История нацистских концлагерей
Шрифт:
Подвешивание и телесные наказания были лишь двумя из нескольких одобренных СС методов пыток. Кроме того, официальный перечень телесных наказаний Эйке включал штрафные работы, физические упражнения на развитие брюшного пресса (так называемый «спорт»), урезание рациона питания, помещение в карцер или временный перевод в блок уголовников [614] . Большинство из перечисленных наказаний оставалось в силе до крушения Третьего рейха, являя собой одно из многих пагубных наследий довоенных лагерей.
614
Disziplin"ar u. Strafordnung f"ur Dachau, October 1, 1933, 1MT, vol. 26; YVA, 0–51/64, Bl. 16–17: Strafverf"ugung; NCC, doc. 217.
К концу 1930-х годов эсэсовцы выработали тщательно продуманную бюрократию пыток: еще до наказания заключенных заполнялись все необходимые формы и составлялись отчеты, которые подписывались начальством. Эсэсовские бонзы видели в этом ряд преимуществ для себя. В первую очередь произвол становился подконтрольным. К эсэсовским лагерям применялся принцип лидерства, на котором, собственно, и базировались все остальные элементы нацистского государства, а во избежание возможного хаоса вводилось некое централизованное управление издевательствами [615] . Кроме того, новая система возымела желаемый эффект запугивания заключенных. Поскольку любое поведение при желании можно было истолковать как нарушение правил, каждый заключенный подвергался риску быть наказанным – а он хорошо понимал все возможные последствия такого наказания. Что касается жертв,
615
IfZ, F 13/6, Bl. 369–382: R. H"oss, «Theodor Eicke», November 1946.
616
Neurath, Gesellschaft, 134–135; anonymous report, c. 1936, NCC, doc. 208.
617
Приказ по подразделениям «Мертвая голова» от 1 марта 1937 г., NCC, doc. 155.
Но никакие официальные инструкции не положили конец злоупотреблениям в концентрационных лагерях. Да они и не служили такой цели. Охранники-эсэсовцы расценивали насилие как свое законное право. Они продолжали издевательства над заключенными и изыскивали способы ужесточения официально предусмотренных видов наказаний, например могли нанести наказуемым ударов больше положенного [618] . Такое происходила с ведома и при поддержке офицеров лагерных СС, которые понимали, что чем больше заключенного бьют, тем сильнее его страх. Действительно, большинство комендантов знали изначально: уже подписывая распоряжение на наказание, они тем самым оскорбляли заключенных, не прибегая к письменным уложениям [619] . Именно сосуществование регламентированного и спонтанного насилия и обусловило столь высокий уровень террора эсэсовцев в лагерях.
618
Naujoks, Leben, 67.
619
Один такой пример см.: Riedel, Ordnungsh"uter, 189. Более широко см.: Kaienburg, «Systematisierung», 59–60.
Двуликий Янус нацистского террора – с его нормативной и прерогативной сторонами – отражал далекоидущие планы Гиммлера и Эйке [620] . В обычных условиях, как они рассчитывали, их охранники будут действовать в соответствии с духом и буквой закона. Но политический солдат, окажись он в чрезвычайной ситуации, не станет дожидаться письменного разрешения ударить заключенного. Если враг за колючей проволокой перейдет в наступление – а заключенных всегда подозревали в скрытой готовности к неповиновению охране, – разве кто-то станет заглядывать в свод правил? В нравственном микрокосме лагеря эсэсовцы имели возможность оправдать практически любое насилие в отношении узников необходимостью действовать по обстановке. Это имело и свои чисто прагматические преимущества, поскольку затрудняло судебные расследования. В секретном приказе глава охранников Дахау напоминал личному составу, что любые злоупотребления в отношении заключенных официально должны оформляться как меры необходимой и допустимой самообороны [621] .
620
См.: Fraenkel, Dual State.
621
M. Simon to F"uhrer der Sturmbanne, June 10, 1938, in Merkl, General, 119. См. также: Z'amecn'ik, Dachau, 100–101.
Лишь в исключительных случаях допустивший злоупотребления охранник мог быть наказан. Как, например, уже упоминавшийся выше в информационном бюллетене Эйке Пауль Цайдлер. Но и Цайдлера не выгнали из СС за издевательства над заключенным, как расписывал Эйке; если бы превышение власти в отношении заключенных служило основанием для увольнения из СС, то большинство охранников оказались бы не у дел. Истинной виной Цайдлера было то, что он позволил судебным органам поймать себя. Цайдлер был в составе группы эсэсовских охранников, которые в феврале 1937 года в карцере Заксенхаузена убили заключенного Фридриха Вайсслера: неторопливо избив его в кровавое месиво, эсэсовцы задушили узника его же собственным носовым платком. Если бы все ограничилось внутрилагерным расследованием, дело просто спустили бы на тормозах. Но на сей раз не вышло. Вайсслер был известным юристом и деятелем евангелической церкви – он был арестован вскоре после того, как подал петицию Гитлеру, в которой критически высказался в отношении режима и лагерей. Позже текст петиции был опубликован в иностранной прессе. Гибель Вайсслера была воспринята с возмущением как в церковных кругах, так и за пределами Германии. Кроме того, Вайсслер был бывшим коллегой обвинителей Берлина – пока не был уволен в 1933 году из-за еврейского происхождения, он был председательствующим судьей в региональном суде. Это и послужило причиной более тщательного расследования, в ходе которого виновники были быстро установлены. Только под давлением обстоятельств – случай получил невиданную огласку – администрация лагеря решила пожертвовать изворотливым Цайдлером. Когда тот на закрытом судебном заседании был приговорен к одному году заключения, эсэсовцам удалось избавить от ответственности других сообщников из числа эсэсовцев Заксенхаузена, в том числе коменданта лагеря Карла Отто Коха, которому суждено было стать одной из самых заметных фигур в системе концентрационных лагерей предвоенного периода [622] .
622
Еще один охранник Заксенхаузена, проходивший по делу об убийстве Вайслера, шарфюрер Гутхардт, покончил с собой незадолго до вынесения приговора. LaB, A Rep. 358–402, Nr. 1540, Notiz, April 5, 1937; Там же, GStA Berlin to RJM, June 3, 1937; Там же, Justizpressestelle to GStA Berlin, November 17, 1938; Morsch, Mord, 71–77; The Times, Letters to the Editor, March 11, 1937, p. 12. Легким испугом отделался обершарфюрер Яролин, который
был в день расправы с Вайслером дежурным по карцеру; Riedle, Angeh"origen, 69, 78; Zamecnik, Dachau, 305–306; JVL, JAO, Review of Proceedings, United States v. Weiss, без указания даты (1946), 22–24.
«Мертвая голова»
Во второй половине 1930-х годов эсэсовская «Мертвая голова» быстро расширялась, численность ее возросла с 1987 человек (январь 1935 года) до 5371 (январь 1938 года) [623] . Во всех концентрационных лагерях личный состав подразделялся на две основные группы. Немногие избранные, легко узнаваемые по букве «K» на форменной одежде, относились к привилегированной группе – так называемому штабу коменданта и управляли большинством ключевых аспектов лагерей, включая состав заключенных [624] . Остальные принадлежали к охранникам частей охраны – батальону «Мертвая голова» (позже полк), приданному каждому концентрационному лагерю для мужчин. Части охраны отвечали за внешнюю безопасность. Они патрулировали периметр лагеря и укомплектовывали вышки, открывая огонь по заключенным, пересекавшим линию сторожевых постов. Они также охраняли заключенных, работавших
623
Statistisches Jahrbuch 1937, 51; Statistisches Jahrbuch 1938, 83.
624
IfZ, Fa 183, Bl. 30–31: SS-Hauptamt, Abzeichen der SS-Wachverb"ande, March 9, 1936. К концу 1937 г. в каждом концлагере в штабе коменданта служило в среднем 112 человек; Statistisches Jahrbuch 1937, 51 (исключая женский лагерь Лихтенбург).
625
Service Regulations for Escorts, October 1, 1933, NCC, doc. 146; Orth, SS, 34–35; Там же, «Personnel», 45–46; Kaienburg, Wirtschaftskomplex, 37–40, 62–64, 172–177; Burkhard, Tanz, 99– 100, 103–104. С апреля 1937 г. существовало уже три полка «Мертвая голова» (штандарта СС «Мертвая голова»), дислоцированных в Дахау, Заксенхаузене и Бухенвальде. Четвертый появился в 1938 г. в Маутхаузене. Вначале отдельного батальона в лагере Флоссенбюрг не существовало.
626
Orth, SS, 35; Tuchei, Konzentrationslager, 143, 150; Riedle, Angeh"origen, 43–47, 54, 130.
Подавляющее большинство личного состава лагерных СС составляли охранники частей охраны; в конце 1937 года численность охранников в 11 раз превосходила таковую штаба коменданта [627] . Как и остальные служащие СС в тот период, охранники также проходили тщательный отбор, что было важно для поддержания имиджа элитных подразделений СС. Все новички должны были быть физически здоровыми и ростом не ниже 170 (согласно приказу Гиммлера от 1932 года, а с 1936 года – 174) сантиметров, обладать не только определенными физическими качествами, но и психическими, в первую очередь «мужественным характером». Кроме того, все кандидаты должны были соответствовать гиммлеровским критериям расовой чистоты: их «арийское» происхождение отслеживалось до XVIII века [628] . На этапе комплектования охранников для первых лагерей перечисленными критериями нередко пренебрегали. Но с координацией системы концлагерей во второй половине 1930-х годов Теодор Эйке проявлял куда более систематизированный подход к вербовке новобранцев в части охраны, основное внимание уделяя двум критериям – молодости и принципу добровольности [629] .
627
Statistisches Jahrbuch 1937, 51 (excluding Lichtenburg).
628
Longerich, Himmler, 312–313; Dillon, «Dachau», 112–113; IfZ, Fa 127/1, Bl. 4–5: памятка для поступающих в части СС, 1939 г.
629
Dillon, «Dachau», 142–147.
Эйке был сторонником отбора светлоглазых и мускулистых охранников. Он приветствовал даже 16-летних рекрутов, считая всех, кто старше 25 лет, «лишь обузой». «Мальчиками», как окрестил их Гиммлер, по мнению главарей СС, было куда легче манипулировать, превращать их в политических солдат. Но играла роль и чисто прагматическая составляющая – учитывая финансовые трудности, переживаемые СС, молодые люди обходились дешевле [630] . Одержимость Эйке молодежью изменила облик лагерей – к 1938 году средний возраст эсэсовцев составлял примерно 20 лет; многие новобранцы приходили прямо из гитлерюгенда [631] . Но Эйке был довольно разборчив в подходе к новобранцам, жалуя далеко не всех. Они, как предполагалось, должны были продемонстрировать искреннее желание идти избранным путем и стремление посвятить жизнь службе в рядах СС. Эйке привлекал образ добровольца, который в националистических кругах был тесно связан с преданностью делу и готовностью к самопожертвованию [632] .
630
Цит. в Order of the Death’s Head units, July 6, 1937, NCC, doc. 159; order of the SS Death’s Head units, May 4, 1937; Там же, doc. 156; BArchB, NS 19/1925: Bl. 1–9: Eicke to Himmler, August 10, 1936; IfZ, MA 312, Himmler Rede bei der SS Gruppenf"uhrerbesprechung, November 8, 1938. См. также: Himmler speech at a Wehrmacht course, January 15–23, 1937, NCC, doc. 83.
631
Statistisches Jahrbuch 1938, 87. См. также: Dillon, «Dachau», 149.
632
Dillon, «Dachau», 142–146. См. также: NCC, doc. 159.
Хотя Эйке не мог позволить себе быть слишком привередливым, учитывая быстрое увеличение численности подчиненных ему войск, главной цели он достиг. К концу 1930-х годов личный состав лагерных СС почти полностью состоял из добровольцев в возрасте от 18 до 20 лет [633] . Подразделения «Мертвая голова» привлекали многих из них своим имиджем элитных военных формирований. Кроме того, что эсэсовские части ассоциировались с регулярной армией, они еще и выполняли особую миссию фюрера, по своему духу скорее военную, хоть Германия в тот период все еще жила в мире. Что же касалось лагерей и их заключенных, об этом вообще не упоминалось. Большинство кандидатов, вероятно, были о них наслышаны и нередко даже знали об их конкретном местонахождении, но вербовщики никогда напрямую не связывали части «Мертвая голова» с концлагерями [634] .
633
Statistisches Jahrbuch 1938, 87; Riedle, Angeh"origen, 75; Kaienburg, Wirtschaftskomplex, 58.
634
Dillon, «Dachau», 142, 150–152; IfZ, Fa 127/1, Bl. 4–5: Merkblatt f"ur die Einstellung in die SS-TS, 1939; Steiner, «SS», 432.
Начальная военная подготовка призванных в части охраны – включая строевую подготовку, преодоление учебной полосы препятствий, овладение различными видами оружия – была очень нелегкой. Новобранцы оказывались во власти старших по возрасту офицеров, зачастую ветеранов Первой мировой войны, которые явно не церемонились со своими подопечными, придираясь к ним по самым пустяковым поводам, а то и вовсе без таковых. «Они тренировали нас, – как вспоминал впоследствии один из бывших эсэсовцев, – пока мы не начинали выть от злобы». Подобная зверская установка имела целью отсеять «слабаков». Молодые люди нередко теряли сознание на занятиях по строевой и боевой подготовке, с некоторыми случались истерики. И бывало, что обязавшиеся прослужить 4 года (а позже – 12 лет) не выдерживали и первых трех месяцев. Другие же, напротив, едва ли не испытывали удовольствие от подобного обращения с ними – дескать, чем тяжелее, тем лучше, поскольку их превращали в «настоящих мужчин» [635] .
635
Цит. в Dicks, Mass Murder, 135. См. также: Sydnor, Soldiers, 25; Orth, SS, 76, 129–132; Dillon, «Dachau», 114–115, 145, 170; Kaienburg, Wirtschaftskomplex, 169–172; DAP, Vernehmung R. Baer, December 29, 1960, 3035.