Истории для кино
Шрифт:
Япончик дает ей щелбана в лоб:
– Губу закатай, он женатый!
– Жена не стена, подвинется! – смеется Зойка.
– А правда, поехали в ресторан, – приглашает Мишка Лёдю.
– Нет, спасибо, я домой…
– Домой – так домой. Подвезу по дороге…
Япочник и Лёдя садятся в открытый автомобиль-кабриолет. Туда же запрыгивает и Зойка.
– Не откажите даме прокатиться с шикарными кавалерами!
Мишка нажимает на клаксон, выдавая мелодию «Смейся, паяц!». Из выхлопной трубы вырываются клубы черного дыма,
– Михаил, – просит Лёдя, – пожалуй, не надо меня до дома… Я на углу выйду…
Но машину догоняет всадник на белой лошади – один из банды Япончика.
– Я извиняюсь, господин артист, мы с хлопцами покумекали и постановили: зря мы над вами ржали. Давайте мириться!
– Да я с вами и не ссорился…
– А тогда давайте выпьем!
В руке у всадника невесть откуда появляется бутылка шампанского. Он пронзительно свистит, и к машине подлетает еще десяток бандитов на конях. В руке у каждого бутылка.
– Ну что, артист, придется пить! – смеется Зойка. – На брудершафт!
– На брудершафт? – оторопело переспрашивает Лёдя. – Со всеми?!
– Не надо со всеми, только со мной! – Зойка впивается в губы Лёди жгучим поцелуем.
Утром Лёдя с трудом открывает глаза. Перед ним – клетка с канарейкой. На стене – коврик с лебедями. Лёдя укрыт розовым атласным одеялом. Он поворачивает голову и обнаруживает рядом с собой спящую Зойку.
Лёдя испуганно садится на кровати, рванув на себя одеяло, и тем самым обнажает Зойку. Она ворочается, сонно улыбается:
– Проснулся, сладенький?
– Где я?!
– У меня, где ж еще?
– Сколько я спал?
– Спал? – лукаво прищуривается Зойка. – Спал-то ты немного…
Лёдя видит на столе батарею бутылок, остатки еды, вскакивает, торопливо натягивает штаны, не попадая в брючины, хватает пиджак и вылетает из комнаты. Вслед ему несется хриплый смех Зойки.
Дома весь помятый Лёдя стоит перед Леной.
– Тебя не было целые сутки! Что, ну что я должна была думать?!
– Что я пошел за… ну я вышел за… – бормочет Лёдя заплетающимся языком, роясь в карманах, и вдруг извлекает оттуда яблоко и страшно радуется: – Вот! Я пошел за яблу… ябло… за яблоком!
– Ах, за яблоком?!
– Ну да, доктор же велел виту… витамины…
Лена хватает яблоко и выбрасывает в окно.
Яблоко падает на колени сидящего во дворе вечного старичка. Он ощупывает фрукт, нюхает его и радуется:
– Чтоб я так всегда жил!
За дверью в коридорчике горестно прислушивается к скандалу между Лёдей и Леной папа Иосиф. Мимо него проходит мама Малка с ворохом белья.
– И правильно! – строго говорит она, не уточняя, к кому относится это замечание.
Папа Иосиф вздыхает и уходит в комнату, где играет на
– Диточка, золотко мое, пойдем погуляем…
Но в комнату влетает разъяренная Лена.
– Дита! Собирай игрушки! Мы уходим!
Папа Иосиф усаживается на стул. Лена бросает на пол большой клетчатый платок. Вбегает Лёдя.
– Леночка… Что ты… Леночка… Я не хотел… Я нечаянно…
Не слушая его, Лена швыряет на платок какие-то вещи, торопит дочь:
– Дита, я кому сказала! Собирай сюда игрушки!
Папа Иосиф раскачивается на стуле, обхватив голову руками:
– Ой, горе, горе!
Лена увязывает вещички в узел, хватает Диту за руку, тащит к двери.
Но путь ей преграждает мама Малка.
– Никуда ты не пойдешь!
– Пустите! Это мое дело!
Мама Малка решительно качает головой:
– Нет! Это – наше дело! Лёдька, падай на колени!
Лёдя недоуменно смотрит на маму.
– Падай, я сказала!
Лёдя опускается перед Леной на колени и бубнит:
– Прости… Прости меня, Леночка… Пожалуйста, прости…
– Прощай его, дурака! – командует мама Малка. – Не по злобе он, а по глупости. Первый раз и грех – не грех.
Лена растерянно смотрит сверху на покаянную голову Лёди.
А бабушка Малка отбирает у Лены ручку Диты и передает ее дедушке Иосифу:
Йося, ты хотел погулять? Так идите, идите!
Она выпроваживает деда с внучкой за дверь. И как ни в чем ни бывало сообщает:
– Схожу на Привоз – наволочки на мыло поменяю…
Мама Малка уходит. А Лёдя так и стоит на коленях, уткнувшись лбом в ноги Лены.
По улице едет роскошный автомобиль Мишки Япончика. Едет не спеша, чтобы прохожие могли изумиться чуду техники, а Мишка – насладиться изумлением прохожих. Но вдруг он жмет на клаксон, издающий «Смейся, паяц!», и кричит:
– Эй, пешеход, задавлю!
Это относится к бредущему с авоськами картошки в каждой руке Лёде.
– Чего не заходишь? – интересуется Япончик. – Зойка по тебе сохнет!
Лёдя только глухо стонет от воспоминаний о Зойке.
– Понимаю, – ухмыляется Мишка. – А вот чего я тебя не наблюдаю в искусстве – не понимаю. И вообще, чего-то культурная жизнь в Одессе зачахла…
Лёдя опускает авоськи с картошкой наземь:
– Какая культурная жизнь, когда люди по вечерам из дома не выходят!
– Что, революционный быт заел?
– Нет, просто боятся.
– Кого боятся? – Мишка наконец соображает: – А-а, моих хлопцев?
Лёдя отвечает уклончиво:
– Ну, твоих – не твоих… Но в городе вообще неспокойно. Пойдешь в театр, а вернешься ли домой – неизвестно…
– Будет известно! – твердо обещает Мишка.
Бандиты Япончика снуют по всему городу, занимаясь необычным для них делом. На афишных тумбах, на стенах домов, на заборах они расклеивают объявления такого содержания: