Исправление настоящего

Терновский Юрий

— Ты даже говоришь без акцента, как такое возможно, и при этом якобы никогда в России не жила?

— У меня русские корни и дома все общались исключительно на русском. А вот как ты ухитрился избавиться уже от друга, потому что спал с твоей женой, избавиться от любимой, потому что спала с твоим другом, и при этом продолжать свято верить в свою ко всему этому непричастность?

— У нас так правильно даже русские не говорят, — заметил Погорел. — Прошу же, представь себя русской, попытайся вспомнить или хотя бы представить себе, что тебя наняли для простенького розыгрыша, но за очень приличные деньги. Все пошло не так, когда ты попала в аварию, и у тебя отшибло напрочь всю память. Только после этого тебя и стали использовать в других целях.

— Спроси у себя, тебе ведь лучше знать, все это организовавшему. Зачем было нанимать русскую, если американку все равно собирались убить? Лучше бы ты мне ничего этого не рассказывал, правда, — вздохнула

тяжело она. — Если я не Кэт, а ваша, как там ее, известная актриса, то, черт, как меня тогда признали мои компаньоны по бизнесу? Сама про себя я им точно ничего не рассказывала и потом, зачем на такое стремное мероприятие приглашать известную актрису, которую в вашей стране все знают как облупленную, не проще ли было использовать кого-нибудь попроще? Закопали в лесу и концы в воду, никто и раскапывать бы не стал. Поискали бы немного исчезнувшую американку и успокоились бы, а до пропавшей русской и вообще никому бы дела не было.

— Внешнее сходство с оригиналом, только по этому. Может тебя именно к этому и готовили, чтобы ты подменила эту иностранку после ее смерти. Другого объяснения всему этому я пока не нахожу.

— Знаешь, что-то меня мутит от всего этого твоего расследования, — пробормотала вдруг Кэт, зажимая рот ладонью и пригибаясь, — тошнит… кажется.

— И даже уже не кажется, — отметил с ехидцей Погорел, переставший верить уже даже самому себе, не говоря уж о всех прочих чужаках и чужачках, так стремительно ворвавшихся в его такую упакованную до недавнего времени жизнь.

И после этих его замечательных слов ее и в самом деле вырвало, от одной только мысли о том, где бы она, если бы не этот сомнительный тип, находящийся сейчас рядом с ней, могла сейчас находиться. В могиле, какая прелесть! И что она, черт бы их всех побрал, вовсе уже не она. От этого кого угодно вырвет. Кукловода он ищет… Попробуй найти самого себя в черной комнате да еще и с завязанными глазами. Кэт устало прикрыла глаза, вспомнив вдруг, как чуть не разбросала совсем недавно целую сумку денег на дороге. И откуда у менеджера средней руки с доходом всего в пару тысяч долларов в месяц такие деньжищи, и не получил ли он их за ее похищение? Явно этот ее новоявленный охранник что-то не договаривает и выдает себя не за того, кем является на самом деле. И Владлен Ильич тоже не тот, вздохнула она, за кого себя выдает. Кому вообще в этом гадюшнике можно верить?

Откуда деньги? От верблюда… Погорел будто прочел мысли этой иностранки, положение которой и в самом деле было не завидное, но сама виновата. Могла давно уже быть в своем посольстве или даже лететь в свою Америку вместо того, чтобы якшаться с подозрительными личностями в Подмосковье в слабой надежде докопаться до истины. И кому эта истина нужна, думал он. Осталась жива, уже хорошо, так нет же, ей понадобилось еще стрелять по людям, чтобы потом… Мужчина устало прикрыл глаза и снова оказался там, где ему вообще меньше всего хотелось бы сейчас находиться. Он снова оказался на том Пятницком шоссе недавней давности, с которого его однажды уже вернули, да так удачно, что прямо на ту ночную крышу, с которой дорога вела уже только в двух направлениях: за решетку или на тот свет. Он выбрал самую короткую, чтобы других долго не мучать и самому долго не мучиться. И если до смерти Киры у него было хоть какая-то надежда на более-менее благополучный исход для всех в этом розыгрыше, втянутых в эту смертельную круговерть, то после того, как ее не стало, убийцам оставалось теперь только молиться. Не он затеял эту ужасную игру, но он ее закончит. Обгоревшее тело любимой на руках, прицепившаяся к позвоночнику красивая синекрылая бабочка. Черное знаменье, порхающее зимним утром в метро синими крылышками. Проклятое насекомое, перевернувшее всю его жизнь. Звонил коллега Очкарин, поделился плохой и хорошей новостью, что расстался с женой, застукав ее с молодым любовником прямо в их семейном гнездышке. Не сегодня, и даже уже успел продать дом, чтобы разделить его поровну, сучке — использованные презервативы из-под кровати, а ему все остальное. Голой она в его мир пришла, пусть голой и убирается. Сказал, что деньги есть, спрашивал, куда подвести? Некуда… Погорел удивился, откуда тот узнал его новый номер, но вспомнил, что сам не так давно ему же и звонил, справляясь о деньгах. Тогда их у него еще не было, появились, когда в них просто отпала необходимость. Ох уж эти хитровыкрученные дружки-приятели, развелся он, усмехнулся Погорел. Давно пора было это сделать, кошелка ни одного члена не пропускала.

Глава 55

Человек быстро шел армейским шагом по обочине дороги в сторону области, голосуя кулаком с поднятым вверх большим пальцем. В гражданскую таких офицериков обычно отстреливали из снайперских винтовок, открыто вышагивающих по открытому пространству, плюя на все предосторожности. Вот и этого тоже уже давно могли прикончить, но или злоумышленники потеряли его из виду, или просто потеряли к нему

всякий интерес, а только вот уже несколько часов, минувших со смерти Киры, как до этого камикадзе никому не было уже никакого дела. Попутка появилась тогда, когда путник уже и думать про нее забыл, увлекшийся своими мрачными мыслями, не понимая, как его любимой так умело смогли задурить мозги, принявшей за чистую монету весь тот бред, в который их всех так умело втравили? Она же до последнего верила, что все это розыгрыш, пусть жестокий, но ведь не смертельный же, тем более для себя самой. И Иван тоже хорош, продолжал он накручивать себя. Ну ладно она баба, но как он позволил себя так обвести вокруг пальца и профинансировать собственную смерть? Обогнавший его старенький «КамАЗ» проехал вперед еще метров десять, принял вправо и со скрипом остановился, взбив за собой клубы придорожной пыли с обочины.

— До Солнечногорска подбросишь? — спросил он, открывая дверь давно уже потерявшей свой цвет кабины.

— Без проблем, — кивнул усатый водила солидного возраста, — только дверью не хлопай.

Погорел оценил юмор товарища, забираясь в кабину и усаживаясь в потертое сидение. Постарался не хлопать, пришлось «не хлопать» два раза, чтобы та закрылась. В кабине пахло соляркой, пылью и трудной жизнью. Усач с силой воткнул первую передачу и «плавно» стронул тяжелыми рывками грузовик с места. Некоторое время ехали молча, пока пожилой водитель не включил радио с новостями. В кабине скрипело и очень даже солидно урчало, но все же не до такой степени, чтобы нельзя было расслышать, что вещало радио. Ничего хорошего, если честно. Украина, Сирия, Египет да еще немного про ревнивого мужа, подорвавшего себя и жену в машине гранатой. Пока Погорел разбирался со своим кукурузником, террористы в мире успели взорвать наш пассажирский лайнер в Египте, сбить военный бомбардировщик в Сирии и устроить кровавое месиво в Париже. Но все это сейчас было так от него далеко, что даже не трогало. Сначала водитель, уверенно держащийся своими трудовыми ручищами за баранку грузовика, прокомментировал бойню в Париже, что нельзя равнодушно созерцать со стороны горе чужое, оно ведь границ не знает, вот и до Европы добралось. А потом посочувствовал от всего сердца несчастным туркам, оказавшимся в заложниках уже у своего, страдающего манией величия, психопата и пожелал им поскорее от него избавиться, пока тот еще больше дров не наломал.

— Миром правят ослы, вот что я тебе скажу, уважаемый, — подытожил он свою мысль, переключаясь с одной передачи на другую, тяжело выжимая солидную педаль сцепления. — А страдают простые люди, терпящие правление всевозможных тщеславных идиотов.

Попутчик слушал в пол уха, удивляясь самому себе, как далеко он от всего этого отстал, погрузившись исключительно только в свою войну, когда начинала гореть уже вся земля.

— Эй, — водитель все же постарался на себя обратить его внимание, — ты меня слышишь, миром, говорю…

— Идиотов везде хватает, — отозвался нехотя Погорел, занятый своими мыслями.

— Это точно, когда Тбилиси затопило в прошлом годе, помнишь, — бухтел водитель в тон двигателю, мощно урчащему где-то внизу под кабиной, — так там тигр сожрал одного такого, который, видите ли, не знал еще к тому моменту, что этого тигра, согласно новостям, уже давно пристрелили. Везде вранье!

Пассажир не ответил, поэтому диалога и не получилось. Он две войны уже прошел и в третьей участвовать уже не собирался, выиграть бы свою последнюю, давно уже проигранную. Вспоминал Ивана, как лежали тогда брюхо к брюху с зажатой на двоих одной гранатой. И как тот потом его предал! И предал ли вообще? В этом он был и сейчас не уверен, что именно его друг и был организатором всего этого розыгрыша. Обдурили мужика точно так же как и его Киру, и вот в живых он остался один, вздохнул Погорел, одному все и расхлебывать. Весело было тогда, обхохочешься! А сейчас еще веселее, грустно усмехнулся он. Вспомнилась вдруг Чечня, как огромный Т-72 чуть не наехал на кроху в перевязанном крест- накрест через маленькое туловище пуховом платке, как выбрался из башни танкист, чтобы забрать ее с собой и как был убит снайпером, как потом сам он из гранатомета накрыл снайперское гнездо, но только слишком уже поздно. Мертвого в живые уже не вернешь! Вспоминал, как ждали своего вылета в аэропорту с Кирой, вспоминал их последнюю встречу и их тяжелый разговор. Вся жизнь свелась только к воспоминаниям.

— Ты вот мне скажи, — водить бросил взгляд на молчуна, — куда мы катимся?

— Я надеюсь, что в Солнечногорск, — отозвался тот нехотя.

— Да я не про это, — рассердился усатый труженик дороги с более чем солидным стажем выживания. — Вот смотри, мы с тобой едем в Солнечногорск, верно? Мы знаем, куда мы едем! И вон тот «жигуль» тоже катит в Солнечногорск, бляха муха, он тоже знает, куда он катит, а вон тот, — ткнул он работящим пальцем с толстым ногтем еще в один автомобиль, двигающийся попутно, — спешит, к примеру, в Клин, и он тоже знает, куда спешит. Короче, каждый точно знает, куда он катит, а вот все мы вместе ну не фига не знаем, куда прем! Почему так?