Испытание огнём
Шрифт:
– Спать – дело хорошее, - заметила Жюли, - но сейчас десять часов, а на дворе – Синко де Майо! Ну-ка, хлебни во славу древних ацтеков – говорят, это они придумали…
Кружка, оказавшаяся у Джейн перед носом, вроде бы пахла шоколадом… обычный жидкий шоколад, и налито чуть-чуть. Девушка сделала глоток – и закашлялась: горло прижгло так, будто хлебнула электролита. Жюли, постучав её по спине, сунула под нос леденец, предельно приторный… но что-то он с «электролитом» во рту и глотке сделал – вскоре Джейн, насквозь мокрая, но бодрая, как водой облитый енот, уже могла дышать.
– Ацтеки, говоришь? – прохрипела она. – Ну, кто, кроме этих лютых отморозков…
–
«Кудряшка», пока Джейн доедала буррито и искала, чем (не испепеляющим) запить, приплясывала в коридоре, треща маракасами – и даже попадала в барабанный ритм с улицы. Джейн, машинально это отметив, криво ухмыльнулась – «А Фло говорил – по моим ушам бронеход проехался!».
Бельё в душевой просохло, джинсы – нет. «Да чтоб вам всем…» - Джейн, морщась, надела другую пару. «Может, хоть завтра высохнут…»
Внизу Жюли мелкими глотками, шумно выдыхая открытым ртом, пила «ацтекский шоколад».
– Эй, а мне? – вырвалось у Джейн. Она мимоходом заглянула в холодильник – сегодня у пищекомбината был «мексиканский день»… и леденцы-нейтрализаторы входили во все наборы!
– Уверена? – Жюли протянула ей кружку. Во второй раз пошло легче, хотя слизистые обдало жаром. «Сыпать перец в шоколад… Может, не пили бы всякой дряни – и людей на алтарях бы не резали?»
– Идём! – поторопила её Жюли. – Этак всё пропустишь!
– У меня одежда нестиранная, - буркнула Джейн, но бандану повязала и куртку накинула.
– А у кого стираная?! – отмахнулась «кудряшка», вытаскивая девушку на улицу. Та не сразу промигалась от яркого солнца – оно било сквозь макушки деревьев, мимо острых крыш, прямо в нарисованные на каждой стене кактусы. Рисовал кто-то по трафарету – и, похоже, ночью. На площади у большого дома играл оркестр «марьячес». Мимо, присоединяясь к танцующей толпе, пробежал кто-то с длинными накладными усами и в сомбреро шириной с полпереулка.
– Hola! – Кэтрин с раскрашенным в крупный цветок лицом махнула полой широченной полосатой юбки. – Джейн, айда к нам! Только ногу береги! Эй, Ческо!
Парень с дирижёрским жезлом – резным, костяным, ещё и с чьей-то мелкой зубастой черепушкой сверху – отвлёкся от инструкций прервавшимся музыкантам и с широкой улыбкой крикнул девушкам: «Hola!». Пока музыка молчала, все остановились и оглянулись на новоприбывших. Сомбреро шириной с полпереулка досталось каждому, кому не по вкусу был «розовый» венок Санта Муэрте или «индейские» перья – и Джейн видела, что искусственные тут только розы, перья – настоящие, как и тростник, из которого кто-то сплёл шляпы. Лица разрисовали почти всем, кому – в пару-тройку «индейских» полосок, кому под череп, кому – сложным орнаментом… Джейн только успевала ошалело оглядываться. «А флейты-то из кости… и гитары… это же настоящее дерево! Их тут сделали, прямо на месте… неужели Берт и такое может?!»
– Ческо, придумай что-нибудь! – Кэтрин выдернула его из толпы и подвела к девушкам.
– Жу! Тряпки у нас ещё есть. Кьяра наверху, лови её – и приведите девушку в должный вид… Джейн, ты сможешь топтаться на месте и махать юбкой? Если нога устанет – сядь на террасе и тряси маракасами, как Берт!
«Жу» умчалась вперёд – когда Джейн, поздоровавшись с Бертом, вошла в «музыкальный» зал, там на скамье уже раскладывали ворох тряпья. Когда-то оно было простынями и наволочками, в костюмы, чем-то перекрашенные, его перешили позднее – когда истёршийся скирлин перестал отторгать красители. Две девицы уже примеряли к оторопевшей Джейн одну из юбок.
– Самое то, - деловито сказала Жюли. – И не наступишь, и ноги не торчат. Ну-ка, подними края!
Джейн развела руки пошире и попыталась изобразить юбкой «волну», что так ловко получались у Жюли. Вышло вялое бултыхание, но обе девицы одобрительно усмехнулись.
– Ага! Теперь – что-то сделать с головой…
– Без черепушек! – Джейн быстро прикрылась двумя руками. – И… это вообще отмывается?
– Да завтра сотрётся, - беспечно сказала Кьяра, перебирая банки с красками. – Ладно, пару полос по щекам – и хватит. Руки чем занять?.. Вот, держи маракасы.
Через полминуты на Джейн из зеркала смотрело что-то странное – индейский разведчик, пролезший в форт в женском наряде и где-то получивший на голову ведёрко красной краски. Кьяра, хмыкнув, принесла откуда-то бусы из роговых обрезков и намотала их на девушку в пять рядов. На улице сменили мелодию, и Жюли метнулась к двери.
– Танец с юбками! Джейн, оденешься – беги в круг! Только не прыгай – топчись, кружись и тряси то юбкой, то погремушками!
– Эм… - Джейн повязала бандану, заглянула в зеркало ещё раз – на неё смотрел всё тот же разведчик, и намерения у него были явно недобрые. Кьяра с ухмылкой показала большой палец.
– Ну, беги! Я барахло соберу и догоню. Мне до ближайшего медляка там делать нечего!
Увильнуть от танца с юбками «разведчику» не удалось – Джейн тут же втянули в то расходящийся, то сжимающийся круг. Она смотрела во все стороны сразу, пытаясь повторять движения, убедилась, что в ритм попадают полтора человека, но весело всем – и вскоре уже кружилась, высоко вскинув юбку, а вокруг трещали маракасами двое парней и освободившаяся Кьяра. Скирлин, хоть и истёрся, кружение и колыхание выдерживал, бусы стучали вместе с погремушками, откуда-то пахло перчёным фасолевым супом – и с каждым танцем запах нравился Джейн всё больше. Едва объявили: «Сальса!», кто-то в сомбреро шагнул к ней – и девушка, вспомнив последний «медляк», даже рискнула вскинуть пару раз больную ногу. Ступни, естественно, пострадали – танцоры в навыках были почти что равны, по ботинкам друг друга прошлись от души. Джейн порадовалась, что сломана у неё не стопа, и что юбку хоть и сдёрнули разок, но не порвали. Не успела она вместе с Бертом, Кэтрин и ещё парой поселенцев отдышаться на террасе, как на втором этаже распахнулось окно, и над посёлком взревел рог. Джейн открыла рот – такое она слышала только в кино да паре игр! Внизу мигом затихли все звуки, со скамьи поднялись, облокотились на перила террасы.