Испанский любовный обман
Шрифт:
Он так и сказал. И осознание этого заставило мой желудок упасть к ногам. Какой же глупой я была. Аарон не отказался от нас; это была только я. Только временно. Пока Аарон держался за это. За нас. Все это время. Даже когда он больше всего нуждался в ком-то рядом. И это … это заставило сердце в моей груди разорваться на сто миллионов кусочков, только чтобы снова собраться во что-то другое. Что-то, что мне больше не принадлежало. Оно принадлежал нам.
— Оно твое. Love и все остальные слова из четырех букв,
Глубоко в его горле раздался гул.
— Ты застряла со мной, Каталина.
Обеими руками он крепче прижал меня к себе на коленях, еще глубже прижимая к груди. Моя голова покоилась на его бьющемся сердце, его подбородок лежал на моей макушке, и покой — всепоглощающий покой, о котором я никогда раньше не слышала и не испытывала, — поселился между моими плечами. И тогда я поняла, что мы справимся с чем угодно, пока мы вместе. Мы были командой. Мы освещали друг другу путь, держали друг друга за руки и подталкивали друг друга вперед, когда спотыкались. Вместе. Мы бы сделали все вместе.
Точно так же, как мы прошли бы через это. Я бы помогла Аарону пройти через это.
— Аарон? — я подняла глаза и встретилась с ним взглядом. — Теперь я здесь ради тебя. Я собираюсь позаботиться о тебе, — просто сказала я ему.
Он вздохнул, это было глубоко и медленно, и это звучало так, как будто он нес на своих плечах всю тяжесть мира.
— Но просто знай, что если бы я знала, что твой отец болен, я бы никогда не позволила тебе поехать со мной в Испанию. Почему ты не сказал мне, когда говорил о нем, Аарон? Я знаю, что ты не обязан мне ничего объяснять, но я хочу знать. Я хочу лучше понять.
— Потому что все… изменилось, — его горло сжалось, а взгляд стал потерянным. — Он боролся с раком в течение последнего года. Иронично, да? Сначала мама, а теперь… — Аарон замолчал, ему нужна была секунда, чтобы собраться с мыслями. — Еще несколько дней назад я планировал оставаться в стороне. Оставить все так, как было между нами. Даже когда я прилетел домой несколько недель назад.
— Правда?
— Да, это было после того, как было объявлено о моем повышении. Именно это удерживало меня от разговора с тобой о нашей сделке.
Тогда я не заметила, чтобы Аарон брал выходные, хотя работа была совершенно сумасшедшей, поэтому я предположила, что отвлеклась. Но теперь все это имело смысл.
— Я бы все равно поговорил с тобой в конце концов. Я бы справился в любом случае.
— Сейчас это не имеет значения, детка, — сказала я ему, вкладывая смысл в каждое слово.
Он глубоко вздохнул.
— Итак, я проделал весь этот путь до Сиэтла, но не смог заставить себя поговорить с ним. Признаться самому себе, показать ему, что я все еще заботился о нем, когда он оттолкнул меня все эти годы назад. Когда он был отцом, я уже потерял его.
Мои пальцы рисовали круги на его
— Что тогда изменилось?
— Все, — он выдохнул, и это вышло дрожащим и болезненным. — Я… Я почему-то думал, что ты у меня есть, а потом так же быстро понял, что нет. И как бы я ни был настроен не позволить тебе бросить меня, я видел это в твоих глазах. Ты действительно разочаровалась в нас. Ты верила в свое решение.
Тень пробежала по его лицу, и я инстинктивно наклонилась, чтобы поцеловать его в уголок губ, рассеивая эту временную тьму.
— Возможность того, что я действительно могу потерять тебя, начала укрепляться в моей голове. И я просто… — он покачал головой. — Боже, это не одно и то же, я знаю. Но я наконец-то поняла. Я понимала, как тяжело для него было потерять маму. Как, должно быть, он был растерян из-за того, что у него не было возможности вернуть ее. Сколько безрассудных решений он, должно быть, принял. Это не оправдывало того, что он оттолкнул меня, но я тоже виновата. Я была так погружена в свои мысли, что позволила ему это сделать. А потом я позволила нам обоим вынашивать это в течение многих лет.
— Никто из вас не виноват, Аарон. Мы не запрограммированы терять тех, кого любим; нет правильного или неправильного способа горевать, — моя рука скользнула вверх по его груди, моя ладонь легла на его ключицу. — Мы просто стараемся изо всех сил, даже когда часто наших усилий недостаточно. Обвиняя себя сейчас, ты не изменишь прошлое, это только отнимет у тебя энергию, которую ты должен тратить в настоящем. И посмотри, где ты сейчас находишься, ты здесь. Еще не слишком поздно.
Он поцеловал меня в лоб.
— В тот день, когда все с Джеральдом пошло наперекосяк, мне позвонили из больницы. Они сказали мне, что дела у него идут не очень хорошо. Очевидно, мой отец спрашивал обо мне. Несколько раз. Потребовал, чтобы со мной связались, — его голос затих, и я позволила своим пальцам поиграть с волосами на его затылке. Давая ему знать, что я была рядом. Слушать. Прикрывать его спину. — Как будто все встало на свои места, и внезапно я не только понял его так, как не понимал раньше, но и почувствовала непреодолимое желание увидеть его. Не для того, чтобы извиниться или наладить отношения между нами, но, по крайней мере, попрощаться. И я знал, что это, вероятно, мой последний шанс сделать это.
— Ты сделал это? Попрощался?
— Как только я пришел сюда, я вошел в его комнату с намерением сделать это. Попрощайся, выйти и просто ждать. Но я… каким-то образом закончил тем, что заговорил с ним. Рассказывая ему все, что я не сказала за все эти годы, что мы были в разлуке. Он был без сознания. Я не могу быть увереным, слушал ли он вообще, но я просто продолжал. Я не мог остановиться. Я говорил и говорил, Лина. Рассказал ему все. Я даже не знаю, как долго я там пробыл. И я не знаю, было ли это напрасно, потому что, возможно, до него не дошло ни слова, но я все равно это сделал.