Испытание огнем
Шрифт:
Три дня назад утром я застал её за странным занятием — Катя сидела на кухне и что-то писала в блокноте. При моём появлении резко захлопнула обложку.
— Что это? — спросил я.
— Список покупок, — она сунула блокнот в ящик. Но я успел заметить, что страницы были исписаны ровными строчками, а не хаотичным перечнем продуктов.
Я сварил кофе, налил в кружку, наблюдая за ней краем глаза. Катя нервно теребила край футболки, её взгляд постоянно задерживался на окне, как будто она кого-то ждала.
— У тебя сегодня смена? — спросил я.
— Нет.
— Тогда чего встала?
— Не спится, — она резко встала, опрокинув стул. — Пойду прогуляюсь.
Дверь захлопнулась. Я остался один с остывающей кружкой и чувством, будто пропустил какой-то важный момент.
Может, я просто не умею читать людей? Три месяца — достаточный срок, чтобы изучить привычки человека, но явно маловато, чтобы понять, когда тебе начинают врать. Или я просто не хотел замечать?
Зашёл в комнату и открыл ящик стола. Блокнота там не было.
На столе лежала розовая зажигалка с надписью «Лучшей подруге». Катя не курила.
Я перевернул зажигалку. На обратной стороне было выцарапано что-то похожее на цифры: 31.02.
Тот самый день, который появился у меня в навигаторе в районе Уфы.
А ещё её взгляды: иногда она смотрела на меня так, будто и не на меня вовсе, будто примеряла, подойду ли к чему-то только ей одной известное. В такие моменты Катины глаза становились стеклянными.
Кофе в этот момент вдруг показался мне особенно горьким.***
Я притормозил, выруливая на стоянку у своего дома. Мотор вздохнул и заглох.
— Посиди минутку, — сказал псу, приоткрывая свою дверь.
Вечерний воздух был густым, пропитанным запахом весны. Я внимательно осмотрел стоянку: пара машин у подъезда (соседская «Киа» и потрёпанный «Форд» нудного мужика из второго подъезда), детская площадка за деревьями была пустая, только качели слегка скрипели на ветру. Ничего подозрительного.
Я открыл багажник. Пакеты с продуктами шуршали, цепляясь за края. Из порванного пакета на землю с грохотом упала банка сгущёнки.
— Вот ведь...
Никак выскочил из машины, его нос сразу же потянулся к банке.
— Не надо, я сам подниму.
Поднял её, сунул в карман куртки. Щёлкнул пультом сигнализации. Машина отозвалась тихим щелчком.
Пакеты перекинул в левую руку — правой держал ключи от дома, готовый в любой момент превратить их в кастет.
Подъезд встретил меня запахом затхлости и лака для волос. Лифт, как всегда, не работал. Всё-таки иногда бывает приятно жить всего лишь на втором этаже.
На лестничной площадке было тихо. Только за дверью соседей гремела посуда — семья Петровых ужинала.
Вставил ключ в замок, прислушиваясь. Никак повёл носом и настороженно дёрнул ушами.
— Что там?
Дверь
Я замер.
В прихожей было темно, только из кухни лился тусклый жёлтый свет. Я поставил пакеты на пол, медленно снял ботинки. Никак проскользнул внутрь, его шерсть вздыбилась.
— Катя?
Тишина. Я щёлкнул выключателем в прихожей. Зажёгся свет.
Я медленно двинулся в сторону кухни.
Зайдя, увидел на столе бумажный пакет с логотипом неизвестного мне кафе «Дымок». Из него торчали деревянные шпажки, обёрнутые в фольгу.
Я развернул её и увидел одноразовый пищевой контейнер. В нём— свежий, ароматный, горячий шашлык. Как будто его сняли с шампура буквально пять минут назад. Пар ещё поднимался.
Рядом — записка.
«Приятного аппетита!»
Я взял листок. Бумага была гладкой, мелованной и плотной. Слишком качественной для забегаловок фастфуда. Почерк... не Катин. Она всегда писала размашисто, буква «т» у неё заваливалась назад. А здесь — ровные, почти каллиграфические строки.
Я потянулся к контейнеру.
Никак внезапно рыкнул. Глухо, как будто не из своей глотки, а откуда-то изнутри. Его зубы обнажились, шерсть на загривке встала дыбом.
Я отдёрнул руку.
— Ладно, ладно... не трогаю.
Шашлык остался на столе.
Выгружая продукты в холодильник, старался не смотреть в сторону ароматного шашлыка. Молоко, яйца, сыр... Мои руки действовали автоматически, а голова крутила одну мысль:
Кто принёс это? Катя? Нет, она терпеть не могла шашлык. И вообще старалась не есть мясо. Да и не её это почерк...
Я достал телефон, нашёл её номер в списке вызовов. Нажал зелёную кнопку.
Гудки. Долгие, монотонные. Потом — щелчок.
«Абонент временно недоступен...» — женский голос звучал слишком бодро для этого странного вечера.
Я положил телефон на стол. Никак уставился на шашлык, его нос мелко дрожал.
— Чуешь что-то, да?
Я взял вилку, ковырнул мясо. Казалось, обычная свинина... но прожилки жира были слишком красными. Почти кровавыми.
Вдруг — звонок. Я вздрогнул, схватил телефон. Неизвестный номер.
— Алло?
Тишина. Потом — лёгкое потрескивание, будто на том конце кто-то разводит костёр.
— Кто это?
Щелчок. Вызов прервался.
Я посмотрел на пса. Никак сидел, уставившись на окно.
Мне показалось, что за шторой мелькнула тень.
Я резко щёлкнул выключателем — свет погас.
Мы остались в темноте втроём: я, пёс... и горячий шашлык на столе.Я толкнул дверь ногой, входя в комнату. Телевизор включился с третьей попытки — панель устаревшей модели долго хрипела, прежде чем выплюнуть на экран бледное лицо диктора.