Искушение
Шрифт:
Глава 1
Она вернулась. Понял это, как только зашел в квартиру.
Аромат духов с яркой нотой косточки вишни, ее любимых, ударил по рецепторам, наполняя легкие. В прихожей горит приглушенный свет, медленно убираю ключи от машины и квартиры на консоль, прохожу дальше, в ее комнату приоткрыта дверь.
Значит, Инга дома. Мне не кажется.
Она вернулась.
Ее не было два месяца, изредка только писала и звонила, интересовалась, словно невзначай, как там Максим поживает, как там
Я не сжег ничего, но вот тачку поцарапал.
Не ждал звонков, но каждый раз, когда на экране высвечивались ее имя и фотография, где Инга стоит полубоком, в темных очках, на фоне солнца, утопающего в море, и ветра, развевающего темные волосы, сердце замирало.
Несколько секунд смотрел на экран и не торопился брать телефон.
Давал себе слово не отвечать, но рука не поднималась сбросить звонок. Возникала острая необходимость услышать ее тихий и уставший голос.
Инга – моя мачеха.
Да, она самая.
Вторая жена отца.
Когда она появилась в нашем доме шесть лет назад, мне было четырнадцать, жуткий возраст, когда все строится на протестах и противоречиях, а еще на бунтах. Я бунтовал, я ненавидел ее и отца, который так поступил, имел смелость быть счастливым и забыл маму.
Я ненавидел весь мир.
Новая жена отца была старше меня на одиннадцать лет, ей было двадцать пять, и я воспринимал ее как шлюху. Считал, что ей были нужны только деньги и положение отца, его бизнес. Ненавидел люто всех: ее, отца, даже мать, которая ничего лучше не придумала, как заболеть и умереть год назад, бросив меня.
Не понимал тогда, не хотел понимать ничего.
Сложное было время, даже вспоминать не хочу. Но меня разрывало изнутри, несколько раз сбегал из дома, добивался того, чтобы на меня обратили внимание, чтобы отец бросил Ингу. Но меня находили, списывали все на трудный переходный возраст, отводили к психологам.
Три года притирались, я видел ее слезы, то, как Инга пыталась наладить наши с ней отношения, то, как была добра и многое не рассказывала отцу про мои шалости. Но даже тогда ее доброту я принимал за попытки втереться в доверие, в нашу семью и разрушить ее.
Сейчас мне стыдно за то, что происходило, но я этого никак не покажу.
Не разуваясь, прохожу дальше, касаюсь пальцами пальто Инги, ее сумочка лежит на пуфике, рядом стоит чемодан – значит, надолго приехала. Хорошо, что домработница убрала после нашей с ребятами вечерней тусовки.
Иду по коридору, заглядываю в спальню Инги, свет выключен, горит лишь подсветка под кроватью, слышен шум воды, останавливаюсь, сжимаю зубы до боли в челюсти. Хочу пройти дальше в ванную, даже делаю уже шаг, но останавливаюсь, ухожу на кухню.
Нет, я не должен этого делать.
Не должен подглядывать, как это было в семнадцать лет, когда я не понимал, что со мной происходит, и бушевали гормоны.
В кармане джинсов завибрировал телефон, чертыхнулся, вышел, звонила Машка, не стал
– Максим? Ты дома? Макс?
Рука потянулась открыть холодильник, но замерла в воздухе, когда услышал ее голос. Даже дрожь пошла по телу, и сердце забилось чаще.
– Максим?
– Да, да… это я, привет. Прилетела?
– Привет.
Обернулся, был не готов увидеть Ингу такой… такой красивой и… хрупкой.
До рези в глазах красивой, даже в полумраке кухни, такой настоящей, естественной.
Влажные волосы, лицо без косметики, уставший взгляд синих глаз, припухшие губы, в мочках ушей маленькие бриллиантовые капельки сережек. Длинный шелковый халат прилип к влажному телу, высокая небольшая грудь, под тканью четко выделяются соски.
– Не слышала, как ты зашел, извини. Только с самолета, перелет был ужасным, пять часов подряд рядом плакал маленький ребенок, уши еще заложило, долго контроль проходили. Потом эти пробки на дорогах, я от них отвыкла.
Она облизывает губы, проводит по волосам ладонями, прикрывая глаза, не смотрит на меня. Действительно выглядит уставшей, но не менее красивой.
Открывает шкаф, разглядывает бутылки с вином, но берет начатую – с виски, любимый сорт отца, двадцатипятилетней выдержки, он любил в сорок лет двадцатипятилетних девок, женился на одной такой.
– Будешь? – обращается ко мне, но, не дожидаясь ответа, наливает в два бокала совсем немного алкоголя, на один глоток.
Берет свой, снова поворачивается, матовое стекло к губам, делает глоток, вновь не смотрит на меня, о чем-то задумалась. Подхожу, но мне не нужен алкоголь.
Мне нужна она.
Давно нужна. Два года.
Не знаю, как так получилось. Хотеть мачеху – это вообще последнее дело, край, как бы я сам сказал. Хотеть жену своего, хоть и покойного, отца. Это нормально?
Нет, это ни хера не нормально. Это херня полная.
Нахожусь совсем близко, вдыхаю, пахнет луговыми травами, любимый гель для душа Инги, у меня есть такой же, купил специально, дурак, капец какой.
– В филиалах бардак, пришлось уволить двух директоров, разгребать за ними дерьмо. А потом еще налоговая, прокуратура, головняка хватило на два месяца. Думала, уже не вырвусь оттуда никогда.
– Устала?
– Хм… есть немного.
Наконец смотрит в глаза, а у меня перехватывает дыхание и сердце заходится в бешеном ритме. Нет, это не просто влечение, с которым я борюсь вот уже не первый год, это болезнь.
Может, к психологу пора? Или к психиатру сразу, на дурку?
Инга улыбается, прикусывает нижнюю губу, но в глазах нет веселья, ее тоже что-то волнует.
– Как ты, Максим? Извини, я так и не спросила.
– Не знаю.
Отец погиб два года назад, автокатастрофа, но все понимают, что это было все подстроено кем-то, а вот кем – следствие так и не выяснило. Дело уже закрыто, все списали на несчастный случай, якобы водитель отца не справился с управлением, автомобиль съехал с трассы, перевернулся несколько раз и взорвался.