Искатель, 1998 №7
Шрифт:
— Ничего не думаю.
— Это означает, что ваш муж, по-видимому, не Шмуэль Бройдер. Наум Бройдер не опознал его по фотографии. Зато опознали в Москве, в Главном управлении уголовного розыска… Но если ваш муж — не Шмуэль Бройдер, то и вы — не Хана Бройдер, — закончил Розовски. — Вы — Анна Ведерникова. И ваш муж — покойный муж — Александр Ведерников. В консульстве считают, что вы погибли в автокатастрофе Но это не так, правда? Вы купили документы у Бройдеров. И это они погибли в автокатастрофе, два года назад. Кто организовал ту катастрофу? Тоже вы? Или у вас узкая специализация —
Хана опустила голову.
— Послушайте, — снова заговорил Розовски. — Я знаю, кто в действительности все затеял. Кто организовал и, в конце концов, получил максимальные выгоды. Для этого потребовалось совсем немного — найти необходимые свидетельства. Документальные свидетельства. И я их нашел, но мне…
Он слишком поздно заметил внезапно изменившееся выражение лица Ханы, сидевшей лицом к двери.
Хорошо поставленный голос нового действующего лица насмешливо произнес:
— Очень интересно. Просто дух захватывает.
Одновременно в затылок детективу уперся ствол револьвера.
— Встаньте, Натан, только, пожалуйста, без резких движений, — жестко сказал голос. — И поднимите руки вверх.
Некто быстро и не очень внимательно ощупал куртку Натаниэля, похлопал по карманам брюк и остался доволен осмотром.
— Теперь можете опустить руки и пересесть на диван.
Натаниэль повернулся.
— Моше, — сказал он и печально покачал головой. — Мне следовало догадаться, что она немедленно позвонит вам. После моего звонка.
— Вот уж не ожидал от вас такой беспечности, — сказал новый президент компании «Интер», держа револьвер на уровне груди Натаниэля. — Я думал, вы предусмотрите какие-то страховочные варианты. Но, в конце концов, чему быть, того не миновать… Перестань так волноваться, он просто брал тебя на пушку, — сказал Левински, обращаясь к хозяйке дома. — Ни один суд всерьез не примет какие-то три диктофонные кассеты в качестве доказательств. Лучшее тому подтверждение — его визит сюда. Иначе он просто отдал бы все полиции.
— Или вам. Вы ведь оплачиваете расследование. Кстати, — спросил Розовски, — зачем вам это понадобилось?
— Видите ли, Натаниэль, проводя расследование по моему заказу, вы до поры до времени не обращали внимания на меня. Правда?
Розовски промолчал. Левински принял это молчание за согласие.
— Ну вот, — удовлетворенно продолжил он. — Конечно, до поры до времени. Рано или поздно вы должны были что-то заподозрить. Но я надеялся упредить ваши действия. И, как видите, это получилось.
— Можно подумать, я один веду расследование, — заметил Розовски. — Или вы столь низкого мнения о полиции?
— Ну что вы! Я очень высоко ценю нашу полицию. Но ведь вы с ними — конкуренты. И, следовательно, кое-что вы непременно будете утаивать от своих бывших коллег. Кроме того, своим расследованием вы косвенно защищали меня от подозрений полиции. Разумеется, не до конца. Но все в нашем мире относительно, — философски закончил Левински.
— Послушайте, — раздраженно сказал Натаниэль. — Вы можете не размахивать револьвером перед моим носом? В конце концов, он и так убедительно выглядит. Держите его спокойнее
Левински посмотрел на свою руку, сжимавшую револьвер.
— Да, — сказал он. — Я не привык и не люблю пользоваться огнестрельным оружием. Но ведь это несложно? Направить в нужную сторону и нажать на курок, — он вновь направил револьвер на Натаниэля.
— Вы могли бы сразу застрелить меня, — сказал Розовски. — Как только вошли. Но не сделали этого. Почему?
— Вы мне нравитесь, Натаниэль, — сказал Моше Левински. — И мне очень жаль, что так получилось.
— О Господи, — пробормотал Натаниэль, — ну что за банальности — симпатяга-преступник, дружески расположенный к сыщику…
Моше рассмеялся.
— Вся наша жизнь — цепь сплошных банальностей, — заметил он. — Когда вы догадались о моем участии в этом деле?
Розовски откинулся на спинку дивана и невесело улыбнулся.
— Мог бы догадаться сразу, — сказал он. — Вы ведь дважды проговорились. При нашей первой встрече.
Левински нахмурился.
— Что вы имеете в виду?
— Вы сказали: «Найдите этих мерзавцев», — напомнил Розовски. — Не «мерзавца», а «мерзавцев». Во множественном числе. Но ведь тогда еще никто не мог с точностью сказать, что убийца действовал не один — ни я, ни полиция.
— Но вы говорите, я проговорился дважды. Когда же вторично?
— Я спросил, были ли вы знакомы с Шмуэлем Бройдером, — Натаниэль покосился на Хану. — А вы ответили: «Да, еще по Москве». Правда, я обратил внимание на эти ваши слова не сразу. Но, как только стало известно, что настоящий Бройдер исчез по меньшей мере два года назад, когда стало известно настоящее имя человека, застреленного в машине на мосту, когда, наконец, мы узнали, что именно по вашему приглашению прибыли в страну Александр Ведерников с супругой… Собственно, только после этого мне стала окончательно ясна ваша роль в деле с финансовой компанией «Ари»… — Натаниэль замолчал. Потом добавил: — Должен сделать вам комплимент, Моше. Вы избрали очень удачную тактику. Сами подбрасывали против себя улики — и тут же их опровергали. Револьвер ваш, но вы заявили о его пропаже официально, задолго до преступления. Вы приходили к Галине в отель, но покинули ее до времени, когда, по мнению полиции, было совершено убийство. После смерти Розенфельда вы становитесь во главе компании, но никаких выгод это перемещение принести не может, поскольку «Интер» на грани банкротства. И, в довершение ко всему, сами готовы оплатить дополнительное расследование обстоятельств гибели бывшего шефа. Психологически такой метод рискован, но действенен. А для чего вам понадобилось подставлять Беллу Яновски?
— Полиция рано или поздно узнала бы, что в деле замешана женщина, — ответил Левински. — Бросая тень на Яновски, я уводил следствие от Ханы… или, если хотите, Анны Ведерниковой, — Левински-немного помрачнел. — Да, — сказал он. — Впредь надо быть внимательнее. Черт принес сюда этого пейсатого американца… Впрочем, неважно, все это уже в прошлом. Вы неплохо поработали, Натаниэль, молодец. Я хочу сделать вам деловое предложение.
— Спасибо за комплимент, — Розовски усмехнулся. — Весь внимание.