Исповедь банкрота
Шрифт:
Нельзя описать это словами – служба необыкновенная, ты растворяешься в молитве, видя монахов в тусклом свете лампад – переносишься сознанием куда-то в прошлое, к истокам. Исповедь иеромонаху, причастие святых тайн, и ты видишь одновременно и с радостью, и с сожалением, что окончена служба, выходишь в коридор, и мы все идем в трапезную, попить горячего чая и покушать. На часах половина четвертого утра, через полчаса расходимся по кельям для отдыха.
Батюшка всегда дает выспаться, никого не будет от сна. Люди высыпаются и постепенно сходятся вместе завтракать. Обычно это бывает в 10–11 утра. А после завтрака – молитва и труд, труд и молитва, все берут пример с отца Иакова.
Исаково безмолвие
Ну вот, проходят очередные два месяца послушания, и отец Нестор, зная, что я опять попрошу меня благословить уйти на недельку в пустынь… благословляет меня сделать еще «одно маленькое дельце» в стекольном цеху. Сделав «дельце», прошу:
– Благословите, батюшка, на недельку удалиться в лес.
Батюшка ответствует:
– А почему бы тебе на этот раз не пойти в Исаково?
– Бесов боюсь, ведь там надо жить одному, а на многие километры не будет ни одной живой души. А я слышал, что на Анзере недавно были от них нападения – монаха избили.
– Это байки. Не бойся, я помолюсь за тебя. Кстати, там надо навести порядок в избе, там, где будешь жить.
– Благословите, отче…
Получив согласие у своего батюшки, я направился к отцу Иаунарию нашему благочинному, без его благословения в монастыре не делается ничего. Отпуская меня, он поинтересовался: какое правило я буду читать, будучи в скиту. После я, взяв продукты у наших трапезников – отца Ионы и отца Васьяна, собрав рюкзак – двинул в путь. Зайдя по пути в поселковый магазин, взял там «контрабанду», впрочем, не запрещенную у трудников – купил курицу и 2 кг сарделек.
Прямая лесная дорога после поселка располагает к раздумьям. Что я знаю об этом ските? Совсем немного: Он расположен в двух километрах от Секирной горы на берегу Исаковского озера. В древние времена здесь селились соловецкие отшельники – подвижники веры. А свое название пустынь получила от стоявшей здесь деревянной часовни во имя преподобного Исаакия Далматского – святого подвижника древнехристианской церкви (IV в.). В озерах разводили монахи рыбу, земли были расчищены под сенокосные луга. В настоящее время скит отстраивается заново, но рабочая бригада зимой уехала на материк, вернутся к лету, так что я там буду один. Жаль, конечно, что не смогу попариться в валунной бане на берегу озера – конца XIX века постройке, но это архитектурный объект.
Ну вот и развилка, отсюда хорошо просматривается Секирная гора с венчающим ее Свято-Вознесенским храмом. Знаю, что он двух престольный. Нижний (теплый) храм освящен в шестидесятых годах девятнадцатого столетия, в память чуда архистратига Михаила в Хонех, а верхний (холодный) освящен в то же время в честь Вознесения Господня. Этот храм уникален тем, что это единственная на русской земле церковь-маяк. Маяк и сейчас действующий, он работает с 28 июля по 16 декабря, лампа маяка работает от аккумулятора, который подзаряжается от солнечных батарей и ветряка. К «Секирке» ведет длинная, без изгибов прямая дорога, но нам направо, по лесной дороге рассчитываю дойти до Исаково минут за тридцать. А вот и пустынь, как она красиво просматривается на берегу озера! Захожу на территорию через деревянную стилизованную калитку – первые следы начавшейся реконструкции.
За плечами десять километров зимней дороги. Теперь самое главное – растопить печь, внутри избушки – минус пятнадцать, как, впрочем, и на улице. Вода в баке на кухне
Утро. Молитвенное правило. Встал еще затемно, затеплил лампадки, свечи. В святом углу – иконы Спасителя и Богородицы, нашел много восковых запасенных свечей. После молитв и чтения псалтыри – растапливаю печь, осматриваю полки кухонного шкафа. Небезрезультатно.
На полках нашел сухари, что ж, ими вполне можно забивать гвозди, к тому же они черно-зеленого цвета. Также обнаружил кусочек сыра – времен Ноя. Из продуктов были еще вполне приличные консервы. Сахар рассыпной на столе превратился в сладкий кристалл, как, впрочем, и соль – она превратилась в соленый кристалл. Но это меня не трогало, мой рюкзак был набит «вкусностями» и «ништяками». Наши монахи, несущие свое послушание, в трапезной от Иона и Вассиана сердобольно снабдили меня всем съестным. С удовольствием вспоминаю, как они мне давали продукты:
– Консервы рыбные дать?
– Дайте штук шесть по банке в день.
– Возьми десять – пригодится, пойдем на склад, я еще тебе дам сгущенку и две банки тресковой икры. Что тебе дать к чаю?
– Дайте, отче, печенье.
– На, возьми еще и вафли, и халву. Что еще?
– Мне бы рыбку, я бы ее испек.
– Пошли, выберем…
Так что спасибо братиям, я вполне был с запасом.
Пред генеральной уборкой надо бы переодеться. Так, во что бы? В мое поле зрения попадает подрясник. Какого он века? Да, впрочем, не очень это важно, скорее всего, позапрошлого. На этом предмете одежды было столько заплаток, что было затруднительно определить его первоначальный цвет.
Нашел сапоги на три размера больше. На голову напялил шапку-ушанку, наверняка до меня ее носил красноармеец. Дополняла мой стильный «прикид» безрукавка из овчины, на пуговках, но, к сожалению, на два размера меньше моего. Не найдя зеркала – я расстроился, а ведь так хотелось покрасоваться. Взяв лопату, вышел на улицу. Меня оглушило безмолвие, тихо шел снег. Вид на зимний пейзаж был такой, что только за эту окружающую красоту можно было моей берлоге присвоить полноценные пять звезд отеля. Начал расчищать снег – вырыл траншею к дороге к скиту и туалету. Параметры таковы – глубина в среднем метр и длиной траншея около сорока. На это ушло у меня полтора часа. После такого фитнеса снова любуюсь окрестностями. Передо мной заснеженная чаша озера, окаймленная хвойными и смешанными лесами. В этом царстве снега и света доминировала неподалеку Секирная гора и венчающий ее храм-маяк. Справа виднелись луга под зимним «одеялом», уходящие в перспективу. Сама Исакова пустынь стоит на пологом холме около озера, поэтому все мною наблюдаемое было как на ладони. Передо мной было творение безначального, вездесущего, вечного и гениального Творца.
А вот первая неожиданная встреча – мелькнуло рыжее пятно. Скорее всего, это лиса, надо бы ее покормить. Вернувшись в избушку, подкинул дровишки, ставлю разогревать вчера приготовленную курицу и отварные макароны – будем трапезничать. Помолившись, поев – разрешаю себе отдохнуть. Можно пойти полежать на кровати, но сладкая послеобеденная истома меня точно клонит ко сну, а я стараюсь блюсти свой режим – днем не спать. Лучше полистать на кухне свою тетрадь записей.
На столе горит свеча. Потрескивают дрова в печи. За окном открываются лесные снежные дали. Идет снег. Очень тихо – настоящее безмолвие.