Исправляя ошибки
Шрифт:
— Он убил своего отца, — произнес юноша не своим голосом. — Сперва просил у него помощи, уверил, что хочет исправиться. А потом пронзил грудь мечом, когда Хан приблизился к нему, чтобы обнять…
Говоря это, Финн почти не чувствовал, как крупно дрожит от негодования. И уж точно не мог видеть, как кровь отхлынула от его лица, добавив ему, и без того бледному, еще больше бледности, а в глазах появился нездоровый блеск.
По пришел в ужас в равной степени от того, что слышали его уши и от того, что видели его глаза. Болезненный вид друга придал мрачных тонов этому короткому рассказу, и без того холодившему кровь.
— Убил отца?.. — как во сне, повторили его губы.
— Да, убил. Я сам это видел. Это мерзкий человек, паршивая гадина,
Коммандер Дэмерон взметнулся на ноги. В его мозгу заметались искры.
— Он здесь, — сдавленно произнес По, — и он жив. Рей и Чуи доставили его на Ди’Куар вместе с тобой. Потому что Кайло Рен приходится родным сыном не только Хану Соло, но и генералу Органе, хотя это и выше всякого моего понимания. А генерал скорее согласится сама расстаться с жизнью, чем причинит ему вред.
Сказав это, По опустился на прежнее место и шумно выдохнул.
— Послушай. Тебе все равно пришлось бы узнать обо всем, ты ведь, в конце концов, поневоле послужил для этого типа прикрытием. — Было бы слишком подозрительно, если бы генерал решила взять с собой лишь одного из раненых. — Суть же такова, что Рен — на самом деле Бен Соло, племянник и в прошлом ученик Скайуокера, из-за которого тот, судя по всему, и подался в бега. Рен теперь ищет его, чтобы свести счеты, а генерал надеется прекратить это безумие, хотя, наверное, и сама не верит, что добьется успеха.
Поразительно, какой особый оттенок придает любой истории — а в особенности, такой давней и запутанной, как эта — беглый пересказ в устах человека, практически никакого отношения к пересказываемой истории не имеющего. С одной стороны, язык изложения способен не только и не столько упростить, сколько лишь опошлить события, о которых идет речь, начисто отняв у них душу. С другой стороны, именно такой вариант, как никакой другой, позволяет увидеть самую суть.
На удивление, Финну потребовалось всего несколько мгновений, чтобы одолеть волну возмущенного непонимания и отрицания. А когда он совладал с собой, то запоздало вспомнил о некоторых слухах, которые приписывали главе Сопротивления давнее сожительство с контрабандистом. Вспомнил, какими душевными взглядами обменивались эти двое пожилых людей при встрече на Такодане; и позже на Ди’Куаре Хан Соло едва ли был сам собой, когда глядел в глаза генералу и говорил: «Тебе не понравится…» Вспомнил и то, как Хан поспешно отвернулся, чтобы не видеть удаляющийся силуэт внушающего трепет темного воина, который в тот момент уносил на руках добычу, и как лицо старого капитана приобрело краски скорби, тогда еще Финном почти не замеченные. И скупое упоминание Соло о мальчике, ученике Скайуокера, чей бунт положил конец чаяниям последнего джедая и заставил его удалиться в изгнание. Сопоставив в уме эти подсказки, горькие проблески прошедших дней, юноша, наконец, понял все, и даже то, что в устах его друга так и осталось не высказанным. И первая здравая мысль, посетившая его голову в эту минуту — что он, без сомнения, является идиотом, каких поискать.
***
Друзья говорили еще долго, потому что череда происшествий, которые пропустил Финн, и юношеское любопытство мешали им разойтись. И, наверное, если бы не своевременное вмешательство медперсонала, в конце концов напомнившего, что больному необходим отдых, молодые люди просидели бы, не расставаясь, до самого конца дня. Однако дальнейшее, о чем они говорили, уже не столь занимательно, как то, чем была занята примерно в это же время Лея Органа.
Еще накануне к вечеру стало известно, что сенат закрытым голосованием избрал нового канцлера, и что главой Республики стал человек, которого сама Лея поостереглась бы назначать на эту высокую должность, тем более в военное время. Не то, чтобы генерал совершенно не доверяла лорду Лайаму Викрамму — уроженцу планеты Брентаал-IV,
Губернатор Беонель в спешном порядке вызвала «кузину» при помощи комлинка и попросила ее сейчас же включить голоновости, где сообщалось об итогах голосования. А спустя несколько минут Трипио, как всегда, суматошный и нерасторопный, сообщил, что генерала вызывает адмирал Джиал Акбар.
В своей вступительной речи Викрамм сделал сразу несколько важных заявлений, которые Лея приняла весьма холодно. Во-первых, новый канцлер заявил о намерении возвратить Корусанту статус единой столицы Республики — это не могло прийтись по вкусу популистам, к которым Лея все еще причисляла себя, хотя и не появлялась в сенате лично уже долгое время, доверив вести политические дела своим более молодым представителям.
Во-вторых, Викрамм уверил общественность в том, что не намерен продолжать линию своего предшественника; начало открытых боевых действий против Первого Ордена, по его словам, дело решенное. Само по себе это заявление — лишь констатация очевидного факта, однако Лею покоробило то, что канцлер счел возможным, фактически, объявить войну без дополнительного голосования в сенате. А такового, согласно свидетельству Акбара, проведено не было.
И в-третьих, избранный глава Республики сообщил, что Сопротивление всецело готово сотрудничать с правительством, о чем генерал Органа должна сделать открытое заявление в самое ближайшее время. Лею об этом даже не известили.
Обсуждая последние события на Корусанте со своим заместителем, генерал ворчливо подметила, что «Ланевер Виллечам был трусливым самодуром, но пацифистом в душе. Теперь же мы получили трусливого самодура с замашками тирана».
Только спустя сутки канцлер нашел возможным вызвать главу Сопротивления для обстоятельного разговора, которого та, несмотря на свою выраженную неприязнь к Викрамму, ожидала почти с нетерпением.
— Генерал, — возникшее на голопроекторе изображение почтительно склонило голову.
Викрамм выглядел весьма представительным человеком. Не молодой, но моложавый — на десять лет младше Леи, — черноволосый, с легким проблеском седины. В его серых глазах притаился огонек мысли, но уголки губ отвисали так безвольно, что это, вкупе, к тому же, с рыхлым подбородком, непоправимо портило и лицо, и весь облик.
— Добрый день, Лайам, — сдержанно ответствовала Лея. — Примите поздравления с победой — от лица всего Сопротивления и от меня лично.
— Благодарю, — Викрамм говорил ей в такт, столь же холодно и официально. — Меня, впрочем, поразило, сенатор Органа, что вы воздержались от участия в голосовании. А поскольку новый представитель в сенате вами так и не был выбран, мы остаемся в неведении относительно официальной позиции сектора Альдераан. В частности, по поводу заявлений, что были сделаны мною вчера.
— Что ж, — Лея небрежно прошлась вокруг голопроектора, задумчиво сцепив руки. — Если вас интересует именно официальная позиция, то я готова озвучить ее в публичном заявлении, которое вы обязали меня сделать, признаться, довольно варварским способом. Если же вам нужно личное мнение, я озвучу его прямо сейчас. Итак, меня крайне не устраивает ваш незаконный авторитаризм в вопросах будущих военных действий. Напомню, каждый шаг необходимо согласовывать с союзными мирами путем официального голосования.