Искры гаснущих жил
Шрифт:
Кэри сняла с полки фигурку оленя. Серебряный. И веса немалого. Конечно, пятьдесят фунтов за него не дадут, но в доме найдутся и более ценные вещи. Но воровать у мужа… противно. И повертев оленя — фигурка явно нуждалась в чистке — Кэри вернула его на место. Конечно, можно просто попросить денег. Соврать про платье, шляпку, шубку… она давно научилась говорить то, что мужчины готовы слышать. Но и лгать Брокку не хотелось.
Он, конечно, зануда.
И сноб.
И муж отвратительный, но…
— Платить нельзя, — сказала Кэри самой себе и зябко повела плечами.
Сквозило. Старые рамы рассохлись, и из невидимых щелей тянуло холодом.
— Нельзя платить, — повторила Кэри чуть более уверенно. — Он не отстанет.
И пятидесяти фунтов ему хватит ненадолго. Ригер вернутся. Сколько потребует в следующий раз? Сто? Сто пятьдесят? Он будет приходить снова и снова, выматывая нервы, пока однажды не попросит слишком много.
— Сверр бы его убил, — Кэри коснулась оленухи, тоже серебряной и потемневшей от времени. Проведя пальцем по каминной полке, Кэри поморщилась: пыли было изрядно.
Убить…
Она никогда никого не убивала, но…
…наверняка, в доме мадам Лекшиц по-прежнему собираются игроки. Выйти из дому. Нанять экипаж.
Добраться.
И попросить о встрече.
Вряд ли муж заметит ее отсутствие. И Кэри чувствовала — ей не откажут. Но что попросят взамен на помощь? И не получится ли, что она попадет в зависимость от человека, куда более опасного, нежели Ригер с его жаждой наживы и мечтой об огромном выигрыше?
Нет.
Нельзя и думать о возвращении.
— Остается одно, — она оставила оленье семейство, подвинув фигурки друг к другу — это показалось правильным. — Признаться.
Брокк… она слишком мало знает о своем муже, чтобы понять, как он поступит.
Разозлится?
Несомненно.
Кэри подошла к окну, затянутому серым кружевом мороза. Осень досчитывала последние дни. И скоро день рожденья…
…Сверр всегда ждал полуночи и пробирался в ее комнату, ставил на подушку коробку, перевязанную синей лентой. Трогал кончик носа и, когда Кэри открывала глаза, говорил:
— С днем рожденья, сестренка.
Его подарки были просты, но…
…Сверра больше нет. И подарков тоже не будет. И самого дня рождения…
— Я его ненавижу, — Кэри сжала кулаки, до боли в пальцах, в коже, смятой ногтями. — Ненавижу. Из-за него все…
Она признается.
Дождется Брокка, сколь бы надолго он не задержался у своей любовницы. И хорошо бы ему вернуться в настроении… тогда, возможно, он разозлится не очень сильно.
Что сделает?
Будет кричать? Ударит?
Какая разница… хуже, чем тогда, когда Сверр сорвался, точно не будет. И если так, то Кэри выдержит. Правда, в отличие от Сверра, вряд ли муж станет просить
И носить Кэри шоколадное печенье.
Розы.
Стеклянный шар с бабочкой внутри. И сидя у постели, не будет читать вслух…
Сверра нет.
Кэри прижалась лбом к холодному стеклу и заморгала часто-часто. Что с ней происходит? Почему сейчас, здесь, ей невыносимо больно оттого, что Сверр умер?
Она ненавидела его.
И все-таки любила.
Глава 14
Таннис несколько опасалась, что пленник сбежит. Все-таки не так уж много она знала о псах, и вдруг бы именно этот чудесным образом сумел разобраться с замком, или решетку выломал, или сделал еще что-то, и теперь, покинув клетку, устроил засаду.
Она шла медленно, прислушиваясь к каждому звуку, надеясь уловить неладное и сбежать.
— Я вас слышу, — окликнул ее Кейрен, когда до зала оставался еще добрый десяток шагов. Вот собака!
— У вас гремит там что-то… и шелестит… надеюсь, вы озаботились добыть еды? Я, признаться, весьма голоден.
Масло в лампе почти закончилось, и рыжий язычок пламени то кренился, сползая по черному жгуту фитиля, то вытягивался из последних сил, то вовсе срывался, грозя погаснуть. Вздрагивал неровный узкий круг света, выхватывая грязный камень пола и прутья.
— Доброго дня, леди, — Кейрен отвесил церемонный поклон. — Надеюсь, ваш день более удался, нежели мой.
Он стоял у решетки, высокий и нелепый в этом наряде. Штаны были широки и коротковаты, а свитер съехал и из растянутой горловины выглядывало белое плечо Кейрена. Он же кутался в одеяло и дрожал.
— И тебе здравствуй, — буркнула Таннис, сбрасывая сумки на стол.
Тяжелые.
И пока волокла, плечи затекли. Таннис пошевелила левой рукой, помахала правой. Согнулась и разогнулась, разведя руки в стороны.
— Занимательно, — Кейрен наблюдал за ней с явно насмешкой. — Должен вам сказать, что прежде мне не случалось встречать женщин, подобных вам.
Это он льстит или хамит? Таннис покосилась на пленника, но разглядеть выражение его лица не получалось. Света надо бы добавить.
Факелы, завернутые в промасленную холстину, лежали в тайнике. И Таннис в который раз мысленно поблагодарила Войтеха за предусмотрительность.
— Очаровательно, — пробормотал Кейрен, когда пламя осветило нижний и, поговаривали, тайный уровень арестного дома. — Леди, не будете ли вы столь любезны объяснить мне, куда именно я попал? Как-то, знаете ли, неуютно себя ощущаю в столь… необычном антураже. Остается надеяться, что вы не собираетесь использовать вот те крайне занимательные предметы по прямому их назначению.