Исправление настоящего

Терновский Юрий

Подошел охранник Альберта и с довольной ухмылкой показал отобранный у Погорела еще один ствол, прикрепленный к ноге. И как бы между делом заметил, что прошманал тачку и никаких денег там не обнаружил.

— Ты точно сумки не видела? — взглянул он на Кэт.

— Говорю же, — возмутилась Кэт. — Только тем и была занята, что лазила по багажникам в поисках сокровищ.

— Не ожидал от тебя такого легкомыслия, — вздохнул он. — Хотя да… ты же про нее ничего не знала. Или темнишь? — бросил он взгляд в сторону дома, где уже томился в подвале тот, о ком шла речь.

Кэт отрицательно покрутила головой, даже не собираясь признаваться в содеянном, что не только видела эту сумку, но даже успела уже ее припрятать. Как говорится,

с кем поведешься, от того и наберешься.

— Примем без доказательств, что ты говоришь правду.

— Смысл мне врать, — возмутилась Кэт. — Ваша компания должна мне значительно больше, чем в той сумке.

— Вообще ничего уже не должна, — возразил Альберт. — На сегодня у нас все по нулям, дебет полностью сошелся с кредитом.

— Правда?

Альберт предложил поговорить об этом позже, когда уляжется вся радость от встречи и мозги встанут на свои места. Кэт приняла к сведению эту информацию, не очень уверенная, что до этого вообще когда уже дойдет дело, но настаивать не стала, почему-то уверенная, что правды все равно не услышит, успокаивая себя тем, что все, что не делается, особенно в России, все и в самом деле к лучшему. Главное, что она жива и маньяк на цепи, а остальное… В конце концов деньги — это всего лишь бумажки, которые, правда, свели уже весь мир с ума, не хватало еще и ей спятить. Прикрыла глаза и попыталась представить себя в своем американском особняке, ныряющей со счастливой улыбкой в свой замечательный бассейн с голубой водой, что там ей еще Альберт про этот дом рассказывал? Ах да, что вся прислуга у нее состояла исключительно из негров. Или не рассказывал, что в общем-то уже не имело большого значения, даже там она не почувствовала себя лучше. Она вообще ничего не почувствовала, пожалела со вздохом, что переместиться не получилось и открыла глаза, тут же встретившись взглядом с Альбертом.

— Голова болит? — спросил он участливо.

— Просто устала. Отвези меня, пожалуйста, в город, и на вечер закажи билет на самолет.

— В Штаты?

— -Сначала в Париж, — уточнила она, — хочу своих повидать. Мой паспорт восстановили, надеюсь?

— Наверное, — неуверенно пожал он плечами. — Сам только из больницы. Но мы сначала в посольство, а потом билет… А пока свой самолетик заведем, полетаем над полями, развеемся, представляю, сколько тебе пришлось пережить. Попросим дядю, он покатает.

— А что там с моими двадцатью миллионами? — спросила неожиданно даже для самой себя Кэт. — Тендер выиграли?

— Все же хочешь узнать прямо здесь?

— Хочу, — уперлась она.

— Быть по твоему, — сдался красавчик. — Ты думаешь, чего в меня стреляли и тебя хотели убрать? Чтобы отыграть тендер взад, который мы выиграли, что некоторым и не понравилось. После чего этот холмогорский стрелок и застрелился, прихватив с собой на тот свет еще нескольких. Туда им всем и дорога, зато весь этот городишко теперь у нас в руках. Мы вышибли там всех из строительного бизнеса, кто вставлял нам палки в колеса.

— А твой дядя сказал, что проиграли, — возразила Кэт. — И я сообщила ему, что расторгаю с вами все деловые отношения.

— Перепутал, — возразил Альберт, на которого новость не произвела вообще никакого впечатления. — Он вообще последнее время не в себе после инфаркта. Спутал, наверное, с другим тендером на строительство Диснейленда в Нагатинской пойме. И хватит о делах, солнышко, мы все заслужили немного отдыха после пережитого.

— Ты и бумаги привез, подтверждающие наш выигрыш? — не отставала Кэт, все еще не веря в эту сказку.

— Конечно, — улыбнулся самодовольно Альберт, — в кейсе на заднем сиденье. Смотрим и накрываем поляну.

Прошло больше часа, прежде чем запертый в очередной раз в подсобке узник услышал за дверью какую-то возню, кто-то безуспешно пытался открыть замок с той стороны. Пленник поднялся с пола и отошел в дальний угол, готовясь к самому худшему. Конечно,

обидно было вот так по-глупому вляпаться, что даже ствол не успел достать. Впрочем, он его и не собирался доставать. Пока он доставал бы свой один, его спокойно уложили бы из трех других и были бы правы — спасали заложницу от сумасшедшего маньяка. Не надо было вообще за ворота выходить, но что сделано, то сделано, не переделаешь. Утешало одно, что убивать его все же не будут, дождутся полиции. Еще и поэтому он не стал доставать свой револьвер, все же не на съехавшей с катушек Украине, где в прокурорах бывший зэк, а в президентах шоколадный алконавт. Правда, и здесь ему тоже ничего хорошего не светило за похищение и попытку убийства, винтовка с его «пальчиками» давно уже была в полиции. К этому пришьют еще похищение и убийство своей невесты, угон лимузина и убийство Ивана, не на себя же полиции вешать еще и этот труп, вот тебе и пожизненное уже, и все потому, что всевышний просто от него отвернулся, с чем ничего уж не поделаешь. Ангелы бросили, и только невезуха по-прежнему продолжала удерживать его в своих тесных объятиях, чтобы неудачнику уж совсем не было тоскливо и одиноко. Ключик с другой стороны наконец попал в скважину, дверь открылась, и в помещение проник первый луч света. Узник зажмурился, а когда снова открыл глаза и присмотрелся, то в очередной раз увидел в проеме двери бледного как смерть господина Босяткина собственной персоной, специально, наверное, спустившегося вниз, чтобы учинить ему допрос с пристрастием, поставив в позу прачки.

— Вот те на, — скривился Погорел, — решили составить компанию или просто пришли морду набить, раз уж пристрелить не получилось?

— Типа этого, — пробурчал тот, перешагивая через порог. — Смотрю, и тебе тоже не поздоровилось, закатали зайчика злые волки. А я тебя предупреждал, — поводил он скрюченным пальцем у себя перед носом, — что ей верить нельзя. Достал патрончики на свою голову, ими нас и прикончат.

— А вы хотели только меня?

— Не тебя, дурак, а ее, — сплюнул в сердцах старик, — С тобой бы я договорился, ты столько не весишь даже со всем своим говном, чтобы брать смертельный грех на душу еще и из-за какого-то козла, прости Господи.

Перекреститься, правда, ему не дали. Не пришло, наверное, еще время для крещения. Из-за плеча несчастного выглядывала забинтованная маленькая головка вздорной американки, которую кто-то, не будем тыкать в него пальцем, когда-то даже обещался защитить. И которая, кстати, при первой же возможности сделала ему ручкой, сдав со всеми потрохами своему подельнику по темным делишкам. В мире все так изменчиво…

— И почему этих русских считают непобедимыми, — недоумевала забинтованная, выглядывающая из-за плеча поникшего аристократа, — кроме громких слов никаких дел на поверку. Давай-давай, Владик Ильич, — подтолкнула она чем-то твердым в спину «гостеприимного» хозяина, — двигай, не тормози.

Босяткин не двигался, застопорившись. И тогда эта хрупкая дамочка так двинула его сзади в затылок этим «чем-то» железным, что бедный с рассаженной головой полетел носом вперед прямо под ноги к удивленному узнику. В этом доме и в самом деле все было очень изменчиво.

— Выходи, спаситель, — подколола Кэт своего непутевого охранника, — я тебе смену привела. Кто кого еще охраняет, позорище!

Освобожденный перешагнул растянувшегося на полу причитающего старичка и снова оказался на свободе. Ничего не говоря, Кэт закрыла за ним дверь на ключ и стала недовольно подниматься вверх по лестнице. Погорел двинул следом, с интересом рассматривая висящий у своей спасительницы на плече вполне реальный фрицевский «Шмайсер». А дамочка-то не простая, схватывает на лету все самое нужное, отметил он. Не успела освоить один вид оружия, как тут же принялась за освоение другого. Машину не научилась только водить, что в принципе уже ничего не меняло. Поэтому дурочку и подставили, хоть и не очень удачно.