Испытание огнем
Шрифт:
Коля поворачивается, смотрит на меня прищуренными глазами.
— Чё сказал, салага? Мне не показалось? — цедит он. — Хочешь, чтобы и тебе прилетело?
Дима хмыкает, делает шаг ко мне. Я уже сжимаю кулаки, мысленно готовясь к драке, но тут за спиной раздаются уверенные шаги. Это Лёха. Он встаёт рядом, плечом к плечу со мной, и смотрит на Колю прямо в упор, не отводя взгляда.
— Попробуй, — говорит Лёха, голосом спокойным и жёстким. — Только медленно, чтобы я успел среагировать.
Коля
— Вы чё, серьёзно? — тянет Коля, но в голосе уже не та наглость. — Два духа тянут против нас?
— Хочешь проверить прямо сейчас? — отвечает Лёха вопросом на вопрос и уголок его рта дёргается в улыбке. — Или кишка тонка?
Я стою, сердце колотится, но стоящий рядом Леха излучает такую уверенность, что и я невольно ею заражаюсь. Коля оглядывается на Диму, тот пожимает плечами, и они отходят, бормоча что-то про «ещё разберёмся». Миша выдыхает, шепчет «спасибо» и убегает к своей койке.
— Зачем ты вписался? — спрашиваю я Лёху, когда мы отходим. — Они же нас после отбоя уроют.
Он ухмыляется, хлопает меня по спине.
— Бросать своих — не по мне, Стас. Запомни: мы или вместе, или никак.
Я киваю и в груди приятно теплеет. Половицы скрипят, лампы гудят, а я думаю: «С таким, как Лёха, я это времечко переживу».
Ночью казарма затихает. Храп, шорохи, кто-то кашляет во сне. Мы с Лёхой стоим у открытого окна в умывальнике, прохлада пахнет соснами. Он достаёт сигарету — одну на двоих, чиркает спичкой. Пламя на секунду освещает его лицо: скулы острые, глаза блестят, губы разбиты в вечерней драке. Он затягивается, передаёт мне. Дым горчит, но успокаивает.
— Зачем ты вообще за меня вписался? — спрашиваю я, выдыхая дым. — Мы ж едва знакомы.
Лёха смотрит на звёзды, улыбается мягко, не как днём.
— А зачем ты за Мишу полез? — отвечает он. — Видел же, что влетит.
— Ну… не знаю. Жалко пацана. Они его совсем затравили.
— Вот и я так, — говорит он. — Жалко тебя было на разгрузке днём. И в казарме. Ты упрямый, Стас, но один долго не протянешь.
Я хмыкаю, затягиваясь. Сигарета тлеет, пепел падает на подоконник.
— А ты, значит, теперь мой нянь? — шучу я, но внутри что-то щёлкает. Будто он прав.
— Не нянь, — смеётся Лёха тихо. — Почти брат. Если свалишься, я тебя пинать не буду. Подниму.
— А если ты свалишься? — спрашиваю, глядя на него.
Он щурится, как кот, и тушит сигарету о подоконник.
— Тогда ты меня поднимешь. Договорились?
— Договорились, — отвечаю я и мы жмём руки. Его ладонь тёплая, крепкая, и я впервые за эти недели чувствую, что не один.
Звёзды блестят, дым растворяется в ночи, а я думаю: «Лёха — тот парень, с
Это была самая первая встреча, когда я познакомился с Алексеем. А последняя началась далеко не так радужно.*** Ночь. Московский двор. Я иду к своему подъезду, фонарь мигает, асфальт блестит после дождя. В кармане звякают ключи, в голове — мысли о завтрашнем утреннем рейсе в Новосиб. Холодный воздух пахнет сыростью, где-то мяукает кошка. И вдруг — стон. Тихий, но такой, что волосы встают дыбом. Я замираю, оглядываюсь. Кусты у подъезда чуть шевелятся, и я слышу его снова — хриплый, будто кто-то задыхается.
— Эй, кто там? — тяну слегка дрожащим голосом.
Ответа нет, только шорох. Шагаю к кустам, сердце колотится, как мотор. Раздвигаю ветки — и чуть не падаю. Лёха. Алексей. Лежит, скорчившись, рука прижата к боку, куртка рваная, вся в порезах, тёмная от крови. Лицо бледное, как мел, глаза полузакрыты, дышит часто. Крови вокруг него натекло уже приличную лужу.
— Лёха! — ору я, падая на колени. — Что с тобой? Кто это сделал?
Он морщится, пытается сесть, но неудачно, оседает обратно.
— Стас… — хрипит он. — Не ори… Услышат.
— Да плевать! — я хватаю телефон, пальцы дрожат. — Скорую вызываю, ты же истекаешь кровью!
— Никаких больниц, — цедит он, хватая меня за руку. Его пальцы ледяные, но хватка железная. — Никаких ментов. Просто… помоги быстро уйти.
Я смотрю на него, как на психа. Кровь пропитала его рубашку насквозь в нескольких местах, а он про «уйти».
— Куда уйти, Лёха? Ты еле живой! Давай в квартиру ко мне, я Лене скажу, промоем, перевяжем…
— Нет, — обрывает он, глаза блестят, как у зверя. — Так только тебя подставлю. И её. Не надо.
Я стискиваю зубы. Фонарь мигает, тени в такт ему то появляются, то исчезают, и мне кажется, что за углом кто-то стоит. Лёха прав — если это действительно криминал, лучше не светиться. Но бросить его? Да никогда в жизни.
— Ладно, — говорю я, вытирая со лба пот. — Есть идея. Рейс в Новосиб. Поеду сейчас, а не утром. Ты со мной.
Он смотрит на меня, будто проверяет, не шучу ли. Потом кивает, слабо, но твёрдо.
— Давай, брат, — шепчет он, сжав зубы от боли. — Только быстро.
Я бегу в подъезд, ноги гудят, лампочка в коридоре трещит. В квартире пахнет борщом, Лена сидит на диване, в халате, смотрит какое—то шоу по телеку.
— Ты чего так рано? — удивлённо бросает она, не отрываясь от экрана.
— Срочняк по срокам, — вру я, хватая собранную с утра сумку. — Надо ехать прямо сейчас.
— Сейчас? — она хмурится, встаёт. — Стас, ты серьёзно? Я ужин приготовила!
— Лен, правда, надо, — отрезаю я, закидывая в сумку аптечку. — Может вернуться получится раньше.