Испытание огнём
Шрифт:
– Что это, и на ко й чёрт? – выдохнула та, глядя, как плиту за плитой цепляют на тросы-щупальца и растаскивают в стороны. Ненужные зверь поддевал мордой и отбрасывал к обрыву, нужные переносили аккуратно – и по скорости и слаженности действий видно было, что подобные занятия Джагулам не в диковинку. «Они отобрали плиты для постройки – и сейчас будут складывать. Без раствора… с торчащими ступенями… и их края должны выдерживать груз… зачем столько возни?! Эта штука… в ней ни жить, ни укрыться!»
– Башня огней, - удивлённо посмотрел на девушку страж. – Во славу Асгаана
Плиты разложили по истоптанной огнелюбке. Урджен спустился, сверился с макетом в руке Хассека и достал костяной тубус с торчащими из ячеек трубками. На плиту высыпалась горка тёмно-красного пигмента. «Шаман» лизнул палец и растёр краску, вычертив размашистый ромб.
– Во имя того, кто сложил осколки в твердь… - нараспев заговорил Хассек, и Джейн вдруг почувствовала прохладу и слабое давление на макушку – будто стояла посреди пещеры и упиралась головой в свод. – Во имя того, кто вознёс к небу вершины…
Плита, подхваченная тросами, легла на другую, чуть проехала по ней и замерла. Урджен сдёрнул щупальца, перебросил их к уже «помеченному» камню и двинулся дальше.
– За все камни для прочных стен, за все руды для литеен и кузниц…
Джейн оторопело смотрела, как башня поднимается всё выше. Джагулы постарались – мегалит получился в шесть метров высотой, по ступеням можно было взойти, как по лестнице, - куда как удобнее, чем по вколоченным в стену балкам в любом местном городе! «Ну умеют же!» - мысленно взвыла Джейн, вспоминая прыжки с кости на кость – и где, в сарматской лаборатории! «Умеют, - почему не делают?!»
Хассек замолчал. Тросы втянулись. Урджен двинулся к зверю, обернулся на ходу.
– Здесь будут подношения от наших мастеров. Пока они собираются, поговори с Асгааном. Тебе виднее, что ты ему поднесёшь.
«По крайней мере, от меня не хотят ничего странного,» - подумала Джейн. Холод не отступал – но и не усиливался, зато давление… Она будто влипла в вязкую глину с головы до пят – и эта невидимая корка то твердела, то размягчалась, позволяя сделать шаг или открыть рот.
– Поищи подношение! – громко прошептал страж, высыпая в ямку на нижней ступени горсть ягод курруи. Следом легли бусины из кости. Джейн по привычке похлопала себя по отсутствующим карманам, полезла в сумку.
– Что ему подносят-то?
– Сделанные вещи и хорошую пищу, - ответил страж. – Хорошая пища приятна всем. Вещи… лучше бы сделать самому, но если… Нет! Вот такие штучки ему не по нраву.
Джейн с сожалением убрала когтистые заколки. «Бусы,» - слой каменеющей глины очень мешал думать. «Пусть берёт бусы. Они круглые. Странно, что не взорвались. Их сделал мастер. А я варила для мастерской клей. Я… почти подмастерье. Так что вот…»
Низка бус легла на ступень – и замерцала неровным пёстрым светом. Давление неожиданно исчезло, оставив только подземную прохладу. Страж быстро отошёл от башни, жестом подзывая к себе Джейн. Там уже собрались Джагулы. Джейн видела, как на ступени ложатся мелкие поделки из металла, камня, стекла, кости и кожи, моточки ниток на пучках штырей – тут мотали на пучок, не на цельную шпульку, видно, чтобы при разматывании
– Для хозяина всех руд!
Падальщики всё не летели и не летели. Даже сааг-туул принюхался было – жареное мясо пахло сильно, и зверь явно знал, что это, и какое оно на вкус – и, втянув ярко-оранжевые щупальца обратно в дыхательные отверстия, принялся догрызать дерево. Куснул пару раз и издал громкий скрежет – судя по треску, в нижней части растения было мало органики и много окаменевших прослоек.
– Мы уходим! – крикнул с загривка зверя Урджен. Мастера уже вернулись «на борт»; Джейн и Хассека незаметно оставили одних, со всеми их пожитками (кроме умывальника).
– Да сведут нас дороги снова! – крикнул страж в ответ и повернулся к Джейн. – Тени укорачиваются. Нам оставили еды – и на сегодня, и с собой. Надо поесть. Когда стемнеет, и огни зажгутся – спой для бога Камня! Из меня плохой музыкант, но есть камешки и клешня – стука и треска будет в избытке.
Джейн ошалело на него уставилась.
– Петь для… Но я не знаю ваших песен! А мои… вдруг ему не понравятся?
«Хотя… Лили – большой мастер, раз сделала корабль из астероида,» - подумалось ей. «Значит, «Лили среди звёзд» - самое то…»
…Они ярко горели, эти огни, - Джейн видела их сквозь проём в спальном коконе, хотя легла к башне ногами. Уже ночью Хассинельг увёл её, наевшуюся и охрипшую, от Джагульской постройки.
– Не смотри туда, - тихо сказал он. – И не подходи. Ни один зверёк не тронул поднесённую пищу. Значит, Асгаану дары по нраву, и он их заберёт. Он благой бог – но и к самому благому лучше не приближаться.
Джейн молчала. Она помнила каменеющую глину на коже. От башни тянуло прохладой, и воздух вокруг будто тяжелел. Что-то пришло, и она зажмурилась. «Джагулы и их камни!» - мелькнуло в мозгу. «Племя-то уехало… как теперь кузнец без кейека?!»
1 день Мрака месяца Земли. Равнина, окраины пустыни Уру-Джагзур
– Джейн! Просыпайся, рассвет догорает!
Девушка, сонно мигая, высунулась из кокона. Многоцветный световой гейзер угасал над дальним плато, но небо оставалось чёрным, а на земле с трудом можно было отличить гравий от растущей на нём огнелюбки. Хассинельг стоял над собранными вещами, опираясь на посох, и световой круг накрывал три ближайших метра, включая «логово» Джейн; дальше начинался полумрак.
Ещё сумрак слегка разгоняли потускневшие осколки кейека на ступенях каменной башни. Джейн долго щурилась на красноватый свет, - ничего, кроме «огненных камешков» и местного песчаника, она не видела. Там, где с вечера лежали куски мяса, и с них натекло жира, остался шероховатый камень без намёка на блеск. Исчезли и бусы.
– Идём, - поторопил девушку Хассек, распределяя поклажу. – Сегодня и так день почти потерян. Пешком мы еле-еле выйдем к первым Сфенам Уру-Джагзура – а мои тропы сегодня закрыты.