Испытание огнем
Шрифт:
— Что ты имеешь в виду? — я попытался приподняться, но Нурия снова надавила на грудь, заставляя меня остаться на месте. Её пальцы сжали амулет, и я почувствовал, как он задрожал, будто внутри него что-то ожило.
Внезапно бирюза в центре амулета засветилась — сначала слабо, как далёкая звезда, а потом всё ярче, заливая комнату холодным голубым светом. Я зажмурился от резкого сияния, но Нурия не убирала руку.
— Ты должен стать с ним одним целым, — сказала она, и голос её теперь звучал как эхо, как будто она говорила не только со мной, но и с кем-то ещё, кого я не
Она надавила сильнее и я почувствовал, как амулет вдавливается в мою кожу, прямо над сердцем. Боль была резкой, как от ожога. Я вскрикнул, хватаясь за грудь. Жжение распространялось, словно кто-то вливал в меня раскалённый металл. Я видел, как амулет начал растворяться, его края становились прозрачными, а потом он просто исчез, погрузившись в моё тело, как камень в воду.
— Нет! — я задохнулся, пытаясь оттолкнуть её руку. Но Нурии уже не было.
Боль стала невыносимой, жжение разлилось по всему телу, и я почувствовал, как метка на ладони запульсировала в такт с этим новым ощущением. Голубой свет заполнил комнату, а потом резко погас. Я провалился в темноту.
Вдруг подскочил на кровати, хватая ртом воздух. Грудь горела, как будто кто-то прижёг её раскалённым железом, и я инстинктивно схватился за то место, где раньше висел амулет. Но его не было — только мокрая футболка прилипла к коже. Подушка подо мной была насквозь пропитана потом, волосы прилипли ко лбу, а в комнате всё ещё стояла ночь.
Это был сон. Ещё один проклятый сон.
Но боль в груди была слишком реальной, а ещё я чувствовал, как что-то изменилось, будто внутри меня теперь было что-то новое, что-то, что дышало и жило своей жизнью. Я потёр грудь, пытаясь унять жжение, и только тогда заметил пса, который стоял у кровати. Его чёрные глаза блестели в полумраке, и смотрел он так, будто знал, что только что произошло. Его шерсть была слегка приподнята, а зрачки сузились в тонкие вертикальные щели.
— Что ты видел, а? — пробормотал я, дрожащим голосом. Он не ответил, только наклонил голову и я почувствовал, как холодный пот стекает по моей спине.
Сидя на краю кровати и тяжело дыша, я почувствовал, что боль в груди начала стихать, оставляя после себя лишь лёгкое покалывание. Никак смотрел на меня, не отрываясь, его глаза светились, как два осколка обсидиана.
Я провёл рукой по лицу, пытаясь стряхнуть остатки сна, но ощущение, что амулет растворился во мне, не отпускало. Это было слишком реально для простого кошмара. Я опустил руку к груди, туда, где должен был висеть «Глаз Неба» — обсидиан с бирюзой на кожаном ремешке, который дед Исмагил дал мне. Но там ничего не было.
Мои пальцы замерли, ощупывая пустоту. Я нахмурился, провёл рукой по шее, думая, что, может, ремешок соскользнул, но и его не было. Сердце снова заколотилось, на этот раз от смутного беспокойства. Я начал шарить по кровати, откинул влажную простыню, ощупал подушку.
Ничего.
Амулета не было ни на кровати, ни под ней — я даже наклонился, заглянул под матрас, где обнаружил только пыль да старый носок, который, по-видимому, когда-то туда закинул.
— Куда он делся? — пробормотал я себе. Пёс наклонил голову,
Я встал, ноги были ватными, но усилием воли заставил себя двигаться. Щёлкнул выключателем у двери, и комната залилась тусклым светом благодаря старой лампе на потолке. Там я опустился на колени, заглянул под кровать ещё раз, провёл рукой по полу, но ничего, кроме пыли, не нашёл. Даже ремешка не было. Складывалось впечатление, что амулет просто испарился.
— Это уже слишком, — сказал, поднимаясь. Никак следил за каждым моим движением, его зрачки опять превратились в тонкие щели, и он вдруг глухо зарычал, глядя на меня.
Я посмотрел на свою грудь. Там, где исчез амулет, кожа всё ещё была тёплой. Пёс знал что-то, чего не знал я, и это заставило меня двигаться быстрее.
Я прошёл в ванную, босые ноги шлёпали по холодному линолеуму. Щёлкнул выключателем, и лампа над зеркалом зажглась с лёгким гудением, заливая маленькую комнату резким белым светом. Стянул с себя мокрую футболку и бросил её в стиральную машину, стоявшую в углу.
Дверца машины скрипнула и я замер, глядя на своё отражение в зеркале.
Оно было запотевшим, словно здесь недавно принимали горячий душ, хотя я точно знал, что такого не было. Но не это заставило меня остановиться.
На стекле, прямо посередине, была надпись — буквы, написанные пальцем, как будто кто-то водил по влажной поверхности. Чёткие, неровные, но легко читаемые: ИЩИ АЛТАРЬ.
Замерев, почувствовал, как кровь отхлынула от лица. Надпись казалась живой, капельки воды стекали с краёв букв, а я вдруг понял, что не могу дышать. Это было невозможно — кто мог написать такое? Катя? Нурия? Или… Азар? Я сжал кулаки, чтобы унять дрожь, но пальцы всё равно тряслись.
Медленно поднял руку, коснулся зеркала кончиками пальцев — оно было холодным и влажным. От моего прикосновения буквы слегка размазались, но не исчезли.
— Что за… — я не договорил, мой взгляд упал на собственное отражение, а потом я заметил это. На груди, прямо над сердцем, там, где во сне Нурия вдавила амулет, было красное пятно. Не ожог, а скорее след от трения, казалось, что сильно тёр кожу. Оно было ярким, свежим, с неровными краями, и слегка пульсировало, как метка на моей ладони. Я коснулся его пальцами, и кожа отозвалась лёгким жжением, но не болезненным, а каким-то… живым.
Пристально глядя на пятно, вдруг заметил, как оно начало бледнеть. Прямо на моих глазах краснота стала растворяться, словно её стирали невидимой губкой. Через несколько секунд от пятна не осталось и следа — кожа снова была чистой, только чуть тёплой на ощупь. Я провёл рукой по этому месту, но ничего не почувствовал, лишь слабое покалывание.
— Да что ж это такое… — пробормотал себе под нос, чувствуя, как усталость накатывает волной. Усталость не физическая, а какая-то глубокая, внутренняя, будто я устал удивляться, бояться и пытаться понять. Всё, что происходило, было за гранью моего понимания, и я больше не хотел с этим бороться. По крайней мере, не сейчас.