Искра божья

Глазырина Елена

— Ладно, можешь заниматься самобичеванием сколько душе угодно, — согласился приятель, — но я считаю, что этим поступком ты оказал добрую услугу не только святой матери церкви в целом, но и лично Псам господним. Одной ведьмой меньше — аллилуйя!

— Отец Бернар со мной теперь не разговаривает, — в голосе Джулиано внезапно прорезались обидчивые ноты.

— Уверяю тебя, Ультимо, это ненадолго — сказал Ваноццо, позёвывая в кулак. — Помяни моё слово, монах тебя скоро простит, походит ещё немного с видом побитой собаки и забудет. Вот увидишь.

— Де Ори дело говорит — заканчивай убиваться. Нас ждут большие приключения! — поддержал Ваноццо низенький фехтовальщик.

Ученики де Либерти в компании падкого на дармовщину

Суслика прибыли на площадь Святого Вита без четверти двенадцать. Важная публика, разодетая по случаю праздника в меха, бархат и драгоценности, уже полностью заняла все сидячие места на трибунах. Контийцы попроще в нетерпении прохаживались внизу мимо рядов с бочками и столами-козлами, ломящимися от угощений. На центральном помосте, окружённом двойным кольцом гвардейцев, в позолоченном кресле с синей обивкой равнодушно восседал его высочество герцог Фридрих. По правую руку от него располагался пустующий трон наместника бога на земле. (Папа никогда не присутствовал на подобных увеселениях, но по традиции ему всегда оставляли место). Слева, в новом вишнёвом платье с золотой оторочкой, расшитом жемчугом и сапфирами, вся сияющая наведённым румянцем, сидела герцогиня Изабелла. Женщина благосклонно улыбалась и чуть кивала знакомым на соседних трибунах. Сразу за ней располагались кресла двух сыновей и красавицы-дочери. С краю разместили скромную скамью, предназначенную вдовствующей королеве Маргарите. Сестра герцогини всё ещё была недурна собой, причём без лишней пудры и помад. Чёрное траурное платье лишь оттеняло благородную белизну её кожи и единственное украшение королевы — эмалевый крестик с крупными алмазами чистейшей воды. Равнодушная к шуму толпы, Маргарита что-то вышивала на маленьких пяльцах из тёмного дерева.

Раздались звуки весёлого марша. Припозднившиеся благородные сеньоры, грубо расталкивая чернь, кинулись к трибунам в отчаянной надежде найти какое-нибудь свободное местечко, чтобы пристроить на нём своё утомлённое седалище. Компания учеников де Либерти придвинулась к огороженной площадке. Ловкач Пьетро уже где-то раздобыл бочонок свежего вина, и все бойцы принялись радостно воздавать почести Бахусу — отверженному богу виноделия. Джулиано хмурился и лишь мочил усы. Зато Ваноццо и барбьери старались больше прочих. Со стороны казалось, приятели заключили пари на то, кто первым из них достигнет вакхического экстаза.

Под ликующие звуки труб и барабанов джудиты, облачённые в белые тоги, внесли на площадь длинные жерди, провисающие под тяжестью сочных зелёных, розовых и чёрных виноградных гроздей. Тёплое солнце играло на налитых кистях и резных листьях. Половину винограда сгрузили в восемь чанов, поставленных перед королевской ложей. Вторую часть разложили на столах рядом с приготовленной трапезой. Джудиты, приняв смиренные позы, покорно сгорбились под центральным помостом.

От церкви Святого Вита отделилась пышная процессия во главе с кардиналом Франциском и его высокопреосвященством Алессандро Боргезе. Её сопровождали ещё несколько патриархов церкви и маленький детский хор, распевавший церковные псалмы. Кардиналы поднялись на помост к монаршим особам, и Алессандро почтительно протянул руку её высочеству. Изабелла ласково улыбнулась и позволила племяннику Папы проводить её к центральному чану. Там, поднявшись по деревянной лесенке, Изабелла скинула красную бархатную туфельку и слегка наступила изящной ножкой на топорщащуюся из бадьи груду спелого винограда. Толпа разразилась ликующими криками и аплодисментами. Праздник начался.

— А не дурна ещё наша матушка Изабелла, — Суслик весело причмокнул губами, с восторгом рассматривая очаровавшую его картину.

— Ага, старается старая подстилка, держит марку, — гадливо поддел герцогиню Пьетро. — Слыхали, какие сейчас сплетни ходят о нашей фларийской кошечке?

— Хочешь сказать, что посол Шпансии уже получил отставку? — полюбопытствовал быстро захмелевший Жеронимо.

— Хо-хо, посол Шпансии позавчерашний день, — Пьетро радостно припал жадным ртом к объёмистой кружке с молодым вином.

—

Кто тогда на этот раз? Может, посол Фрейзии? — удивился Жеронимо.

— Бери выше!

— Неужели сам Марк Арсино?

— В точку, — довольный Пьетро утёр лицо пыльным рукавом серого дублета.

— Que femme veut dieu le veut^[99]! — глубокомысленно изрёк барбьери.

— А вот и он — лёгок на помине, — сообщил Ваноццо, грубо тыча пальцем в трибуну слева.

Джулиано прищурился, силясь разглядеть в ложе прославленного кумира Истардии, но солнечные лучи, бьющие прямо в глаза, помешали ему в этом деле.

Герцогиня вернулась на свой помост в сопровождении кардиналов и их свиты.

На площади показался увитый лозой паланкин, который медленно несли полуголые рабы-асимане. Развалившись на карминовых подушках, в нём ехал глава городского совета дон Жиральдо Федериче, переодетый Бахусом. На голове бога вина красовалась золотая корона из виноградных листьев и плодов. Упитанное рыхлое тело мужчины прикрывали складки белоснежного хитона с алой полосою по краю.

Услужливые джудиты помогли тучному сеньору выбраться из носилок. Он важно поднялся на низенький помост рядом с гигантской дубовой бочкой на пять сотен вёдер и, словно древний император, приветственно помахал толпе рукою, унизанной множеством золотых перстней. Кто-то из слуг подсунул главе совета серебряный молоточек, украшенный чернением и бирюзой. Сеньор Жиральдо легко ударил им по бронзовому вентилю, чуть прикипевшему к винному крану, и алая, точно кровь заката, пенная струя забила в подставленную одним из его помощников драгоценную чашу.

— Eja! Eja! — громогласно взметнулось над толпой.

Жиральдо Федериче поднял чашу над головой в приветственном жесте. Под бьющую из бочки струю потянулась бесконечная вереница пустых бокалов, кубков и горшков. Важно чеканя шаг, сеньор Жиральдо поднялся на трибуну к монаршим особам и, преклонив колено, протянул чашу его высочеству герцогу Фридриху. Герцог благосклонно принял подношение и сделал вид, что пригубил вино.

Загремели фанфары. Дружно бухнули с десяток бронзовых мортир, заряженных холостыми, и площадь окутали густые клубы белёсого порохового дыма. В ту же минуту пустые чаши фонтанов оросились первыми каплями винных струй, забивших из медных кранов, искусно вделанных в фигурки резных писающих мальчиков.

На центральный помост внесли раскладные столики с закусками и вином. Сеньор Жиральдо спустился к народу и, трубным басом объявив о начале виноградных игрищ, присел подкрепиться за накрытый ему и его свите столик.

Пока знать лениво снимала первые пробы с молодого вина и угощалась разнообразными закусками, вызывающими обильное слюноотделение у прочего люда, на площадь вышел герольд в ало-золотой куртке.

Снова грянули трубы, привлекая внимание контийцев.

— Трёхвёдерная бочка вина достанется тем счастливчикам, — громко начал глашатай, — кто первыми выжмет пинту виноградного сока, а затем доскачет на спине проклятого джудита до противоположной стороны площади и, сорвав виноградную гроздь с акведука, принесёт её многоуважаемому сеньору Бахусу.

Чуть захмелевшая от выпитого толпа уважительно загудела. Из-за большого наплыва желающих у чанов с виноградом образовалась лёгкая потасовка, впрочем, быстро разрешившаяся при участии дюжины доблестных стражников с протазанами, растолкавших драчунов крепкими древками оружия. Расторопные помощники сеньора Жиральдо спешно выбрали четырнадцать девиц и семерых крепких парней из поредевшей группы охотников до бесплатного угощения.

Отмечая начало соревнования, раздался громкий мушкетный выстрел. Нестройный, но весёлый мотивчик грянули виолы и лютни. Рожки и дудочки бодро поддержали его. Озорные девицы радостно взвизгнули, попарно запрыгивая в чаны с виноградом. Притопывая и хохоча, бесстыдно демонстрируя всем желающим загорелые икры, легкомысленные сеньориты быстро давили сочные гроздья, и ароматный сок споро утекал по желобкам в подставленные мерные стаканы.