Искра божья
Шрифт:
— Право, сеньор Санти, не находите вы, что сегодняшний праздник весьма уныл? — пухлые алые губки Кармины недовольно изогнулись. — Ни один джудит даже не споткнулся.
Голос женщины показался Джулиано пением ангелов. Юноша почувствовал, что он задыхается и тонет.
— О, как вы жестоки, сеньора! — с напускным возмущением в голосе заметил маэстро Рафаэлло. — Не завидую вашему мужу.
— А, кстати, где он? — поинтересовался де Марьяно, окидывая трибуны цепким взглядом живописца, привыкшего подмечать незаметные
— Винченцо отошёл по делам. Не переживайте, мой друг, никуда он от вас не денется и вовремя оплатит наш семейный портрет — я прослежу, — сеньора Кармина повернула прекрасное лицо в сторону говорившего Сандро, который уселся между ней и де Грассо.
— Вы прекрасны, — невпопад ляпнул Джулиано, чувствуя себя, будто глупая куропатка под взглядом плутовки лисы.
Сеньор Санти заразительно расхохотался:
— Сеньор, вы не одиноки в своих восторгах! Половина Конта сегодня лежит у ног очаровательной герцогини.
Сандро де Марьяно сдержанно улыбнулся.
— Какой милый юноша, — Кармина Лацио кокетливо нахмурилась, скользнув лукавым взглядом по взволнованному лицу де Грассо.
— Будьте осторожны, сеньор Джулиано весьма увлекающаяся натура, — весело сообщил Рафаэлло Санти. — В день нашего знакомства он так резво поскакал за экипажем какой-то красотки, что чуть было не сорвал поставку ценного материала в мою мастерскую.
Джулиано почувствовал невольное смущение от шутливого замечания художника.
— Это была карета сеньоры Лацио, — тихо пробубнил он в усы.
Красавица едва улыбнулась и с чуть большим интересом посмотрела на юношу:
— Вы уже видели мой последний портрет с единорогом кисти сеньора Рафаэлло?
— Да, но тогда он ещё не был завершён, — пробормотал де Грассо.
На бледном лобике красотки залегла очаровательная складочка.
— Впрочем, я уверен, что портрет великолепен! — с жаром закончил Джулиано.
— Обязательно взгляните на него при случае, — Кармина одарила юношу ослепительной улыбкой, — он украшает стену папского кабинета в старой крепости.
— Конечно, сеньора, но я буду безмерно счастлив, если вы позволите взглянуть и на ваш новый портрет кисти моего друга де Марьяно.
— Портрет лишь запланирован. Сеньор Марьяно приступит к нему только через пару месяцев. К сожалению, он очень занят в капелле Маджоре, — Кармина трогательно вздохнула. — Вы видели его Мадонн, сеньор де Грассо? Правда же, он великолепно передаёт красоту, изящество и грацию женского тела?
Смущённый похвалой, Марьяно опустил глаза и зарделся, как девица.
— О, сеньора, вы снова жестоки. Я буду ревновать вас к моему юному конкуренту по цеху, — подал голос Рафаэлло Санти.
— Что вы, маэстро, я не хотела вас обидеть, — спохватилась молодая красавица, — вы потрясающий мастер колорита, перспективы и анатомии, но ваши женщины
— Каюсь, грешен, — Рафаэлло молитвенно сложил руки на груди, — с тех пор, как я встретил эту булочницу, все прочие женщины потеряли для меня свою привлекательность.
— Неужели же я вам совсем не нравлюсь? — Кармина ревниво коснулась плеча художника веером.
— Мой юный друг уже всё сказал за меня, — сеньор Рафаэлло тепло улыбнулся Джулиано, — художник не может не любить натуру, которую он пишет. Иначе работа выйдет сухой, академичной и лишённой души, — мужчина глубоко вздохнул. — Но всё же сердце моё без остатка принадлежит Фарнарине! Лишь с ней я познал настоящее счастье и восторг вдохновения. Жаль, законный брак между нами невозможен.
— Я так завидую вашему чувству, маэстро! — сеньора Кармина прижала нежную ладонь к низкому декольте. — Ах, боюсь, что никогда мне не суждено испытать подобного преклонения.
— А как же ваш супруг? — удивился Джулиано. — На его месте я носил бы вас на руках!
— Винченцо больше печётся о своих капиталах, чем о молодой жене. Увы-увы, я лишь ещё одна породистая лошадь в его конюшне, ещё один драгоценный алмаз в его коллекции, ещё одно бесценное произведение искусства в его галерее.
— Это так печально, сеньора, — с искренним сожалением произнёс де Марьяно.
— Неужели ваше сердце свободно? — тихо спросил Джулиано, внутренне обмирая от собственной дерзости.
— Такие вопросы неприлично задавать замужним женщинам, — лукаво погрозив пальчиком, ответила Кармина Лацио.
Между тем на площади закончилось виноградное побоище. Довольные контийцы руками утирали с лиц потёки алого сока. Перепачканная ягодами публика хлынула к объедкам знати, сгруженным на импровизированные столы. Другая часть разгорячённой толпы сразу бросилась к винным фонтанам, где образовалась давка, сопровождаемая отчаянными криками. Освободившееся пространство заняли акробаты, жонглёры и пожиратели огня. Группа карликов, переодетая то ли в чертей, то ли в сатиров, выбежала на площадь и принялась тыкать острыми чёрными вилами в зады самых наглых пьяниц, не подпускавших прочий люд к вожделенным фонтанам.
Рафаэлло Санти послал слугу за вином и провизией. Вскоре Джулиано, не завтракавший в тот день, уже с жадностью поглощал истекающих соками жирных каплунов в меду, плотный солёный сыр с глянцево-чёрными маслинами и три вида ветчины: с мраморными прожилками, чесноком и красным перцем. Укладывая красивые ломтики на хрустящую лепёшку, маэстро Санти задумчиво жевал, запивая трапезу белым вином из серебряного кубка. Сандро лениво грыз птичье крылышко. Сеньора Лацио скромно похрустывала сахарным марципаном.