Искра Силы
Шрифт:
Она сидела на холодной земле, пытаясь восстановить дыхание. Слёзы высохли, оставив следы грязи на её щеках. Её сердце всё ещё билось в бешеном ритме. Она чувствовала, как взгляды всё равно продолжают проскальзывать в её сторону, но теперь они были не такими явными.
"Они не забыли," — подумала она. — "Они просто ждут момента, чтобы снова начать задавать вопросы."
Аня медленно поднялась на ноги, стараясь не привлекать лишнего внимания. Её взгляд поймал глаза женщины, которая до этого заступилась за неё. В этом взгляде было тепло, но и предупреждение.
— Если хочешь дожить до города,
Аня кивнула, словно соглашаясь, хотя тревога продолжала щекотать нервы. Она опустила голову, сделав вид, что больше не замечает ничего вокруг. В глубине её сознания звучало одно: "Нужно уходить. До того, как станет поздно."
Обоз тронулся, колёса натужно скрипели, и телеги, словно огромные сонные звери, начали медленно ползти вперёд. Аня забилась в самый угол одной из телег, стараясь стать невидимой. Её пальцы вцепились в мешок с такой силой, будто он был её единственным якорем в этом бурном море страха и недоверия. Разговоры людей смешивались с шумом ветра, заполняя воздух, но для неё каждый звук звучал, как обвинение, каждое слово — как приговор. Даже случайные взгляды казались цепкими, проникающими под кожу, а чей-то смех — издевательски громким, будто насмешкой над её попыткой скрыться.
"Они могут донести," — подумала она, чувствуя, как её дыхание участилось. "В городе они расскажут обо мне. И тогда я не спасусь."
С каждым километром город приближался. Плотные стены из бревен и башни, вырисовывающиеся на горизонте, казались одновременно и спасением, и ловушкой. Радегощ — город, где Аня могла скрыться среди толпы, но и место, где её могли схватить.
Когда городские ворота стали различимы, Аня поняла, что ждать больше нельзя. Караван начал замедлять ход, приближаясь к посту стражников. Она слышала, как торговцы спорили о плате за вход, как охранники с лёгкой ленцой проверяли содержимое телег. В этот момент её страх достиг предела.
"Если я останусь, они могут выдать меня страже. И тогда мне конец," — пронеслось в её голове.
Дождавшись, когда караван почти остановился, Аня тихо приподнялась. Её движения были медленными, как у зверя, почуявшего опасность. Дождавшись, пока телега замедлится, Аня спрыгнула на землю. Мягкая трава приглушила звук её приземления. Она быстро перекатилась в сторону, спрятавшись за густыми кустами, что росли вдоль дороги.
Лёгкий треск веток заставил Аню вжаться в землю, как зверька, прячущегося от хищника. Где-то позади громкий, резкий голос разорвал тишину:
— Эй! А где девчонка?
Сердце Ани остановилось, затем забилось с такой силой, что, казалось, его стук эхом разносится по всей округе. Она сжалась, стараясь слиться с землёй, её дыхание стало почти неслышным. "Сейчас найдут... Сейчас всё кончится," — мелькнуло у неё в голове.
— Да брось ты её, — лениво отозвался другой голос, наполненный равнодушием. — Может, решила сбежать. И к лучшему.
Караван продолжил движение. Шум телег и лошадей медленно удалялся, оставляя за собой только облако пыли и тишину. Аня всё ещё не двигалась, боясь, что её заметили. Только спустя несколько минут она осторожно поднялась, её тело дрожало.
Теперь она осталась одна. Радегощ был близко, но
Едва различимые звуки города начали доноситься до неё. Лай собак, голоса людей, гул жизни. Город был совсем рядом, но её страх не ослабевал. Она знала, что, оказавшись внутри, должна будет смешаться с толпой, стать незаметной. Но в её нынешнем состоянии это казалось невозможным.
Её одежда, порванная и покрытая грязью, делала её похожей на бродяжку. Лицо, покрытое пылью и запёкшейся кровью, едва отражало её настоящие черты. Ноги, израненные и кровоточащие, напоминали ей о долгом пути, который она прошла.
"Я должна добраться. Я должна выжить," — повторяла она про себя, как заклинание.
Ранним утром, добравшись до городских окраин, Аня остановилась. Деревянные стены города возвышались над ней, а широкие ворота уже были распахнуты, впуская первых торговцев. Она замерла в нерешительности, понимая, что идти через главный вход опасно. Каждый стражник мог стать угрозой.
Она сделала круг, обходя стены, пока не нашла узкую тропинку. Она вела к пролому в ограждении, где в воздухе смешивались запахи хлеба и дыма. Стиснув зубы, Аня протиснулась в щель. Её сердце колотилось, а руки крепко сжимали мешок, словно от этого зависела её жизнь.
Улицы города были узкими и пустыми. Лишь несколько ранних прохожих лениво спешили по своим делам, не обращая на неё внимания. Аня нашла угол одного из домов, спряталась в его тени и опустилась на землю. Спина упёрлась в шершавую деревянную стену, и она на мгновение закрыла глаза, чувствуя, как боль отступает под натиском усталости.
Дрожащими руками она достала из мешка несколько ягод — последних из того, что у неё осталось. Ела медленно, словно это была величайшая роскошь. Их сладковатый вкус напомнил ей, что она ещё жива.
Её взгляд поднялся на крыши домов, дымящие трубы, на утренний свет, пробивающийся сквозь серые облака. Это был новый мир, полный опасностей и надежд.
"Радегощ," — подумала она, устремляя взгляд вперёд. — "Я здесь. Но что дальше?"
Она снова закрыла глаза, позволяя себе короткий отдых. Город шумел вокруг неё, звуки его жизни сливались в мелодию, которая немного успокаивала, но страх всё равно до конца не отступал.
ГЛАВА 25. В ГОРОДЕ
После того как Аня оказалась внутри города, её захлестнуло странное чувство: смесь облегчения и тревоги. Высокие деревянные стены, которые снаружи выглядели надёжной защитой, теперь казались клеткой, отсекающей последние нити к свободе. Её измождённое тело требовало передышки, но город не давал этого ощущения.
Город жил своей жизнью, бурлил, словно кипящий котёл. Улицы, больше похожие на грязные тропинки, вились в хаотичном лабиринте. Деревянные дома, словно старые воины, стояли с покосившимися крышами и выцветшими ставнями, поросшие мхом и грязью. Иногда среди этих полуразвалившихся построек вырастали двухэтажные здания, чьи фасады, казалось, пытались держать марку, несмотря на облезлую краску и трещины в фундаменте. Но даже их углы были стёрты временем.