Искатель. 2014. Выпуск №4
Шрифт:
— Лечились?
— Боже упаси… Мне их лечение, что мертвому припарка. Я же вам говорю, что я только в своей тарелке, когда стаканчик опрокину, а так давно бы сгинула.
— Что ж так худо вам в жизни пришлось?
— Да, не сладко. Все больше по чужим людям. Даже сына своего увидеть не могу.
— Бывший муж не пускает?
— Не-а… Говорит, что я его спаиваю. Козёл вонючий! Да разве я когда себе позволила… — заплакала и стала размазывать слезы по густо покрывшемуся красными пятнами лицу.
— Чего
— А вы когда последний раз работали? — спросил.
— На фабрике, что ли, или вообще? Там-сям я подрабатываю.
Комлев раскрыл уголовное дело и отыскал в его карманчике трудовую книжку:
— Уволена по тридцать третьей. Седьмого марта.
— Вот-вот, как раз мы праздник свой отметили!.. Хорошо сидели. Ну, и замели нас…
— Это вы на работе выпивали?
— Не дома же…
— Ну, а дальше… На что жили?
— Посудомойкой пошла в столовую.
— Такой записи здесь нет.
— А меня турнули раньше, чем я успела трудовую принести.
— И снова за пьянку?
— У меня, гражданин следователь, причина завсегда одна. Без нее, без бормотушки мне уже житья нету. Помните, в «Волге-Волге»: «… потому что без воды и ни туды и ни сюды?..» Вот так. Сажай меня, и вся недолга!
— Это суд сажает.
— Я понимаю, что суд.
Комлев полистал уголовное дело:
— Неуплата алиментов… Заявление бывшего мужа. Раз. Заявление бывшего мужа. Два. Ну, так что вы на это скажете?
— А что сказать. Он гад ползучий. Вон сколько заколачивает, а я крохи сшибаю. Есть разница? С моих много ли алиментов поимеешь? А вот если на чекушку не наскребу, повешусь…
Комлев продолжал допрос, и все невыносимее становилось ему. Он спрашивал, она с готовностью отвечала. Их диалог постепенно перешел к одностороннему и, видимо, выношенному давно согласию женщины принять на себя все тягости заключения.
— А почему вы с мужем развелись? Тоже из-за пьянки? — спросил лейтенант.
— А из-за чего же еще!
— Пить от чего стали, будучи замужней?
— Ишь, чего захотели! Я что, исповедоваться тут должна? Да и вы не поп!
— Да… Я только хотел…
— Ничего не скажу! И в душу не лезьте! Вам приказано засудить, вот и судите. И отправляйте, куда следует.
— Перестаньте ершиться. Живете где?
— У матери.
Комлев нашел в деле протокол допроса матери Недосекиной.
— А ее вам не жалко? Годы преклонные. Ну, посадят вас. А с нею что будет?
— А вы хотите, чтобы она меня похоронила? Так вот я этого не хочу.
«Совсем свихнулась, — подумал следователь. — Сама в петлю лезет. Ее лечить надо, а не в тюрьму сажать».
Спросил, как бы, между прочим:
— На
— Не-а, я крепкая. Вам разве не говорил участковый, что на мне пахать можно?
— Говорил.
Через час Комлев отпустил Недосекину под подписку о невыезде.
— Эх вы, веники хреновые, — сказала Недосекина тоскливо, не глядя на следователя, и молча вышла.
Чуть позже Комлев допрашивал бывшего мужа Недосекиной. Перед ним сидел высокий, крепкий мужчина лет тридцати пяти, не без определенного обаяния, во всяком случае, способный расположить к себе человека.
— Нужно, чтобы вы кое-что прояснили в вашем заявлении.
— А именно? — спросил Недосекин.
— Неясно, например, когда и почему жена ваша стала пить?
— Это произошло как-то само собой. Я не сразу заметил. Видно, подруги на работе перестарались… Когда спохватился, было уже поздно…
— А она что, много времени проводила с подругами?
— Хотите сказать, что я сам толкнул ее к собутыльницам? Не так это. Впрочем, она может наговорить на меня всякое.
— А вот она и говорит, что запрещаете ей встречаться с сыном.
— Конечно, препятствую. Ее же родительских прав лишили. Трезвой никогда не бывает. Вам по секрету скажу: я сыну уже новую мать приглядел.
— А-а… — произнес следователь и принялся писать протокол.
Когда утром над городом отморосил свое легкий осенний дождь, Комлев заехал к Недосекину. Его, как и предполагал он, дома не оказалось. Дверь открыла соседка-пенсионерка лет семидесяти.
— Вы к кому? — опасливо спросила она, увидев мужчину в милицейской форме.
— Да вот Недосекина ищу.
— На работе он.
— А сын?
— Ребенок в детском саду.
— Ну, вот и хорошо. Может, вы мне о бывшей его жене расскажете?
— Это чего еще Валентина натворила?
— Да как вам сказать, — уклончиво начал Комлев. — Может, позволите войти?
— Да, да, конечно. Господи, вот горе-то! А такая была семья.
Прошли на кухоньку.
— Следователь Комлев. Простите, а как вас?
— Полина Семеновна. Можно проще: тетя Поля.
— Скажите, Полина Семеновна, с чего вдруг Валентина запила?
— А как же ей не запить-то… — глубоко вздохнула старушка. — Разлюбил он ее. Она и затосковала. А он изменять стал. Валя уследила его. Хотела руки на себя наложить. Да вовремя я рядом оказалась…
— Почему же она не ушла?
— Так уже ребенок был у них.
— Мать помогла бы.
— Видать, любила мужа. Так и не могла решиться. А выпивка — плохое утешение. А он, как заметил, что пьет, так совсем стал ее выживать… Потом вещички собрал и к матери отвез. Она сюда, а он в милицию. Заявление за заявлением. Писучий…