Искра божья
Шрифт:
Сокрушительный удар кулака силицийца заставил подпрыгнуть все столовые приборы, громоздившиеся на шаткой столешнице, прошедшей огонь, пиво и швейзский сюрстрёмминг. Джулиано быстро встал, с вызовом глядя на Ваноццо. Де Ори, заскрипев сдвигаемой скамьёй, тяжело поднялся вслед за юношей. Гастон в испуге отскочил назад и спрятался за кариатидой в потрёпанном мраморном хитоне, испещрённом похабными надписями.
— Друзья, не стоит так горячиться, — вмешался Жеронимо, чей язык к тому времени успел уже прилично размягчиться от выпитого. — Я, конечно, не Пьетро и даже не Суслик. Не умею рассуждать так
Ваноццо сумрачно посмотрел на соседа исподлобья и вздохнул, как большой раненый бык.
— Чёрт с ними, с этими дочерями Евы! Не стану я с тобой драться, Ультимо, — он грузно повалился обратно на лавку. — На, выпей за моё здоровье.
Де Ори примирительно пододвинул к де Грассо трёхпинтовую кружку с пивом.
— Ладно, забудем, — сказал Джулиано, возвращаясь на место и приглаживая чёрные растрепавшиеся вихры. — Это всё Марьяно виноват — принудил меня бросить ему вызов. Вечно он кичится своим умом и знаниями.
— Из-за сеньоры Лацио повздорили? — проницательно уточнил Ваноццо.
— Ага, из-за неё.
— Эх, нельзя быть настолько красивой на этой грешной земле! — икнув, сообщил Жеронимо. — Готов поклясться своей бессмертной душой, сеньора Лацио ещё перессорит половину Конта.
— Где тело? — спросил Ваноццо, заедая баранье мясо щепотью квашеной капусты с перцем.
— Чьё? — не понял Джулиано.
— Конечно, бедняги-художника, которого ты зарезал, — уточнил Ваноццо.
— Да жив он. Пока, — проворчал юноша, прикладываясь к пивной кружке.
— Нам будет его не хватать, — сообщил Жеронимо, склонив скорбную голову в сторону кувшина с пенным зельем. — Считай, не бой, а сплошное убийство.
— Кого хороним? — поинтересовался де Брамини, внезапно образовавшийся за спинами учеников де Либерти.
— Сандро де Марьяно, — ответил юноша.
— Это ты о племяннике кардинала Франциска — патроне твоего брата и нашем славном друге-художнике, который расписывает стены капеллы Маджоре для Папы? — уточнил Пьетро, подмигивая Джулиано.
— Угу, — обхватив голову руками, подтвердил де Грассо.
— Что, осознал всю ужасающую бездну грядущего бедствия? — де Брамини подленько улыбнулся приятелю.
— Кажется, да, — подтвердил де Грассо, прикладываясь к пивной кружке, чтобы смочить враз пересохшее горло.
— Дружище, я считаю, тебе повезло, что дело ваше не дошло пока до крайности, — сообщил Пьетро, тесня де Грассо с угла скамьи, — иначе гнить бы тебе в каталажке до конца дней.
— Хочешь сказать, мне придётся извиниться перед этим зазнайкой? — в глазах Джулиано вспыхнул тёмный огонёк мгновенно поднявшей голову родовой спеси.
— Уж лучше извиниться, чем попасть в Тулиану, — подтвердил Пьетро, утаскивая из тарелки Ваноццо самый сочный кусок баранины.
— Все беды от этих проклятых с…, ик, женщин! — подытожил Ваноццо.
Глава 33. Девица на выданье
Семейство герцога и важные гости продолжили обед в палаццо Федериче, выходившем рустированным бежевым фасадом на площадь Святого Вита. Из-за этого
Светлый просторный зал на втором этаже был украшен красно-золотыми штандартами столицы, а мраморные колонны, поддерживающие кровлю, убраны гроздьями спелого винограда. Дубовые столы ломились от фазанов и перепелов, запечённых на вертеле, отварных каракатиц с гарниром из мелко нарубленной телячьей печёнки, жареных павлинов с фисташками и сладких пастилок из марципана. Молодое вино цвета пьянящих южных закатов, поданное в хрустальных кувшинах, наполняло зал лёгким ароматом осенних виноградников.
Сеньор Жиральдо, на правах хозяина дома сидевший одесную герцога, стрекотал, не умолкая, нахваливал праздник, своих поваров и погоду. Великий герцог кивал дону Федериче тяжёлой головой, изредка перебрасываясь ничего не значащими фразами с кардиналом Франциском, Аллесандро Боргезе и придворными из собственной свиты. Его жена, герцогиня Изабелла Фларийская, откровенно скучала, деликатно зевая в алый кружевной веер и временами поглядывая на массивные напольные часы работы швейзских мастеров. Бывшая королева Водии, её величество Маргарита вышивала, практически не притронувшись к еде. Леонардо — четырнадцатилетний сын и наследник Фридриха IX — многозначительно перемигивался с дочерью сеньора Жиральдо, одновременно пощипывая фрейлин герцогини за всевозможные приятные взору окружности. Младший сын Габриэль травил у камина мрассийских борзых, кидая им лакомые кусочки свинины, привязанные за верёвочку. Когда очередная жадная собака глотала мясо, мальчишка с радостью дёргал за бечеву и, смеясь, вытаскивал у неё из горла вожделенное угощение. Единственная дочь герцога Арабелла — девица на выданье — кокетничала с жерменским послом.
Когда начались танцы, в зале стало душно от сотен зажжённых свечей и разгорячённых вином и музыкой тел. Великая герцогиня покинула шумное собрание, сославшись на головные боли. Вслед за ней в сторону двери постепенно потянулись духовные лица, присутствовавшие на празднике.
Вскорости и сестра герцогини испросила у хозяина палаццо разрешения подышать воздухом во внутреннем дворике.
Выждав приличествующее время, Фридрих неторопливо поднялся с бархатного кресла и последовал за Маргаритой. Рядом с ним безмолвными тенями скользили два молчаливых телохранителя в парадных мундирах, кирасах и морионах.
Герцог не спеша спустился в подсвеченный масляными лампами миниатюрный парк, где на белых мраморных скамейках отдыхало несколько благородных компаний, разморённых духотой внутренних покоев. Высокие пинии, стройные кипарисы и несколько пальм создавали что-то вроде естественного шатра над туфовыми дорожками и мелодичным фонтанчиком в виде полуобнажённой Кипиды-Каллипиги[103]. Богиня изящно оборачивалась в сторону соблазнительно задранного со спины подола туники. На желтоватый мрамор её восхитительных полушарий, натёртых до блеска «случайными» касаниями множества рук, падала весёлая струя из пасти резвящегося дельфина.