Искры гаснущих жил
Шрифт:
Пускай. Кэри согласна стать другом… на некоторое время.
Завтра… завтра уже наступает. А там и следующий день. Дни пролетят быстро. И Брокк вернется.
Он ведь обещал.
Город проплывал за окном экипажа. Холодное стекло, и в рамке окна — улицы, дома, люди. Живой пейзаж такой непривычно близкой жизни.
Солидная дама в шляпке, украшенной фруктами и чучелами певчих птиц, прогуливается в компании десятка пекинесов. Собачки суетятся, то и дело ныряя под пышные юбки дамы, разбегаясь и путая поводки. Их громкий лай проникает сквозь стены кареты, а
Две девушки спешат куда-то, одинаково серые, невзрачные, но у одной на плечах лисья шубка, а вторая кутается в пальто. Утро ныне зябкое…
…верховой застыл у витрины. Спешился, жеребца под уздцы держит. Ждет кого-то? И давно. Он то и дело поглядывает на часы, а конь нетерпеливо переступает с ноги на ногу, трясет гривой…
Грохотали колеса по мостовой. Покачивалась карета, убаюкивая. И сама она, и город за окнами казались сном. И Кэри тайком гладила бархатную обивку сидений, касалась стекла и собственных саржевых юбок, убеждаясь, что ощущает и плотность ткани, и мягкость ее, и гладкость дерева, холод металла. В карету проникали запахи.
Здесь, в Верхнем городе, в переулке Белошвеек, пахло иначе. Стоит закрыть глаза и…
…нет кисловатого смрада городских трущоб.
Ваниль и корица. Аромат свежей выпечки. Едкий запах свежей краски: мальчишка-помощник суетится у витрины магазинчика, обновляя фасад. Тонкий флер духов и резкий дух аптекарской лавки. Под козырьком ее покачивается вывеска, потемневшая от времени. Ее давно следовало бы поправить, но здесь гордятся своей историей, и на дубовой доске только и можно, что цифры различить. Лавка простояла не одну сотню лет, и надо полагать, нынешний хозяин ее, худосочный, подтянутый, замерший у открытой двери с лорнетом в руках, не позволит зачахнуть семейному делу.
Проплыв мимо лавки, экипаж остановился, и Кэри подали руку.
— Прошу вас, леди, — сказал не то Грегор, не то Льюис, уставившись на Кэри мутными глазами. Впрочем, он, осознав, сколь неуместно его любопытство, тотчас отвел взгляд. — Модный дом Ворта.
И вправду дом.
Солидный особняк строгих очертаний. Лестница с широкими низкими ступенями. Арка входа. И ослепительный блеск витрин, в которые превращены окна первого этажа. Металлическая вязь балконов и проглядывающая за ней строгая каменная кладка стен.
Глазеть неприлично, и Кэри одергивает себя.
От кареты до двери — два десятка шагов, и Кэри спиной ощущает чужой недобрый взгляд. Оборачивается, но… пусто. И пальцы касаются длинной бронзовой ручки.
А взгляд… показалось, должно быть.
Просто Кэри волнуется, вот и… она решительно толкнула дверь. И колокольчик радостно зазвенел, предупреждая о появлении посетителя. А навстречу Кэри вышла девушка в строгом платье. Жемчужно-серое, несмотря на кажущуюся простоту, то подчеркивало простую неброскую красоту хозяйки.
— Добро пожаловать, в модный дом Ворта, — сказала девушка, окидывая Кэри цепким взглядом. — Вам назначено?
— Нет.
Кэри чувствовала себя крайне неловко. Сейчас ей вежливо укажут на дверь.
— Не беда, — девушка очаровательно улыбнулась. — Думаю, мастер с огромным удовольствием вас примет. Но я должна предупредить, что придется немного подождать.
Все тот же запах ванили и, пожалуй, еще мяты.
Тканей.
И красок.
Самую малость — духов. И этот дом — само воплощение улицы Белошвеек. Приоткрытые двери и зал, в который Кэри не позволили войти — там готовое платье, но вряд ли отыщется что-то, Кэри достойное… а за следующей дверью ткани… и кружева… перья, пуговицы… и конечно, если Кэри не доводилось бывать в модном доме прежде, то ей с преогромной радостью устроят экскурсию…
Голова кружится.
Зал и десятки столов. Швеи, склонившиеся над работой…
И вышивальщицы… кружевницы… шляпницы… разве не замечательно мастер придумал, собрав всех под одной крышей? О, Кэри согласна? А ведь он готов представить и новый зал, где дамам будут презентованы чудеснейшие средства по уходу за кожей и волосами…
— Мастер собирается представить публике новый аромат, — девушка замолчала и, словно спохватившись, представилась. — Анна.
— Кэри…
Кэри не представляла себе, как ей следует держаться. Рядом с Анной, столь строгой и вместе с тем уверенной в себе, а уверенность эта проскальзывала в каждом жесте, Кэри чувствовала себя… глупой.
Беспомощной.
И некрасивой. Ничего не понимающей ни в кружевах, ни в лентах, ни уж тем более в пуговицах, которым в нынешнем сезоне надлежало быть квадратными.
— Леди Кэри, — Анна очаровательно улыбалась. — Я знаю всех постоянных клиентов мастера и очень надеюсь, что вы войдете в их число, потому как только Ворт сумеет создать нечто, достойное вас. И поверьте, ожидание того стоит. Сейчас он занят с мисс Вандербильд. Вы слышали о ней?
Кэри кивнула.
Слышала.
Кто не слышал о приме Королевского театра? Леди Эдганг называла ее королевской потаскухой, но… она, кажется, ненавидела всех женщин. Мужчин, впрочем, тоже.
— Элис крайне требовательная клиентка. Весьма эмоциональная порой, — девушка распахнула перед Кэри очередную дверь. — Но сами понимаете, профессия накладывает свой отпечаток. Мы все очень любим мисс Вандербильд…
…к счастью, за дверью оказалась не очередная мастерская, но гостиная в серо-лиловых тонах.
Жемчужные обои в тонкую полоску. Огромные зеркала, подсвеченные газовыми рожками. Изящная мебель с медальонами из слоновой кости. И кремовый мягкий ковер, на который Кэри не решается ступить.
— …и всецело стараемся угодить ей, как и любому иному нашему гостю…
— Анна, — раздался капризный голосок, — я начинаю думать, что о нас здесь забыли.
В кресле с каретной обивкой из темно-лилового бархата сидела молоденькая девушка.
— Конечно, нет, леди Грай! — воскликнула Анна, всплеснув руками. — Мастер вот-вот освободится…
— Я слышу это уже в четвертый раз. Вон, даже тетушка придремала, — девушка сложенным веером ткнула в сторону второго кресла, в котором и вправду дремала дородная женщина в темно-бордовом платье. Она сцепила пальцы на массивной груди, удерживая театральный бинокль на длинной ручке. Бинокль упирался в подбородки, а ручка тонула в оборках платья. Высокую прическу дамы украшали страусовые перья бордового же цвета. Они склонились, едва ли не касаясь широкого носа дамы, и от дыхания ее подрагивали.