Истории, рассказанные негромко…
Шрифт:
– А ты только стоял…
– Я руководил.
– Я думал, мы вместе…
– Я тебя прикрывал.
– Вы насчет меня не беспокойтесь, – наконец, господин Шаурма вклинивается. – Я вас поддерживаю.
– Он нас поддерживает, – сутулый с той же интонацией.
– Да только страшно мне. За это сажают вообще?
– За все сажают. Давай, доедай, нам пора возвращаться.
– И как ты спать сегодня ляжешь?
– Я, с вашего позволения, пойду, – набрался храбрости и поднялся господин Шаурма: всего семь минут до встречи с господином
– Иди, – пожимает плечами сутулый.
И вот господин Шаурма покидает кафешку, коря себя за то, что разрешение спрашивал, а официантка слышала – но весьма скоро себя успокаивает, вспомнив похожую историю: тоже он подслушал, правда, в общественном транспорте, разговор двух тусовщиков студенческого возраста об особых таблетках аптечных, рецептурных, которые делают нечувствительным к наркотикам, хоть граммами нюхай потом – не возьмет.
«Это разновидности испанского стыда», – обобщил господин Шаурма, произведя в уме индуктивную операцию.
Итак, сидят на скамеечке господин Шаурма и господин Самса в парке, у господина Самсы в руках веточка, он чертит фигурки (квадратики, кругляшки) по гранитной крошке и вещает, что, находясь «в потоке», ты одновременно находишься и «в приятии».
– Мне что же, дырку в голове приять?
– Ну ты прими, ведь ты же в ресурсе, в моменте, тебе это дано – будь с этим, наполнись…
– Да мне как дождик когда даже каплет, аж в голове мутится, боль страшная.
– Нет, ну ты отнесись безоценочно, отпусти, создай намеренье отпустить, не попадай в иллюзию ума, почисти свой разум…
– Да вот мне доктор…
– Да доктор-то что…
– Да, говорит, мне надо, говорит, чтобы меня пересобрали.
– Ну так и я тебе про что?
– Ну так а где?
– А ты не помнишь, где?
– Нет, я не помню.
В ответ на это ошеломляющее признание Господин Самса весело смеется и обещает проводить господина Шаурму, «куда… ну, где» его «пересоберут», но вечером уже, после работы.
Что было в эти несколько часов, я вновь здесь пропущу (для краткости); и вот идут, значит, господин Самса и господин Шаурма по улице, спускаются в подвальчик, где их встречает улыбчивый и скромный Шаурмен-мечтатель.
– Смотри, что с ним, – показывает господин Самса.
– Ну что, ну, надкусили, ну…
– Ворона клюнула как будто, – подсказывает господин Шаурма.
– Пересобрать его бы, – советует господин Самса.
– Лаваш обычный, сырный?
Господин Самса смерил господина Шаурму оценивающим взглядом и ответил:
– Старик… ну… без обид… но тебе… ну… жирно будет сырный. Давай обычный, – обратился он к Шаурмену.
Шаурмен схватил господина Шаурму, бросил на стол, почти даже вовсе не засиженный мухами, разболтал, развертел, разоблачил его из лаваша, достал из большого такого, продолговатого кулька другой лаваш и принялся, прямо руками в одноразовых целлофановых перчатках, перешвыривать содержимое господина Шаурмы в другой лаваш.
– Как
– Нервничаю много, – сквозь зубы ответил Шаурмен, заворачивая новый лаваш господина Шаурмы.
– Отчего, работы много? – предположил господин Самса.
– Да нет, работа всегда… Я всегда много работал, – откровенничал Шаурмен, прижаривая господина Шаурму. – Я, знаешь, видел много людей, которые не понять чем жили, и, честно скажу, завидовал им. Они жили свободно, им все равно, что денег нет.
(Господин Самса понимающе кивнул).
– Как перекати-поле, то тут, то там.
(Второй понимающий кивок).
– Свобода, короче.
(Третий).
– Но я всегда знал, что отвечаю за своих и не могу рисковать. Они дома не ценят…
(Четвертый кивок).
– Но зато у нас деньги всегда есть, я работаю без передышки, сам видишь…
(Пятый кивок, в знак того, что видит).
– Для меня как за радость на пенсию выйти: сделал дела – хоть помирать можно.
– Так, а нервничаешь из-за чего? – тактично вернул диалог в изначальное русло господин Самса.
– Да, – как будто вспомнил Шаурмен и махнул рукой. – Вертолеты эти без конца летают, вжик-вжик-вжик, вжик-вжик-вжик…
– Отпуу-у-усти это, – протянул господин Самса. – Будь конгруэнтен.
– Да я бы с радостью, но… действует на нервы. Тут все фасады облуплены, а они – на вертолетах летают!
«Радеет, вон как, за облик города», – подумал господин Шаурма, вздрагивая от щекотки – его Шаурмен сейчас в фольгу заворачивал.
– А-а-а… ты… Михал Иосифовичу сообщил? – нашелся господин Самса.
Шаурмен только опять махнул рукой в ответ: дескать, зачем – бесполезно!
Наконец, господин Шаурма готов, пересобран. Господин Самса для проверки даже стукает его легонько по лбу: не болит?
– Нет, – отвечает господин Шаурма и радуется.
Все трое улыбаются, жмут друг другу руки, господин Шаурма и господин Самса выходят на улицу, господин Самса отправляется домой, в противоположную куда-то сторону, ну и господин Шаурма отправляется домой – в свою домашнюю сторону – но, не пройдя и трех кварталов, на господина Шаурму кидается ворона и вновь клюет его в лоб.
Что поделать! Судьба! Ананке, как говорится. Если судьба тебе, все равно, не так, так этак пропадешь.
Так вот господин Шаурма и пропал.
Иосиф Гальперин
Болгария, с. Плоски
Иосиф Гальперин живет в Болгарии, публикуется в России, Украине, разных странах Европы, в Америке и Австралии, лауреат международных премий и конкурсов, автор одиннадцати книг прозы и одиннадцати стихотворных сборников.