Исправление настоящего

Терновский Юрий

— Развели козликов.

— И развел тот, кто прикончил холмогорского стрелка. Как бы не так, сам он застрелился. Пустил себе пулю в рот, а ствол после выстрела положил аккуратненько рядом с собой на подушку, чтоб долго не искали орудие убийства. Босяткин думал, что его сейчас там с распростертыми объятиями встретят, его и встретили, чтобы бабки выманить.

— Отымели и выплюнули, — сплюнул в окно водитель, — но это уже ваши проблемы, не мои. С тебя полтора ляма в валюте за все мои хлопоты. И мне плевать, где ты их

возьмешь, меня кинуть не выйдет, как твоего дядю.

— За что тебе полтора миллиона? — удивился Альберт.

— За быструю езду, — скривился громила. — Мое дело было завалиться в кювет, а твое — поджечь тачку, убедившись, что там только эта американочка, чтобы не осталось следов. Так ты поджег ее вместе со мной, чтобы избавиться от обоих.

— Ты должен был ее усадить за руль и слинять, я голову за рулем видел, вот и поджог.

— Лысую-то, — усмехнулся водитель.

— У меня было время разглядывать в темноте?

— А надо было…

— Пристегивать надо было ремнями пассажирку, сейчас бы не было никаких проблем.

— За что полтора миллиона, спрашиваешь? За мое молчание, баклан. И не пытайся меня прикончить в намечающейся заварушке, все наши с тобой переговоры, как ты меня нанимал на это грязное дельце, окажутся в нужном месте. Мне терять нечего.

— Мы договаривались на пятьдесят тысяч баксов за аварию, — напомнил Альберт.

— Без моего убийства, — оскалился громила. — Теперь же полтора миллиона сверху за моральный ущерб, так сказать. Я взял «Ягуара», потому что «Мерс» не завелся, и только поэтому ты наткнулся на сумку с деньжищами в его багажнике. Представляю твою радость, когда ты узнал про это после моего звонка, поэтому тут же и решил меня убрать, чтобы не делиться. Раскинули бы поровну и успокоились, так тебя жаба задушила, вот и поджог кабриолет вместе со мной, потерявшим сознание.

— Я не виноват, что ты вырубился, и все бабки сгорели.

— Что-о?

— Ничего, — огрызнулся Альберт. — «Ягуар» вспыхнул сам сразу же после столкновения с деревом, я даже не успел добраться до багажника. Поэтому и принял твой лысый затылок за ее, что подумал, волосы уже сгорели. Так что ничего я тебе, дружище не должен. И откуда, собственно, ты про них знаешь?

— Было время полюбопытствовать.

— Ну и забрал бы все себе, — позлорадствовал Альберт.

— Чтобы всю оставшуюся жизнь бегать от правосудия, спасибо.

— С такими деньжищами можно и побегать. И какие теперь вопросы ко мне, кто не рискует, тот не пьет… Договаривались на полтинник, ты его получишь, не больше. Я не Рокфеллер, бабло не печатаю.

Джип тормозил так, что с дымом из-под колес, после чего уже только мордобой, легкий и не до смерти, но приводящий в чувства.

— Сказал же, — ревел разъяренный верзила, пиная скорчившегося дохляка на обочине, — мне полтора лимона, красава. А про двадцать миллионов будешь вешать лапшу другим.

Избиваемый

попытался что-то промычать в ответ, скорчившись, может даже соглашаясь, но тут же снова получил в дых и надолго замолк. Успокоившись, громила снова уселся за руль и принялся ждать, когда и избитый им подельник займет свое место рядом. Ждать пришлось долго, минут десять, пока тот снова занял пассажирское кресло, после чего внедорожник нервно и рванул с места.

— Ты тогда специально нас так подрезал, — заявил громила, когда машина набрала уже скорость, — чтобы вся сумка тебе! Рассчитывал на два трупа, чтобы не делиться, а не вышло…

— Так выфло, — промямлил Альберт, — промокая платком разбитую губу. — Не справился с управлением.

— Еще раз не справишься, — громила угрожающе отвел локоть в сторону, чтобы уже в следующее мгновение впечатать его в рот собеседника.

— Вудут тебе вавки, — откашлялся кровью несчастный, отстраняясь и прикрываясь рукой. — успокойся. Веньги невалеко в леске, полчаса езвы отсюва. Сумка с ватчиком, — сдался окончательно Альберт, боясь следующей экзекуции. — Успокойся… Только без меня ты все равно до нее не доберешься. Предлагаю поровну.

— Три вторых.

— И ни копейки с двадцати миллионов, — добавил Альберт. — Или поровну и еще два миллиона сверху, если выгорит.

— Две третьих, — уперся водитель, предпочтя синицу в своих руках, чем журавля где-то там в чужом небе.

Так и решили.

— Бавки у меня стащила одна врянь, — вздохнул Альберт, даже уже довольный, что так легко отделался, — которая за это и поплатилась, у нее стащили другие твари в свою очередь, которые тоже уже на том свете. Прямо проклятая сумка какая-то…

— Не стращай, меня на тот свет не отправишь.

— Да не я это, — возмутился Альберт, пытаясь говорить не шепелявя. — Деньги хранились у любовницы. Уверен, что это с ней разобрался их руками ее кинутый хахаль, который и навел их на сумку. Он же разобрался потом с ними, забрав деньги, которые они с Кэт и спрятали в леске, чтобы не тащить ее сюда. Специально ведь приперлись, чтобы стрясти с нас еще и те, на какие мы америкашек развели.

— Жадность еще никого до добра не довела, — повторил водитель еще раз свою мысль, идя в очередной раз на обгон через две сплошные.

— Чья бы мычала, — осторожно заметил Альберт. — Но получишь ты свое только тогда, когда исправишь свой косяк. Пока американка жива…

— Ты опять за свое, — пригрозил громила.

— Считай их моей страховкой, — продолжил гнуть свое несчастный, рискуя снова нарваться, которого раздевали прямо на глазах. — У тебя одна страховка, у меня другая. Не мы их сегодня, так они нас завтра — закон жизни, в которой гибнет слабейший. Проведем операцию по освобождению заложницы из рук маньяка, а что он ее случайно по ходу дела завалит, так это уже не наши проблемы.