Испытание огнем
Шрифт:
Я потянулся за конвертом, но Алексей неожиданно накрыл его ладонью:
—Только после того, как расстанемся. И не открывай, пока не будешь готов. Там вещи, которые... лучше воспринимать на свежую голову.
Он развернулся, явно давая понять, что разговор окончен. Я встал с дивана, поправляя куртку. Никак тут же вскочил, насторожив уши.
— Спасибо за ужин, — сказал я, чувствуя, как нелепо звучит эта фраза после всего сказанного.
Алексей усмехнулся:
— Не благодари. Просто сделай то, что должен. — Он повернулся,
Когда мы вышли в коридор, к нам подошёл тот самый администратор с бородкой. Он почтительно поклонился Алексею:
— Господин Ашот, с вашим счётом...
— Поступи как обычно. Передай его хозяину с моими благодарностями, - отрезал Алексей. — И приготовьте машину, я уезжаю.
Мы вышли к главному входу. Ночь встретила нас тёплым майским воздухом. Алексей закурил, глядя куда-то вдаль.
— Твоя «Калина» там, где оставил, — кивнул он в сторону стоянки. — Держи конверт при себе. И помни — три дня.
Я кивнул, сунув конверт во внутренний карман куртки. Никак потянул меня за штанину — пора было идти.
Когда я заводил машину, в зеркале заднего вида видел, как Алексей стоит у входа в ресторан, наблюдая за моим отъездом. Последнее, что я заметил перед тем, как свернуть на основную дорогу — как к нему подкатил чёрный лимузин и шофёр почтительно открыл дверь.
Конверт в кармане ощутимо давил на грудь. Три дня. Семьдесят два часа. Обратный отсчёт начался.
Глава 18. Переход
Тёплый ветер шевелил листья деревьев над стоянкой, когда я подошёл к «Калине». Никак крутился у ног, нервно обнюхивая асфальт – будто чуял что-то мне не доступное.
Я открыл дверь, усадил пса на сиденье, сам неспешно опустился за руль.
Двигатель заурчал с первого поворота ключа – редкая удача для моего видавшего лучшие времена старого ведра.
Конверт, вручённый мне Алексеем, лежал на панели. Чёрный, матовый, будто поглощающий свет. Я провёл указательным пальцем по краю – клей держал намертво. Пришлось рвать.
Внутри была единственная фотография. Чёрно-белая. Небольшая группа не современно одетых людей на фоне какой-то горы. Отец стоял чуть в стороне, руки в карманах, на губах та самая полуулыбка, которую я помнил с детства.
– Ну и что тут особенного? – хмыкнул я, поворачивая снимок в свете уличного фонаря.
И тут заметил. Тени. У всех – длинные, чёткие, падающие влево. У отца – нет. Совсем. Будто свет проходил сквозь него.
Я перевернул фото. Оборотная сторона была слегка обожжена по краям, но чётко читалась полузатёртая надпись: «Экспедиция на Холат-Сяхыл. Тридцать первое февраля тысяча девятьсот девяносто девятого года»
– Это еще что за хренотень... – прошептал я.
Никак внезапно ткнулся носом в фотографию, зарычал, затем резко отпрянул, будто обжёгся. Его шерсть встала дыбом.
Я достал телефон, набрал номер деда.
–
– Деда, это я. Надо бы переговорить. Кажется, уже пора. Вопросов у меня много накопилось.
– Я не против, Стас, – раздалось в трубке. – Приезжай в любое удобное.
– Сегодня уже поздно, дед. – Бросил быстрый взгляд на часы. – Давай с утра я сразу к тебе.
– Договорились. Напеку пирожков к твоему приезду, – ответил дед.
– До завтра. И спокойной ночи! – я закончил вызов. Не спеша вырулив со стоянки, направился через ночной город домой. Я вырулил на стоянку во дворе, припарковался. Вышел, подождал пока выберется пёс. Щёлкнув сигналкой послушал, как «Калина» вздрогнула и замолчала, будто с облегчением.
Ключ почему-то застревал в замке, приходилось его подёргивать. "Надо завтра посмотреть, что с ним. Вроде бы раньше такого не было", — автоматом мелькнула мысль. Но когда дверь наконец поддалась, я увидел разбросанную по полу прихожей одежду и обувь.
— Что за...
Пол был усыпан содержимым ящиков и полок. Книги и подушки с дивана образовали в прихожей что-то вроде баррикады. Никак проскользнул между моих ног, нос его дрожал, улавливая чужие запахи.
— Спокойно, дружок. Просто воры. Наверное, ошиблись квартирой.
Однако через минуту я уже понял, что ошибся. Это точно были не воры. Они не оставляют на стене отпечаток обугленной ладони. Не вываливают одни вещи из шкафа, при этом другие аккуратно складывают, как было сделано с одеждой Кати. Я поднял футболку. От неё пахло стиральным порошком и... чем-то сладковато-гнилым. Как в морге.
Кухня выглядела наиболее пострадавшей. Холодильник стоял открытым, свет внутри мигал. Все банки с крупами были высыпаны в раковину, образуя странные узоры — кто-то водил пальцами в гречке.
Чайник оказался цел. Я механически наполнил его. Руки сами нашли банку с крепким чаем. Пока вода закипала, я собирал осколки посуды. Набралось почти полное мусорное ведро. Целыми остались только пара металлических чашек, собачья миска и старая керамическая кружка, почему-то не разбившаяся от падения на пол.
Заварил себе чай. Он получился горьким, как полынь. Я сидел за кухонным столом и разглядывал следы сапог на столешнице. Грязь от этих следов была слегка красноватой, будто замешанной на пыли с того пустыря за бетонным заводом.
— Кажется, хорошо, что сегодня у нас ужин прошёл вне дома, — сказал я псу. Никак обнюхивал разбросанные вещи и периодически фыркал.
— Давай сходим, выбросим это всё, — сказал я ему, собирая в пакеты битый хлам.
Возвращаясь от мусорных контейнеров, я присел на лавочку у подъезда. Никак запрыгнул и устроился рядом. От всех пережитых за этот день волнений отчаянно захотелось закурить. Но вместо этого я и Никак просто сидели рядышком и молча смотрели на почти полный лунный диск в звёздном ночном небе.***