Искатель, 1998 №7
Шрифт:
— Есть еще один вопрос… Извините, Моше, но я должен его задать.
— Я знаю, о чем вы хотите спросить, — сказал Левински. — Я купил револьвер одновременно с Ари.
— Зачем?
— Наши предприятия разбросаны по всей стране, — объяснил Левински. — Их немного, но, увы, все эти заправочные, закусочные — мы их открывали не столько там, где хотели, сколько там, где земельный налог невысок. В результате к некоторым из них приходится иной раз добираться через палестинские территории. Поэтому
— Понятно. И что же случилось с вашим револьвером потом?
— Пропал.
— Где вы его хранили?
— В автомобиле, в одном и том же месте. Я сразу же поставил полицию в известность. А в чем все-таки дело? Вы не первый, кто спрашивает меня о револьвере.
Натаниэль не знал, стоило ли говорить об этом, но, подумав, все-та-ки сказал:
— Похоже, что Галина Соколова была застрелена из вашего револьвера.
— Что?! — Казалось, Моше Левински хватил столбняк.
— И еще один человек — тоже, — невозмутимо добавил Розовски.
— Как вы сказали? Еще один человек? Ари?
— Нет, не Розенфельд. Другой. Шмуэль Бройдер. Вам знакомо это имя?
— Бройдер? Разве он погиб не в автокатастрофе?
— Нет.
— Не понимаю. Какое отношение мог иметь Шмулик к этой истории? Розовски промолчал.
— Был знаком. Не коротко, но был, — сухо ответил вице-президент «Интера».
— Познакомились здесь?
— Нет, еще в Москве.
Натаниэль спрятал блокнот и уже собирался попрощаться, как дверь в кабинет отворилась без стука, и на пороге возникла — именно возникла, а не вошла — все та же красавица. При взгляде на нее у Натаниэля вновь едва не отвисла челюсть.
— Черт побери, — пробормотал он, забыв о присутствии Левински. — Будь у меня такая фигура, я бы не работал…
— Моше, — сказала дама, на этот раз заметив Натаниэля и даже мимолетно ему улыбнувшись. — Мне нужно съездить в Хайфу, там у нас какие-то проблемы с таможней.
Голос у нее был под стать внешности: мелодичный, низкий, с какими-то особыми нотками, мягкими, словно кошачьи лапы — и такими же опасными.
— В чем же дело? — хмуро спросил Левински. — Поезжай, разве я против?
Розовски непроизвольно поморщился. Голос Левински, после таких божественных звуков, напоминал скрип плохо смазанных дверных петель.
— У меня опять что-то стучит в двигателе, — сообщила красавица виновато. — Ты не можешь выделить свою машину?
— Я мог бы вас подвезти, — сообщил Розовски, откашлявшись. — У меня как раз дела в Хайфе.
Женщина повернулась к Розовски.
— Нет, спасибо, я предпочитаю сама вести машину, — сказала она холодно.
— Детектив Натаниэль Розовски, — представил его Левински.
— Детектив? — Женщина окинула
— А это — менеджер нашей компании Белла Яновски, — сказал Левински. — В настоящее время — моя правая рука.
— Очень приятно.
— Мне тоже, детектив Розовски. — Она еще раз улыбнулась и обратилась к Моше: — Так ты мне дашь машину?
Левински достал из кармана ключи и молча протянул их красавице. Та мгновенно исчезла, испарилась, оставив после себя всепроникающий неземной аромат.
— Аромат небесных трав… — пробормотал Розовски.
— Да нет, — невозмутимо сообщил Левински. — Какие-то французские духи. По-моему, не очень дорогие.
— Вы не романтик, — заявил Натаниэль.
— Как это — не романтик? — Моше Левински вдруг не на шутку обиделся. — А кто, кроме романтика, во-первых, приедет в Израиль, а во-вторых, начнет заниматься здесь бизнесом? Разве вы не знаете, что бизнес — истинно еврейская романтика?
— Действительно, — Розовски рассмеялся. — Кто, вы сказали, эта дама?
— Менеджер компании, — повторил Левински. — Белла Яновски… Так что вы еще хотели спросить?
— Вы что-то сказали насчет правой руки.
— Да, она сейчас выполняет ту работу, которую при жизни Розенфельда выполнял я. А что?
— Нет, ничего… Пожалуй, у меня все, — Натаниэль поднялся. — Простите, что занял столько времени. И, надеюсь, если у меня вновь появятся вопросы, вы не откажетесь ответить на них так же исчерпывающе.
Левински неопределенно пожал плечами: мол, там видно будет. Вероятно, ему не очень понравилось восхищенное внимание, выраженное детективом по отношению к менеджеру компании.
— До свидания, Моше, — сказал Натаниэль. — Желаю вам благополучно выпутаться из этой истории. И, конечно же, сохранить весь свой еврейский романтизм. По возможности, в денежном измерении.
Когда Натаниэль уже открывал дверь, Моше Левински остановил его:
— Вернитесь.
Розовски с удивлением посмотрел на него.
— Вернитесь и сядьте, прошу вас, — сказал Левински.
Натаниэль подчинился.
— Теперь, когда я ответил на ваши вопросы, не могли бы и вы ответить на мои?
— Пожалуйста, спрашивайте.
Левински поднялся с места и сделал несколько шагов в направлении огромного — во всю ширину стены — окна из поляризованного стекла. Розовски отметил, что походка его была столь же размеренной и, если можно так выразиться, бесцветной, как и голос. Остановившись у окна, он произнес — без всякого удивления или раздражения:
— Мне известно, что руководство страховой компании «Байт ле-Ам» прекратило следствие после смерти…
— После убийства, — вставил Натаниэль негромко.