Искры гаснущих жил
Шрифт:
— Ты же бывал в Королевском парке, да?
— Да, — подтвердил Кейрен.
У нее глаза такие яркие…
— Ну да, — она дернула плечом и смахнула со щеки серый лепесток пепла. — Ты ж из верхних… чистеньких… тебя, наверное, через ворота пропускали.
— А тебя нет?
— Нас, — поправила Таннис. — Ты сказал. Кто ж нас пустит-то? Если б приметили, сразу б выкинули.
— За что?
— За то, что оборванцы.
— Королевский парк открыт для всех.
Она рассмеялась, и голос ее, отраженный сводами зала, был звонок.
— Для всех… повеселил… или ты и вправду… для всех… может, верхних и всех пускают, а таких как
Растопырив пальцы, Таннис провела руками в воздухе, вырисовывая те самые оборочки.
— Вымыться заставил. У него папаша из аптекарей, когда-то лавку свою имели, а потом пожар случился и лавка сгорела, а банк денег требовал, и пришлось продать все… вот папаша с горя и запил, пока вовсе не упился. А Войтех с матерью переехали к нам… он хорошим был. Учился даже, только бросить пришлось. Мать-то запила… а денег нет. У нас ни у кого денег нет. Но Войтех хорошо все придумал. Меня в платье… и косички еще заплел… и туфельки нарядные…
Она зажмурилась, верно, вспоминая те туфельки, а потом призналась:
— У меня никогда таких вещей не было.
— Платья?
— И платья тоже, — Таннис стряхнула с одеяла пыль. — Тебе, наверное, это все дико, но это единственное платье, которое я вообще надевала. Мы шли в парк и я…
Она вдруг замялась, закусила губу, но потом решительно тряхнула головой.
— Войтех высматривал какого-нибудь типчика, из тех, что сами по себе… мы не лезли к совсем малым, у них брать нечего, а на ор вечно няньки сбегаются. Ну и взрослых не трогали. А вот если кто сам по себе… и еще при форме, вы ж вечно в школьной форме ходите, то тут я появлялась.
Кейрен знал, что происходило дальше, и стиснул зубы, чтобы не высказаться.
— Я подходила и говорила, что моей нянечке стало плохо… и просила помочь…
…ему было десять. Взрослый уже, как самому казалось. Всего год остался до Каменного лога, который сам по себе граница, и до нее-то близко, а значит…
— Велись все… или вот говорила, что у меня сестричка ногу подвернула, надо помочь…
…он привык и к дортуару, и к школьным порядкам, и пусть бы не обзавелся друзьями, как иные, но хотя бы отстоял право быть собой. Единственный настоящий враг — холод, и тот отступил, позволяя Кейрену если не преуспеть в учебе, то хотя бы покинуть список худших учеников.
— Или еще что-нибудь придумывала…
…в парк сбегали все. Кое-кого ловили и пороли, но розги были привычным злом, на которое никто особо не обращал внимания.
Но тот выход был разрешенным.
Каникулы. И пусть бы Кейрена вновь не забрали домой, но хотя бы разрешили пожить в городском доме. Он же взрослый.
Почти.
И управится сам, без присмотра няньки, гувернера и матушки, которая по мнению отца испортила Кейрена чрезмерной опекой. Конечно, ему бы хотелось увидеть всех, и даже братьев, пусть бы прежде встречи с ними особой радости не приносили, но сейчас-то все изменилось. Кейрен вырос на два дюйма. И на пробежке уже не падал после первого круга, задыхаясь.
Сильнее стал.
И сумел бы ответить на их глупые шуточки, но…
…братья служили. И отец был где-то на границе, а матушка — рядом с ним. И Кейрену настоятельно рекомендовали остаться при школе, но… он только представил, как две недели будет слоняться по школьному двору в числе тех редких неудачников, которых оставили…
Нет
И полная свобода.
Тем более что Кейрен знал, как собирается ею распорядиться. Уже год как он собирал деньги. По старой традиции третьего числа каждого месяца в школе появлялся визитер. Отцовский поверенный был высоким строгим человеком, от которого пахло чернилами и бумажной пылью. Он коротко кивал и, вытащив из кармана кожаный бумажник, старый, с вытертым краем, открывал его. Поверенный вытаскивал банкноту и протягивал Кейрену.
Уходил человек, не проронив ни звука, а Кейрен оставался с купюрой.
У денег был особый запах — многих рук, которые касались их, карманов, портмоне… ароматы живого и неживого сплетались вместе, и за каждой купюрой Кейрену виделась своя история.
Он не спешил тратить, хотя в лавке при школе имелось множество искушений: медовые пряники, лакричные леденцы, которые лавочник держал в высокий склянках, шоколадные конфеты, разложенные на бумажных салфетках, лимонад…
Но все эти замечательные вещи меркли перед старинным замком, который Кейрен видел в магазине игрушек, том, что расположен неподалеку от парка. Этот магазин прожил не одну сотню лет, переходя из рук в руки, но хозяева, меняясь, не рисковали менять место. Отец и тот утверждал, что магазин остался точь-в-точь таким, каким был в его далеком детстве, разве что вывеска постарела.
— Я его тоже знаю, — сказала Таннис, и Кейрен вдруг понял, что говорил вслух.
Глупо получилось.
— Там еще над дверью колокольчик висит, — она произнесла это тихо. — Старый-старый. И громкий очень.
— А у продавца ручной ворон есть…
— Он разговаривать умеет!
— Точно.
Нынешний хозяин магазина походил на пирата. Одноногий с красным крючковатым носом, он носил полосатые чулки и длинный жилет с фалдами. А на седые длинные волосы повязывал красную косынку. Деревянная нога его громыхала по старому паркету, и ворон, сидевший на плече хозяина, то и дело раскрывал крылья, кланялся и хрипло спрашивал:
— Што надо?
Магазин старика Тедди был, пожалуй, самым чудесным местом в мире. И Кейрен заглядывал в него каждые выходные. И да, он мог бы приобрести деревянную лошадку на палочке, или даже с полдюжины оловянных солдатиков в форме королевской гвардии. Или механическую обезьяну… позолоченную трубу… барабан…
…деньги копились и возможности Кейрена росли.
А старик встречал его, как старого друга, кивал с порога и отворачивался. Он знал, что и в этот раз Кейрен ничего не купит, что он пришел лишь для того, чтобы убедиться: его замок на месте.
Огромный.
Он занимал целый стол. И короны четырех угловых башен подымались к потолку. Повисал на цепях подъемный мост. Вращался на крыше дома крохотный, с ноготь мизинца, флюгер, свисали со стен нарядные стяги. И во дворе рыцарская конница готовилась к выезду. Сиял доспех. И пики были остры…
Кейрен не смел прикасаться к стенам, сложенным из настоящего камня, или тревожить рыцарей, он садился перед замком и смотрел. А в воображении его гремели битвы.
Замок стоил почти сорок фунтов… у отца деньги были, но Кейрен точно знал — просить бесполезно. И собирал, долго собирал, складывая купюру к купюре, пересчитывая их, пряча под матрасом, пусть бы в школе и не принято было воровство, но чем ближе оказывалась мечта, тем сильнее становился страх.