Испытание огнем

Туманов Август

Повернул кран и холодная вода с шипением хлынула в раковину. Я наклонился, сунул голову под струю, чувствуя, как ледяные капли стекают по лицу, шее и плечам. Вода была такой холодной, что у меня перехватило дыхание, но это было то, что нужно. Она прогнала остатки сна, кошмара, страха. Я стоял так несколько секунд, пока кожа не начала покалывать от холода. Потом закрыл кран, выпрямился и вода закапала с подбородка на пол, оставляя маленькие лужицы на кафеле.

Я снова посмотрел в зеркало. Надпись всё ещё была там: ИЩИ АЛТАРЬ.

Но теперь она казалась мне не угрозой, а вызовом. Вытерев лицо полотенцем, бросил его на край раковины и вышел из ванной, оставив свет гореть. Мне нужно было подумать. И, главное я уже знал: чтобы всё это закончилось, нужно найти этот чёртов алтарь.

Глава 13. Нас утро встречает...

Я проснулся от посторонних звуков в кухне.

Сначала подумал, что это Никак роется в своей миске в поисках завтрака. Но потом услышал лёгкий звон ложки о керамику, шорох пакета — слишком аккуратные, человеческие движения. Странно.

Я точно помнил: вчера вечером, когда ложился, в квартире никого не было.

Ночью просыпался — тишина. Даже Никак спал, свернувшись калачиком у двери.

Потянулся к телефону. Семь утра, начало восьмого. За окном — мутноватое весеннее утро, солнце ещё не поднялось выше соседних домов, но свет уже пробивался сквозь занавески.

— Никак? — позвал я шёпотом.

Пёс тут же запрыгнул на диван, обнюхал меня и ткнулся влажным носом в щёку. Значит, не галлюцинация.

Я натянул штаны, брошенные на стул, и вышел в коридор.

На кухне сидела Катя.

Она держала в руках свою огромную кружку с надписью «Кофе — моя религия», но по запаху это был не кофе, а что-то фруктовое — малиновый или какой-то другой фруктовый чайный напиток. На ней был мой старый хлопковый халат, волосы собраны в небрежный пучок.

Я застыл в дверном проёме.

— Привет, — сказал я.

Катя подняла глаза, хмыкнула.

— О, жив. Ты так крепко спал, я уж подумала, что ты в коматозе.

— Давно пришла?

— Часа два назад.

Я кивнул, подошёл к шкафу, достал турку. Медную, с потёртой ручкой.

Старый безотказный инструмент.

— Где пропадала? — спросил я, насыпая кофе. — Ты не брала трубку.

Никаких записок не оставила. Просто молча пропала.

Катя потянулась за сахаром, её рука скользнула мимо моей.

— Занята была.

— Два дня?

— Ну да.

Я поставил турку на плиту, повернулся к ней.

— Кать, серьёзно? Вот так просто — «занята», и всё?

Она отхлебнула чай, сморщилась — видимо, остыл.

— Ты сегодня какой-то нервный. Выспись сначала, потом поговорим.

— Я выспался.

— Не похоже.

Я глубоко вздохнул, сжал пальцы. Метка на ладони слегка заныла — привычное уже ощущение.

— Ладно. Давай по-другому. Может быть, ты сама хочешь мне что-то сказать?

Катя наконец оторвалась от кружки и внимательно посмотрела на

меня. Глаза чуть сузились, в уголках губ заплясали капризные складочки.

— О, — протянула она. — Ты сейчас будешь устраивать сцену?

— Нет.

— Точно?

— Точно.

— Ну ладно. — Она потянулась к телефону, пролистала что-то, потом показала мне экран. — Вот, смотри.

— Что?

— Новый вариант. Огненный.

Я наклонился. На ногтях — чёрный лак с красными разводами, будто языки пламени.

— Красиво, — сказал я ровным голосом.

— Да? Мне сказали, что это слишком вызывающе.

— Кто сказал?

— Люди.

— Какие люди?

Катя закатила глаза.

— Ну всё, началось. Ты сегодня просто невыносим.

Она встала, с грохотом швырнув кружку на стол.

— Кать.

— Что?

— У меня вопрос насчёт наших отношений. Тебя всё устраивает?

Она замерла, потом медленно повернулась. Лицо стало гладким, как маска.

— В каком смысле?

— В прямом.

Катя фыркнула.

— Боже, Стас, ты правда сегодня невыносимо душный.

И ушла в комнату.

Через секунду оттуда донёсся звук телевизора — какой-то попсовый клип, с резкими ударными и визгливыми голосами.

Я долил в турку воды и включил огонь. Никак ткнулся носом мне в ногу — напоминал про завтрак.

— Конечно - конечно, сейчас, — пробормотал я, насыпая ему корм в миску.

Пёс принялся уплетать, а я сел за стол, достал телефон. Новости, соцсети, почта — ничего интересного.

Кофе закипел. Я налил себе, отхлебнул. Горячий, горький, без сахара — как надо.

Из комнаты доносилась музыка. Катя что-то напевала.

Я вздохнул, потёр ладонь. "Ищи алтарь".

Ну да. Это было самой большой проблемой. До внезапного возвращения Кати.

Я стоял под почти кипящим душем, пытаясь смыть с себя липкое ощущение этой странной утренней беседы. Вода стекала по телу, оставляя красные пятна на коже - я специально сделал температуру чуть выше комфортной, чтобы почувствовать хоть что-то кроме этого тягостного недоумения.

Выключив воду, провёл ладонью по запотевшему зеркалу. Никаких следов вчерашнего послания. Только моё собственное отражение - осунувшееся лицо, тени под глазами. Место на коже, куда вошёл амулет было всё ещё немного красным.

"Ищи алтарь..." - прошептал я, но зеркало молчало.

Тщательно вытерся жёстким полотенцем, ощущая покалывание на коже.

Чистый тренировочный костюм пах свежестью.

На кухне на скорую руку сделал себе бутерброды с колбасой и сыром, выпил ещё чашку кофе. Никак терпеливо ждал меня на своей лежанке в прихожей.

Дверь в комнату была приоткрыта. Катя стояла перед зеркалом, заплетая волосы в сложную косу.

— Ты даже не заметил, — сказала она мне, резко повернувшись. — Совсем. Вообще. Я же специально сделала мелирование! А ты даже не взглянул!