История Деборы Самсон

Хармон Эми

Я пришла в восторг. Возможно, я собственными глазами увижу генерала Вашингтона.

Конь, на котором прискакал генерал, был белым, с угольно-серыми хвостом и гривой, и хотя он изящно гарцевал, но сложен был, как военный корабль, и будто весь состоял из мышц. Биб восторженно присвистнул, когда всадник спешился и передал поводья адъютанту, стоявшему перед ним навытяжку. Полковник Джексон, капитан Уэбб и офицеры из других полков выступили вперед, чтобы его поприветствовать.

– Этого коня ему подарил генерал

Вашингтон. Поговаривают, что так он его подкупил, заставил вернуться, хотя генерал Патерсон отрежет тебе язык, если услышит, что ты об этом болтаешь.

– Генерал Патерсон? – охнула я чуть громче, чем следовало. Стоявшие рядом солдаты стали хмыкать, услышав, как я вскрикнула, но это известие настолько меня потрясло, что мне было все равно. – Это генерал Патерсон? – переспросила я уже тише.

– Он самый, – подтвердил Биб. – Он командует всем Уэст-Пойнтом. Мы теперь у него в бригаде.

Я знала, что Джон Патерсон – человек большого ума, с добрым сердцем. Ведь он, в конце концов, отвечал на письма служанки и относился к моим вопросам со всей серьезностью, без снисхождения, без тени презрения. Это многое о нем говорило, и потому я представляла его похожим на Сильвануса Конанта – добрым и мудрым седовласым эльфом, с чуть сгорбленной спиной и заметным брюшком.

Но настоящий Джон Патерсон вовсе не соответствовал образу, нарисованному моим воображением.

Он оказался высоким и крепким, с густыми рыжевато-каштановыми волосами, собранными в хвост на затылке. Он не был старым и совершенно не походил на моего доброго друга-священника.

– Это не генерал, – сказала я. – Точно не он.

– Это точно он, Милашка, – возразил Биб. – Ты, главное, не думай, что он такой простой, каким кажется на первый взгляд.

– П-простой? – выдавила я. Он не был похож ни на кого из мужчин, которых я встречала.

– Он не терпит нерях и лентяев. Любит смотры, правила и приказы и быстро избавляется от всякого отребья, если только ты докажешь ему, что им и являешься.

– Робби не отребье. – Джимми Бэтлс, стоявший рядом, бросился меня защищать и этим снова напомнил мне Иеремию, но я по-прежнему была так ошарашена, что не смогла его поблагодарить.

Это не мог быть тот самый Джон, муж Элизабет. Но, с другой стороны, сколько в армии генералов Патерсонов? Я думала, он вернулся в Ленокс, а он оказался здесь и теперь проводил смотр новобранцев, останавливался то тут, то там, чтобы перекинуться с кем-то парой слов, а потом снова шел вперед большими шагами, сцепив за спиной руки.

Кажется, я застонала в голос.

– Что с тобой, Робби? – спросил Джимми.

Мне стало нехорошо. Совсем нехорошо.

– Он ведь вышел в отставку.

– Вышел, – ответил Биб. – Его жена умерла. Он уехал домой, чтобы разобраться с делами. Генерал Вашингтон попросил, чтобы он вернулся.

– Откуда ты столько знаешь о генерале Патерсоне, а, Биб? – поинтересовался Джимми.

– Думаешь, солдаты не сплетничают? В казарме болтают почище, чем в

дамской гостиной. Больше, чем в церковной общине. Бедняга Патерсон так давно участвует в этой войне, что я не удивлюсь, если в его честь назовут какой-нибудь форт.

– Это не о нем, – вмешался в разговор мужчина постарше, которого звали Питер Ноулз. Он поступил на службу повторно. – До славы ему никогда не было дела. Потому-то солдаты его и любят, а генерал Вашингтон доверяет. Он о себе в последнюю очередь думает, не то что всякие там Арнольды и ему подобные.

– А он не слишком молод? – заметила я, по-прежнему не веря, что это тот самый Джон Патерсон.

– Кто бы говорил, – фыркнул Биб.

– Он самый молодой бригадный генерал в нашей армии, – заметил Ноулз. – За исключением Лафайета, но его мы не считаем, он ведь француз.

Генерал приближался к нам, и все разговоры стихли. Солдаты расправляли плечи, разворачивались лицом к плацу.

Он меня не узнает. Мы никогда не встречались. Он никогда не видел меня, а я его. Но я его знала. А он знал меня, так же хорошо, как и я сама, и мне вдруг стало так страшно, что я едва устояла на ногах.

Эмоции сдавили мне горло и пульсировали в глазах. Я яростно моргнула, злясь, что не могу сдержать чувства. Я готовилась к тому, что могу встретить кого-то из сыновей Томасов, хотя их полки не были расквартированы в Уэст-Пойнте, но о Джоне, муже моей Элизабет, вовсе не думала. Мне и в голову не приходило, что он окажется здесь, но вот я стояла перед ним, грязная, дурно пахнущая и настолько уставшая, что боялась лишний раз раскрыть рот. Я начала истово – молча – молиться.

На Тебя, Господи, уповаю, да не постыжусь вовек; по правде Твоей избавь меня; приклони ко мне ухо Твое, поспеши избавить меня. Будь мне каменной твердыней, домом прибежища, чтобы спасти меня.

Генерал прошел мимо меня, в безупречно чистой форме и до блеска начищенных сапогах, оказался так близко, что я могла коснуться его эполета, который приходился мне на уровне глаз. Генерал был на полголовы выше большинства солдат. Дойдя до конца строя, он что-то сказал капитану Уэббу и полковнику Джексону, а потом развернулся и зашагал обратно, не спуская глаз с новобранцев. Его взгляд задержался на моем лице, и он хмуро свел брови. Он стоял всего в десяти футах от шеренги, но подошел еще ближе и встал прямо передо мной.

– Сколько тебе лет, солдат? – мягко спросил он.

Я прочистила горло, взглянула в его светло-голубые глаза и произнесла ложь, в которую было легче поверить, чем в правду:

– Шестнадцать, сэр.

Он мрачно хмыкнул, явно не одобряя то, что услышал.

– А тебе, рядовой? – спросил он у Джимми.

– Мне тоже шестнадцать, генерал, сэр.

– Как тебя зовут?

– Джимми Бэтлс.

– М-м. Ты, случайно, не из Коннектикута родом?

– Не знаю, сэр. Может, но я ничего не знаю о семье отца.