвалила на мои плечи невероятное количество хлопот, просто невероятное. Постороннему человеку трудно себе представить это…
— Тем не менее вы все-таки стали главой «Интера», — вставил Розовски. — То есть поднялись ступенькой выше — ив служебном и, думаю, в экономическом положении.
— Что? — Моше Левински негодующе фыркнул. — Да будет вам известно, господин…
— Розовски, — подсказал Натаниэль. — Натаниэль Розовски.
— Да будет вам известно, господин Розовски, компания «Интер» — фактический банкрот. Полный банкрот. И вытаскивать ее из этого положения предстоит мне, в одиночку.
Натаниэль подумал, что ослышался.
— Вы не преувеличиваете? — спросил он, забыв на минуту о своем блокноте.
— Нисколько. Я мог бы представить вам документальные подтверждения этого. Правда, не уверен, что вы разбираетесь в банковском деле, — Левински позволил себе невесело усмехнуться. Во всяком случае, гримасу, исказившую на мгновение его непроницаемое лицо, Розовски решил принять за усмешку.
— Не разбираюсь, — подтвердил Натаниэль. — Я вам верю… Скажите, вы об этом узнали только сейчас? После того как стали исполнять обязанности президента компании?
— Н-ну… — Левински вздохнул. — Скажем так: я догадывался об истинном положении наших финансов, об этом трудно было не догадаться. Сейчас мои догадки лишь получили подтверждение.
— Ну а Розенфельд? — спросил Розовски. — Как вы думаете, он знал об этом?
— Уверен, что знал, — заявил
— Как вы сказали? — переспросил Розовски. — Ари Розенфельд назначил аудиторскую проверку счетов компании? Недавно? Вы уверены в этом?
— Две недели назад он сообщил об этом решении на очередном заседании совета директоров нашей компании.
— Вот как… — Натаниэль задумался. Картина обстоятельств смерти Розенфельда менялась в очередной раз. — Иными словами, у покойного Розенфельда (Натаниэль отметил, что при словах «покойного Розенфельда» Левински поморщился) возникли какие-то подозрения?
— Что вы имеете в виду?
— Он посчитал, что не все чисто с финансовыми делами компании?
— Он не делился со мной своими подозрениями. Но можно предположить, что они у него действительно появились. Иначе он не назначал бы аудиторскую проверку, а провел бы все силами наших же работников. Все-таки аудиторская проверка — это приглашение экспертов со стороны, не каждый бизнесмен идет на подобный шаг.
— Да, это серьезно, — протянул детектив. — Очень серьезно… Скажите, Моше, вы были знакомы с Галиной Соколовой?
— Был, — Левински стал еще мрачнее. — Я давно знал их обоих.
— Для чего вы приходили к ней в отель в день ее прилета?
— То есть как — для чего? — Левински с неприязненным удивлением посмотрел на детектива. — А вы бы не пошли? Когда у человека случилось такое?
— Н-ну, наверное, пошел бы.
— Что же вас удивляет в таком случае?
— Извините, Моше, но вы же знаете, что там произошло.
— Знаю, — хмуро ответил Левински. — Простите мою вспышку.
Он называл легкое повышение голоса вспышкой.
— В котором часу вы ушли от нее? — спросил Розовски.
— Не помню точно. Думаю, часов около одиннадцати. Нет, пожалуй, чуть раньше.
— О чем вы говорили?
— О чем мы могли говорить? Она была в шоке. Я пытался ее успокоить. Хотя как тут успокоишь?
— Как вы полагаете, она догадывалась о причинах убийства мужа?
Моше задумался.
— Думаю, нет, — ответил он. — А если и догадывалась… Понимаете, мы же не говорили об этом.
— Понимаю. Она не говорила вам, с кем собиралась встретиться в ближайшее время?
— С адвокатом, на следующий день.
— Больше ни с кем?
— Больше ни с кем.
— А до вас? До вас она успела встретиться с кем-нибудь из своих знакомых или знакомых Розенфельда?
— Мне кажется, нет, — ответил Левински после короткого раздумья. — У меня сложилось впечатление, что она весь предыдущий день провела в номере. И, как я уже сказал, в шоковом состоянии. Ну, возможно, заходил кто-то из соседей по гостинице.
— Вы так думаете?
— Да, на столике стояли чашки из-под чая, на двоих.