История нацистских концлагерей

Вахсман Николаус

Верования Гиммлера опирались на его апокалиптическое мировоззрение. Согласно ему, всеобщее сражение с врагами Германии могло затянуться на столетия, и его нельзя было выиграть обычным оружием. Ради уничтожения противника, одержимого крушением Германии, Гиммлер и его сторонники считали, что вся страна должна была стать под ружье. Как солдаты на поле битвы, все немцы должны были ополчиться против «внутреннего врага» в тылу, презрев все законы. Окончательная победа могла быть достигнута лишь посредством тотального террора, возглавить который доверялось элитным воинам Гиммлера: полиция должна была изолировать всех, угрожавших «стержню страны», а уж довершать дело предстояло «доблестным СС» в концентрационных лагерях [493] .

493

См., в частности: Herbert, «Gegnerbek"ampfung». Что касается цитат, см.: Там же, Best, 163, 178. См. также: Tuchei, Konzentrationslager, 297–307.

Призыв Гиммлера к выводу из-под рамок законности полиции и эсэсовскому террору, основывавшемуся на постоянном чрезвычайном положении, послужил причиной острых разногласий с теми нацистскими фюрерами, кто стремился просто к установлению авторитарного государства [494] .

Этот конфликт достиг кульминации весной 1934 года, и главным театром войны стала родина Гиммлера Бавария. Где-нибудь еще позиции его оказались бы слабы, и ему пришлось бы отступить, а тем временем из лагерей выпустили бы всех узников. Но не в Баварии. Поддержанный влиятельным министром внутренних дел Адольфом Вагнером, командующий силами полиции Гиммлер осмелел настолько, что игнорировал все требования освободить заключенных его образцового Дахау: «Только я в Баварии не сдался тогда и не стал освобождать подвергнутых превентивным арестам», – бахвалился Гиммлер несколько лет спустя [495] . Но это была лишь полуправда, поскольку Гиммлер в Баварии был вынужден вести арьергардные бои.

494

См. также: Thamer, Verf"uhrung, 376–378.

495

Himmler speech at a Wehrmacht course, January 15–23, 1937, NCC, doc. 83.

В марте 1934 года имперский глава Баварии фон Эпп перешел в решительное наступление на Гиммлера, будучи весьма озабочен тем, что Бавария бьет все рекорды по числу подвергнутых превентивному аресту заключенных, оставив позади Пруссию. Между тем за год до описываемых событий пальму первенства держала Пруссия – там заключенных насчитывалось в три раза больше, чем в Баварии. Эпп призвал к широкой амнистии, посвященной первой годовщине нацистского захвата власти в Баварии. В письме от 20 марта 1943 года он утверждал, что текущая баварская практика была непропорциональной, произвольной и чрезмерной, подорвав «веру в закон, который является основой любого государственного строя». Стоит отметить, что 65-летний Эпп отнюдь не принадлежал к числу скрытых либералов. Он принадлежал к числу крайне правых, став их олицетворением, и к «старым борцам» – ветеранам нацистского «движения», и был известен как «освободитель Мюнхена», когда его фрейкоровцы помогли сокрушить восстание левых сил в 1919 году. Но фон Эпп рассматривал Третий рейх все же как государство, где должен главенствовать закон. Теперь, когда нацистская революция завершилась, чрезвычайные меры, такие как превентивный арест, стали «необязательными», тем более что новые законы и суды вполне позволяли справиться с уголовными преступлениями [496] .

496

BayHStA, Staatskanzlei 6299/1, Bl. 174–177: Reichstatthalter to Bay. MPr, March 20, 1934. См. также: Там же, Bl. 215: Aktennotiz, March 12, 1934, March 15, 1934; Bauer и др., M"unchen, цит. по 230; BArchB, R43 11/398, Bl. 92. Более широко см.: Fraenkel, Dual State, в разных местах у Wachsmann, Prisons, 3, 379–383.

Гиммлер был уязвлен. В своем на удивление резком ответе Вагнеру он энергично защищал свое видение проблемы. Использование превентивного ареста снижало количество политических преступлений и других нарушений закона в Баварии, утверждал Гиммлер, а вот этого системе юридических учреждений как раз и не удалось добиться [497] . Но Гиммлер все же вынужден был пойти на отдельные уступки. Пусть даже фон Эпп был лишь номинальным фюрером земли под названием Бавария, его слово все еще имело вес в правительственных кругах, и баварская полиция Гиммлера скрепя сердце освободила в марте – апреле 1934 года без малого 2 тысячи заключенных из Дахау и других лагерей [498] .

497

BayHStA, Staatskanzlei 6299/1, Bl. 132–141: Mdl to Bay. MPr, April 14, 1934. См. также: Tuchei, Konzentrationslager, 303.

498

Общее число подвергнутых превентивному аресту в Баварии снизилось с 3500 (февраль 1934 г.) до 2343 (апрель 1934 г.); Tuchei, Konzentrationslager, 155.

Когда осенью 1934 года конфликт в Баварии вспыхнул снова, Гиммлер уже чувствовал себя куда увереннее – все же его роль в чистке была оценена по достоинству, и его влияние в Третьем рейхе возрастало. На сей раз вызов Гиммлеру бросил рейхсминистр внутренних дел Фрик. В письме в Государственную канцелярию Баварии в начале октября Фрик указал, что в Баварии в настоящее время насчитывается приблизительно 1613 заключенных, подвергнутых превентивному аресту, то есть вдвое больше, чем во всех других землях Германии, вместе взятых. Учитывая чрезмерное рвение баварских властей, Фрик попросил пересмотреть часть дел в качестве первого шага для продолжения освобождения заключенных [499] .

499

BayFJStA, Staatskanzlei 6299/1, Bl. 23: Frick to Sk Bayern, October 5, 1934.

В ответном послании Гиммлер не скрывал презрения. После «самого тщательного пересмотра», как он отметил в середине ноября 1934 года, Бавария готова освободить еще 203 заключенных превентивного ареста, то есть мизерное количество. Что же касается «массовых освобождений», добавил Гиммлер, о них и речи не может быть. Он утверждал также, что недавние освобождения опасных коммунистов из концентрационных лагерей создали серьезную угрозу безопасности в Германии – исключая Баварию – благодаря более строгому подходу. В остальных землях «обнаглевшие» коммунисты приободрились в связи с «всеобщей пассивностью» властей. Враги режима расценили массовые освобождения заключенных как признак «внутренней слабости национал-социалистического государства», и нападки на режим участились и усилились. Вывод Гиммлера сомнений не оставлял: отнюдь не желая никого больше выпускать из концлагерей, он, напротив, стремился посадить в них как можно больше людей, сыграв на опережение в войне против коммунизма [500] .

500

BayHStA, Staatskanzlei 6299/1, Bl. 9–12: Himmler to Sk Bayern, November 15, 1934.

В

действительности уже к осени 1934 года коммунистическая «угроза» была не более чем плодом воображения Гиммлера, поскольку гестапо неплохо «поработало», борясь с подпольем [501] . И хотя страх Гиммлера перед коммунистами – тот самый страх, который разделяли и многие младшие чины полиции, и государственные чиновники, – был подлинным, именно он и подвиг его к дальнейшему принятию профилактических мер [502] . Но не все разделяли его столь мрачные перспективы, и рейхсминистр Фрик продолжал настаивать на дальнейшем освобождении заключенных из Дахау [503] .

501

Longerich, Himmler, 201.

502

Gestapo, Lagebericht Marxismus, August 23, 1935, in Boberach, Regimekritik, doc. rk 127; Tuchei, Konzentrationslager, 95, 106.

503

Frick to Bavarian Sk, January 30, 1935, NCC, doc. 114; Tuchei, Konzentrationslager, 307–308.

Гиммлер стоял на своем и в конце 1934-го, но его точка опоры была не столь уж надежна. Новая система эсэсовских концлагерей – детище рейхсфюрера СС – была все еще уязвима. Лагеря оставались предметом дискуссий, а их роль – малозначительной, по крайней мере с точки зрения числа заключенных: к осени 1934 года в гиммлеровских лагерях содержалось приблизительно 2400 человек [504] . Вполне возможно, что концентрационные лагеря вовсе сошли бы со сцены, если бы не вмешательство в 1935 году самого могущественного лица Третьего рейха.

504

Цифры на осень 1934 г.: Дахау: 1744 (октябрь 1934 г.); Эстервеген: 150 (октябрь 1934 г.); Лихтенбург: 369 (8 августа 1934 г.); Заксенбург: менее 200 (октябрь 1934 г.). См.: Tuchei, Konzentrationslager, 155; L"uerssen, «Wir», 465; Mette, «Lichtenburg», 154; Baganz, Erziehung, 254.

Гитлер и концентрационные лагеря

Будучи общественным деятелем, Адольф Гитлер дистанцировался от концентрационных лагерей, предпочитая не вмешиваться в подобные тонкости Третьего рейха. Он никогда не появлялся на территории концентрационных лагерей и редко упоминал их в своих выступлениях [505] . И для подобной сдержанности имелись достаточно серьезные основания, поскольку нацистские руководители понимали, что репутация лагерей была не из лучших. «Я знаю, сколько лжи и всяких глупостей пишут и говорят об этих учреждениях, и о том, как их поносят», – признавался Генрих Гиммлер в 1939 году [506] . Гитлер, весьма трепетно относившийся к своему имиджу, делал все, чтобы его никак не связывали с потенциально непопулярными вопросами [507] . Именно поэтому и избегал рассуждать на тему концентрационных лагерей, по крайней мере публично. Другое дело – в узком кругу. С самого начала Гитлер совещался по вопросам лагерей только в ближайшем окружении, хотя ему была уготована роль злого гения этих учреждений [508] .

505

Вырванные из контекста высказывания Гитлера на тему концентрационных лагерей см.: Domarus, Hitler, vol. 2, 527; Там же, vol. 3, 1459; Там же, vol. 4, 1658.

506

Выступление в День германской полиции 29 января 1939 г, NCC, doc. 274. Гиммлер добавил, что «подобное критиканство идет из-за рубежа». Про неуверенность в Германии относительно судьбы лагерей см.: Schley, Nachbar, 90–91; Gestapo II A 2, Bericht, June 27, 1938, in Kulka and J"ackel, Juden, doc. 2461.

507

Kershaw, «Myth», в частности 257–258.

508

Один из частных разговоров на тему лагерей см.: Fr"ohlich, Tageb"ucher, I/2/III, October 12, 1933.

Поддержка Гитлера не всегда была безоговорочной. Поскольку режим стабилизировался, он первоначально, казалось, принял сторону тех, кто был за полное закрытие первых лагерей. Тысячи заключенных были уже на свободе, и Гитлер заявил в «Фёлькишер беобахтер» в феврале 1934 года, что, дескать, рассчитывает, что в будущем к ним уже не придется применять такие меры [509] . И ту же мысль повторил полгода спустя. Его амнистия августа 1934 года – широко освещаемая в Германии и за границей – позволила выйти на свободу приблизительно 2700 заключенным, подвергнутым превентивным арестам [510] . Но стремился ли Гитлер к тому, чтобы лагеря на самом деле исчезли? Или же просто выжидал? [511]

509

До этого Гитлер заявил нечто подобное корреспонденту «Дейли мейл»; V"oB, February 19, 1934, in Domarus, Hitler, vol. 1, 364–365.

510

GStAPK, I. HA, Rep. 77, Nr. 484, Bl. 115: Hitler to Landesregierungen и др., August 7, 1934; BayHStA, Staatskanzlei 6299/1, Frick to Sk Bayern, October 5, 1934. For foreign reports, «Prisoners in Germany», The Times, September 3, 1934.

511

Early on, Hitler repeatedly made tactical concessions to present himself as a man of moderation, not least to his national-conservative allies. Например, см.: Repgen and Booms, Akten, vol. 1/2, 840 (n. 1); Broszat, «Konzentrationslager», 350.