Исправление настоящего
Шрифт:
— Мои две трети, — уточнил на всякий случай еще раз бритоголовый.
— Договорились уже, — кивнул Альберт, понимающий, что без этого садиста ему все равно не справится, да и не отпустит он его без денег.
— Столько работы, и все коту под хвост, — вздохнул печально Альберт, когда они почти уже подъехали. — Все же налажено было: заказы сыпались, деньги текли рекой, успевай только тратить. А как только Лужка сняли за утрату доверия, так и понеслось, будто из-под мозгов табуретку вышибли. Всего-то несколько миллионов убытка в рублях, но этого оказалось достаточно, чтобы у него начало сносить крышу. Заключает
— Возвращаешь всегда свои, понятно.
— Здесь как раз и подворачивается эта денежная миллиардерша, с которой он знакомится в самолете. Ох, и пришлось мне тогда попотеть, таская ее по городу, показывая, что мы уже построили, что сейчас строим и что собираемся строить в будущем. Я тогда и сам всех наших дел не знал толком, он же никого близко не подпускал к своим махинациям. Думал, что сейчас кредит погасим ее бабками и сразу же возьмем другой под строительство аквапарка. И все снова попрет… Хрен там, кредит-то мы получили, да только мой сбрендивший дядечка их снова отправил за границу на свои офшорные счета, а оттуда еще черт знает куда! А потом нас стали трясти заказчики, требуя выполнения обязательств, рабочие со своей зарплатой, банк со своими процентами, в общем, все, блин, кому не лень. Продали производственную базу со всей техникой, продали бизнес-центр на Лесной, который сами же когда-то и построили, и в котором компания занимала три последних этажа, переехали в Москва-сити, чтобы казаться солидней в более чем скромненьких апартаментах, но с долгами почти рассчитались.
— Значит, не совсем твой дядя отмороженный, нашел же бабки, чтобы рассчитаться, — хмыкнул бритоголовый.
— Когда твой лимузин взлетает на воздух прямо возле офиса, а финансовый директор компании вешается в небоскребе на собственном галстуке, ничего другого больше уже не остается.
— Предупреждение конкретное.
— О чем и речь, — тяжело вздохнул Альберт, — только как-то от этого не легче. И, начавшееся уже строительство водного царства накрылось, короче, все посыпалось. А здесь еще и эта чума со своей проверкой, блин. Короче, бабок уже не было, как и совместного предприятия, давно и успешно затонувшего в так и не построенном водном дворце. Сдавались только отчеты в налоговую, но на этом и все, контракт на строительство аквапарка давно был расторгнут, городу эта тема была уже не интересна, прочие стройки тоже заглохли, так что появление спонсорши было смерти подобно.
— Я в курсе, — недовольно пробурчал громила, которому неожиданная исповедь этого избитого красавчика была так же нужна, как мертвецу счет в солидном банке с шестью нулями. Прикидывал уже, на что потратит деньжищи. Купит джип, ясный перец, и месяц будет отрываться по телкам в кабаках всего мира, купит дом в Подмосковье, а остальные, если останутся, вложит в дело. Откроет фирму и займется заливкой полусухой стяжки полов в квартирах. Наймет людей и снова в кабаки к телкам.
— И что ей в той аварии снесло мозги, нам было только на руку, — продолжал бубнить Альберт. Что такое полтора ляма, захудалая квартирка в центре, которую надо еще обставить и…
— И шлюх таскать в свое удовольствие, которые тоже тянут еще на столько-же, блин.
— Вот мне и пришла в голову идейка, вытащить из американских партнеров еще немного деньжат.
— Которые, как песок сквозь пальцы, — съязвил вымогатель. — Чем пустое молоть, лучше прикинь, где твой престарелый
— Кто устроил пальбу?
— Твой дядя, кто же еще, раз у него бабки, ты за лоха-то меня не держи, не прокатит.
— Были бы у него, — возразил Альберт, — давно бы уже был за бугром, а не квасил. Забудь про эти двадцать миллионов, нет их.
— Снова за свое?
— Остынь, ты все равно от них отказался. А я зуб даю, что у скупого лиса и своих не меньше в подвальчике, поэтому никуда и не трогается с места, как тот паук, охраняющий свои сокровища.
— Точно, — кивнул громила, — у него бабки, чую.
— Кто бы сомневался, — рассмеялся Альберт, забыв про осторожность, — за что и выперли из ментовки.
И тут же получил наотмашь ладонью по носу, взвыв от боли.
— Святое не тронь. Сам ушел, чтобы пацанов не подставить.
— На пять лет за решетку, надеюсь, хоть не за так?
— Не твоего ума дело, — бритоголовый так сжал руль, что, казалось, еще немного и вырвет его вместе с колонкой. — Бабки вырвем из твоего упыря, моя половина, я передумал. Половина, что в сумке, так уж и быть, все почестному, и половина из всего, что найдем.
— Решил сдохнуть богатым?
— Сейчас к этому ближе ты, — предупредил громила, — а я еще поживу.
Как бы ни так, зло подумал Альберт, почти дословно вспоминая весь тот неприятный разговор со своим дядей, когда тот в очередной раз срочно требовал избавиться от этой назойливой американки, никак не хотевшей умирать. И для этого у него были веские причины, чтобы уже завтра она не пустила всех их по миру, более того, чтобы она не отправила их еще подальше.
— Один раз, — Владлен Ильич в бешенстве подсунул под нос Альберту выпрямленный указательный палец, — всего один раз я попросил тебя сделать настоящее дело, и ты его за-по-рол! Когда всего-то и надо было, что машину с этой сучкой столкнуть в кювет, чтобы она оттуда уже не выбралась со своей ревизией. И то ты обделался весь с ног до головы по самые уши…
— Вы считаете, что я обделался, выудив из нее двадцать миллионов долларов на ваши скользкие делишки? — скривился племянник, усаживаясь по-барски в офисное кресло за стол переговоров.
— За них она нас и засудит.
— Не засудит, деньги переведены были на бумажную компанию и обналичены, мы к ним не имеем вообще никакого отношения. Вам надо, вы ее и убивайте, а я пачкаться в крови не собираюсь, я хоть бакс получил с этой суммы, чтобы рисковать всем. Вам надо, вы и отправляйтесь на лесозаготовки, а мне и в Москве хорошо!
Палец родственника медленно согнулся, и в нос несчастного племянника уперся смачный кукиш родного дядечки. Все вокруг будто сговорились, тыкать ему кукиши под нос.
— А вот это ты видел! — прохрипел в бешенстве Босяткин. — Не для того я десять лет в свободное от работы время горбатился на шабашках, возводя комфортное жилье для свиней и коров, ютясь сам при этом в хрущевке, чтобы на старости лет убийствами промышлять и лобзиком лес заготавливать в Сибири для китайцев. Стащил полтора миллиона и радуешься? — заявил вдруг он, возвращаясь в президентское кресло. — Думаешь, не знаю, почему старый «Мерседес» не завелся и сгорел новый «Ягуар», все я знаю. Потому и на твоем сраном кукурузнике не полетел, что никуда бы не долетел. Я старый, но не дурной, так что зря ты так со мной, племяш.