Исправление настоящего
Шрифт:
— Понятия не имею, — пожал плечами Погорел, прямо у нее на глазах превращаясь во что-то непонятное или в кого-то непонятного в этом клоунском обличье.
— Тебе идет, — улыбнулась Кэт.
— Злодей в твоем окружении, в моем все уже закончились. У этого твоего кучерявого придурка попроще ничего для нас не нашлось, чем вырядить нас в скоморохов.
— Кроме еще директора твоей компании, — заметила Кэт, — мстящего за свою брошенную дочку. И этого в очках, которому ты рога смастерил, да и твоя Кира тоже
— С того света?
— Извини, как-то не привыкла еще к мысли, что одной пешки на игральной доске уже нет. Как бы она и не оказалась королевой.
— Пойдем лучше на улицу, здесь совсем дышать нечем, — вдруг предложил Погорел, — да и стены здесь…
— Только сначала помоги застегнуть мне молнию на спине, — женщина повернулась к нему спиной и втянула живот. — Ой, больно! Кожу, изверг, не цепляй, ничего тебе доверить нельзя.
Пришлось потрудиться, чтобы удовлетворить ее прихоть. И пока он осторожно двигал по спине собачку молнии кверху, рассказала ему, что это она попросила доставить для них эти старинные наряды, обнаруженные ею случайно в гардеробной.
— Клоунские, — уточнил Погорел.
— Пусть так, — кивнула она, — у него много там разных нарядов для проведения домашних спектаклей, — пояснила она дальше, с улыбкой рассматривая новоявленного Пьеро в ядовито-зеленом балахоне с огромным кружевным воротником вокруг шеи. — Его бывшая супруга всегда имела слабость к театру и когда у них завелись деньги, подсела конкретно на домашние постановки.
— Театралы, твою…
— Я тебе нравлюсь? — покружилась на месте она, представляя и тому полюбоваться точно таким же нарядом на себе, только ядовито-синего цвета.
— Картинке не хватает немного красного и лестницы, — усмехнулся он, вспомнив недавнюю комнатку с узницей, если… Если, конечно, это ему не померещилось.
— Красное есть, — Кэт достала яркую помаду и принялась красить себе губы. Мгновение и перед ним уже стояла безликая клоунесса, будто сошедшая с картины. — Давай и тебе, — протянула она руку с помадой и к его губам.
— Сдурела, — отстранился он, — хватит и того, что я напялил на себя эту хрень.
— Как хочешь, не хочешь губки, давай пририсуем тебе кровавые слезки, возражения не принимаются.
— Ты тоже видела комнату с той ужасной картиной.
— Ничего я не видела, комнату видел ты, — возразила Кэт. — Мне Альберт в ночном клубе рассказал историйку про одного типа, пропавшего много лет назад при загадочных обстоятельствах. Он тоже намалевал картинку на стенке, облачился в такой же, как на тебе балахон и повесился в сарае, предварительно устроив в нем пожар, чтоб никто не смог его спасти. Вот и прикинула, может это здесь и случилось? Ты же комнату видел с рисунком на стенке…
— А причина?
— Альберт говорил, что приревновал свою любимую к столбу и убил, устроив завал
— Сказки рассказываешь?
— Пересказываю, — усмехнулась Кэт, — то, что услышала в ночном клубе перед тем, как меня стащил в свой подвал один тип.
— А вот с этого места прошу поподробнее, пожалуйста, — попросил Погорел.
И Кэт в подробностях поведала ему об том странном выступлении худосочного Арлекина в маске, его историю и их последний разговор.
— Знаешь, — предположила в самом конце она, — у меня такое ощущение, что тот злодей только ради меня весь этот спектакль и затеял, чтобы потом украсть или убить, но ты ему помешал.
— Возможно… — кивнул Погорел, — что в одной из комнат этого замка я как раз и видел ту самую любовь, которую якобы завалило чьей-то сумасшедшей любовью в метро, если только это не ты, моя прелесть.
— Так, блин, все, — захлопала в ладошки Кэт, — нам и своих страшилок достаточно, чтобы забавляться еще и чужими. Проехали. Лучше бы я выбрала старинное платье элегантной графини и ее седовласый парик с чудесными локонами до плеч, а тебя бы вырядила в форму офицера времен императора Павла, там такая тоже была.
— И заняться поисками самого Павла, — улыбнулся Погорел, — чтобы его задушить.
— Ты точно прирожденный убийца, — вздохнула она.
— Идем, — потянул он за руку женщину, — хозяин уже заждался. Доставим старику удовольствие своим идиотским видом, раз он так любит маскарады.
Кэт послушно последовала за ним, не забыв при этом нацепить на лицо еще и осточертевшую маску, предусмотрительно прихваченную еще из гаражного подвала. И уже когда они оказались на свежем воздухе, Погорел, убедившись, что подслушивать их уже не могут, продолжил:
— Ты в своих этих компаньонах уверена на все сто, что они тебя не кидают, что не они тебя и заказали? Как показывает практика, дела семейные — это дела семейные, в которых самым главным аргументом зачастую оказывается кухонный нож.
— Зачем им меня кидать или резать, со мной можно заработать гораздо больше, чем у меня украсть, не вижу смысла.
— А авария?
— Мое в ней участие — чистая случайность, это тебя подставляли конкретно, разыгрывая или проверяя на вшивость, не знаю уж ради чего.
— Пусть так, — кивнул Погрел, — разыгрывали меня, но на скамью подсудимых сядем мы уже вместе, если не докажем свою непричастность к этой забаве.
— Я-то за что?
— За брелок на своей чудной шейке, — ответил он уклончиво. — Допустим, что для кого-то все так удачно сложилось, когда ты попала в аварию, что не воспользоваться этим он просто уже не мог.