Испанский любовный обман

Елена Армас

— Так и есть, Лина, — Шарон улыбнулась. — И они это сделали. Я знаю, что такие люди, как Джеральд, часто остаются безнаказанными, так иногда устроен мир. Но это не значит, что мы должны прекратить попытки изменить это, не так ли? Это не значит, что мы прекратим ссориться.

Ее слова напомнили мне о тех, что кто-то сказал мне, умолял поверить, всего несколько дней назад. Слова, которые я предпочла проигнорировать.

— Ты можешь подумать о том, что я тебе только что сказала. Хорошо? Потрать время, чтобы решить, что ты хочешь сделать.

— Да, я хочу это сделать.

Было так много о чем подумать. Так много нужно переварить.

Для кого-то другого это могло быть не более чем бюрократическим процессом, о котором я должна была подумать раньше, но для меня? Узнав, что мои коллеги — те, кто был свидетелем всего этого, — активно встали на мою сторону, это кое-что значило. Хотя это не изменило того, что я сделала. Как я выбросила все, что у меня могло быть с Аароном. Как я отказала ему в том единственном, о чем он меня просил. Мое полное доверие. Моя вера в нас. И из-за чего? Он дал бы мне так много, а я просто сдалась без боя.

— И, пожалуйста, — сказала Шэрон, — не могла бы ты сказать Аарону, чтобы он зашел, как только вернется. Кажется, я не могу с ним связаться.

Как только он вернется?

— О, эм, я не… Я просто… — мои слова вырывались из меня, смешиваясь с вопросами, крутящимися в моей голове.

— Все хорошо, Лина. Он очень ясно дал понять о ваших отношениях. Пришел сюда первым делом на этой неделе, чтобы спросить, есть ли какая-либо политика компании или пункт контракта, который, возможно, все усложнит.

Сердцебиение, которое выровнялось, сопровождая меня в эти дни без него, вернулось к жизни, выглядывая наружу. Он пришел в отдел кадров, чтобы убедиться, что все фронты прикрыты. Чтобы успокоить меня. Потому что он знал, что мне понадобится именно это. Потому что он хотел, чтобы я чувствовала себя в безопасности.

Слезы, которых раньше не было, хлынули мне в глаза.

— Эй, все в порядке, Лина. Их нет. У вас, ребята, нет причин для беспокойства. Никаких камней на пути.

Нет. Единственным, кто принимал эти возможные препятствия на нашем пути и превращал их в препятствия, которые мы не могли преодолеть, была я.

— Хорошо, — пробормотала я, желая, чтобы мои глаза оставались крепкими еще немного. — Это хорошо.

Ничего хорошего не было. Ни единой вещи, потому что я все равно все испортила.

— Хорошо, отлично, — светловолосая голова Шарон качнулась, ее материнские глаза потеплели. —Но, пожалуйста, скажи ему, чтобы он перезвонил мне, хорошо? Я знаю, что сейчас трудные времена, но речь идет о его повышении.

Трудные времена. Эти два слова эхом отозвались у меня в голове.

Предыдущая просьба Шарон сразу же вернулась: Скажи Аарону, чтобы он зашел, как только вернется.

— Аарон… Аарон уехал? Что-то случилось?

Глаза Шарон расширились, замешательство смешалось с шоком.

— Ты не знаешь?

Я покачала головой, чувствуя, как бледнеет моя кожа.

— Нет.

Она покачала головой.

— Лина, это не мое дело…

— Пожалуйста, — взмолилась я, теперь отчаянно желая узнать, в чем дело. Нужно вцепиться когтями в мою кожу. — Пожалуйста, Шэрон. Мы поссорились, и я просто… все испортила. Это не имеет значения. Но если что-то не так, если с ним что-то случилось, мне нужно знать. Пожалуйста.

Она долго смотрела на меня.

— Дорогая, —

наконец сказала она, и от одного этого в моей голове зазвенели все сигналы тревоги, —он должен был лететь домой. Его отец… у него рак. Последние несколько недель он находится в критическом состоянии.

Глава 27

Было одно шоу, которое я любила, когда была подростком. Это был американский сериал, который мы смотрели на одном из испанских национальных каналов — естественно, дублированный. Мне он очень нравился. Старшеклассники с большими мечтами и большим эго — или сердцами, в зависимости от того, кого вы спросите, — тревожные повороты сюжета и уровень драмы, который не должен был испытывать кто-то в шестнадцать лет, по крайней мере, не в маленьком городке где-то в Северной Каролине. Или на севере Испании, если уж на то пошло. Возможно, именно поэтому все это так сильно резонировало со мной.

В частности, был один эпизод, который каким-то образом запомнился так, как другие никогда не делали. Все началось с диктора за кадром, который спросил что-то вроде: — Каков минимальный промежуток времени, когда у вас есть возможность изменить свою жизнь? Год? День? Несколько минут?

Ответ на этот вопрос заключался в том, что, когда вы были молоды, один-единственный час мог что-то изменить. Это может все изменить.

И я… от всего сердца не согласилась.

Не нужно быть молодым, чтобы их жизнь изменилась в течение часа, нескольких минут или не более чем за несколько секунд. Жизнь постоянно менялась, ужасно быстро и ужасно медленно, когда этого меньше всего ожидали или после долгого времени погони за этими переменами. Жизнь может быть перевернута, вывернута наизнанку, назад и вперед, или она может даже превратиться во что-то совершенно другое. И это происходило независимо от возраста, но самое главное, ему было наплевать на время.

Моменты, меняющие жизнь, длились от нескольких секунд до десятилетий.

Это было частью магии жизни.

За свои двадцать восемь лет жизни я пережила несколько, но очень разных моментов, изменивших мою жизнь. Некоторые длились секунды, не более чем проблески или мгновения, в которые приходило осознание. А другие длились минуты, часы, даже недели. В любом случае, я могла сосчитать эти моменты на пальцах. Повторяя их также по памяти. В первый раз, когда я окунула ноги в море. Первое математическое уравнение, которое я решила. Мой первый поцелуй. Влюбиться и разлюбить Даниеля. Все эти ужасные месяцы после. Села в самолет до Нью-Йорка, чтобы начать новую жизнь. Наблюдала, как моя сестра идет по проходу с самой широкой и счастливой улыбкой, которую я когда-либо видела на ней.

А потом появился Аарон.

Я думала, что не смогу выбрать ни одного момента, когда дело дойдет до него. Потому что это был он, единственное, что делало этот промежуток времени важным. Изменяющий жизнь.

Засыпала в его объятиях. Наблюдала, как его губы изгибаются в той улыбке, которая, как я теперь знала, предназначалась только мне. Просыпалась от его голоса, от тепла его кожи на моей. Наблюдала, как его лицо рушится. Он уходит. Его отсутствие.

Все они оставили след в моем сердце. Во мне. Все они изменили меня. Превратила меня в человека, который позволил себе открыться, полюбить, нуждаться и хотеть отдаться не кому-нибудь, а ему.