История нацистских концлагерей
Шрифт:
Вскоре деятельность Эйке наложила отпечаток на концентрационные лагеря. Он преобразовал Инспекцию концентрационных лагерей из малочисленной и второстепенной структуры в наделенный довольно значительными полномочиями аппарат. Штат ИКЛ увеличился с 5 (январь 1935 года) до 49 (декабрь 1937 года) сотрудников, в нем добавилось несколько новых отделов. Имелся главный (или политический) отдел, отделы, ведавшие кадрами, административными вопросами, а также медициной [587] . ИКЛ стала руководящим центром лагерной системы СС. Принимаемые здесь Эйке и его чиновниками ключевые решения передавались по отдельным лагерям. С 1937 года ИКЛ также выпускала ежемесячный информационный бюллетень, где публиковались директивы и наставления Эйке по самым разным организационным вопросам, касавшимся поведения эсэсовцев и их обращения с заключенными [588] . Желая продемонстрировать свою независимость от гестапо, Эйке вскоре перевел ИКЛ из помещений на Принц-Альбрехт-штрассе в помещение большей площади. Первый такой переезд произошел в июне 1936 года – ИКЛ расположилась в самом центре Берлина на Фридрихштрассе, а второй последовал в августе 1938 года, когда ИКЛ разместилась в совершенно новом здании в Ораниенбурге, в непосредственной близости от Заксенхаузена (часть заключенных была брошена на строительство). Из-за формы здание прозвали «Т». Сам Эйке занял громадный кабинет, выходящий окнами на природу. После службы по вечерам он удалялся в свою расположенную неподалеку роскошную виллу, где его ждал сытный ужин с вином. В соответствии с возраставшим статусом и остальные сотрудники ИКЛ отнюдь не могли пожаловаться на условия проживания [589] .
587
Drobisch and Wieland, System, 195, 256; Tuchei, Konzentrationslager, 218–220, 230–231.
588
IfZ, Fa 127/1,
589
Kaienburg, Wirtschaftskomplex, 146–147, 160, 195. См. также: Tuchei, Inspektion, 50; Drobisch and Wieland, System, 256; Segev, Soldiers, 153.
Однако Эйке никогда не рассматривал себя как кабинетного работника. И, как многих других нацистских руководителей, бумажная работа его раздражала; он был убежден, что должен оставаться верным своему идеалу энергичного и смелого солдата, настоящего мужчины [590] . Эйке личным примером доказывал подчиненным необходимость проверок и личных встреч с комендантами лагерей, график которых был достаточно плотным. «Я в разъездах по 20 дней в месяц, работаю на износ, – писал он Гиммлеру в августе 1936 года, как всегда стремясь произвести впечатление на своего шефа. – Живу только тем, чтобы и впредь выполнять возложенные на меня и моих подчиненных обязанности, и нахожу в этом радость» [591] . Кроме того, Эйке проводил регулярные совещания с комендантами лагерей. На одной из встреч в конце 1936 года собравшиеся решили увековечить себя – на фоне Цугшпитце (самой высокой горы Германии, 2963 метра) у живописного отеля был сделан фотоснимок: Эйке и его подручные катаются в снегу в длиннющих эсэсовских кожаных пальто с эмблемой «Мертвой головы» [592] .
590
Eicke order for Lichtenburg, June 2, 1934, NCC, doc. 148. О негативном отношении нацистов к бюрократии см.: Caplan, «Civil Service», в частности 49.
591
Eicke to Himmler, August 10, 1936, NCC, doc. 152.
592
Riedel, Ordnungsh"uter, 150; Morsch, Sachsenburg, 353.
Власть Эйке над подчиненными была неограниченной, его авторитет – непререкаемым. И хотя в конечном счете он лишь исполнял волю Гиммлера, это подпитывалось силой его индивидуальности. Эйке принадлежал к числу харизматических лидеров, и многие его подчиненные чувствовали себя связанными с ним узами веры в его героическую натуру, в его исключительные организаторские способности и видение будущего [593] . Его сподвижники боготворили Эйке как человека, лично устранившего Рёма, и, соответственно, наделяли его воистину эпическими чертами характера, изображая Эйке как некоего колосса [594] . И хотя Эйке упивался властными полномочиями, он неизменно старался выставить себя эдаким простым комендантом и даже просил подчиненных обращаться к нему на «ты». «Я готов когда угодно выслушать самого молодого товарища и поддержать его, если это человек открытый и честный». На корпоративных сборищах эсэсовцев Эйке даже в компании с рядовым составом вел себя непринужденно, готов был посидеть не за одной кружкой пива, подымить сигарами, иногда и ночь напролет, что было совершенно немыслимым для застегнутого на все пуговицы Гиммлера [595] .
593
О концепции Макса Вебера харизматической личности применительно к нацистам см.: Kershaw, «Myth», 8–10.
594
Рудольф Гёсс, например, писал, как Эйке героически сражался на полях битвы Первой мировой войны и был приговорен французами к смертной казни за участие в движении сопротивления оккупации Рейнской области; IfZ, F 13/6, Bl. 369–382: R. H"oss, «Theodor Eicke», November 1946.
595
Там же; Segev, Soldiers, 133–136; Dicks, Mass Murder, 104. Цит. в Eicke order for Lichtenburg, June 2, 1934, NCC, doc. 148.
Многие эсэсовцы из числа подчиненных поклонялись Эйке. Они (включая самого Теодора Эйке) видели в своей принадлежности к Лагерным СС некую замену семье – «Мои люди мне дороже моей семьи», – писал один из подчиненных Эйке однажды явно в припадке чувств, отводя ему роль могущественного отца. Подчиненные нередко называли его Папой Эйке (о чем Эйке с гордостью сообщал Гиммлеру) [596] . Одним из них главных почитателей Эйке был Иоганн Хассебрёк, 25-летний выпускник элитной академии СС (Junkerschule), назначенный Эйке в 1936 году комендантом взвода. Преданность Хассебрёка Эйке не потускнела и десятилетия спустя после войны. «Эйке был не просто комендантом, – вспоминал в 1975 году 65-летний эсэсовец на пенсии, вперив в пространство затуманенный взор. – Он был настоящим другом, и мы были его друзьями, как могут быть только истинные мужчины» [597] .
596
Цит. в Segev, Soldiers, 149. См. также: BArchB (ehern. BDC), SSO, Eicke, Theodor, 17.10.1892, Eicke to Himmler, August 10, 1936; Dicks, Mass Murder, 99; Dillon, «Dachau», 97, 197.
597
Цит. в Segev, Soldiers, 149. О Хассебрёке см.: Orth, SS, 118–124. О юнкерских училищах СС см.: Wegner, Soldaten, 149–171.
Двуликий Янус наказаний
Предаваясь фантазиям о своих политических солдатах, Генрих Гиммлер превыше всего ценил в них одно – благопристойность. Среди всех заповедей, а он сочинил их великое множество, главным была и оставалась именно эта. Однако, творя зверства в борьбе с врагом, его люди обязаны были помнить, что сражаются они за великую Германию, но уж никак не ради собственной выгоды и не из удовольствия. Выступая перед лидерами СС в 1938 году, Гиммлер втолковывал им, что, дескать, всякое сочувствие к заключенным ничуть не лучше садизма [598] .
598
Цит. в IfZ, MA 312, Rede bei SS Gruppenf"uhrerbesprechung, November 8, 1938. Более широко см.: Longerich, Himmler, 319–322.
Призыв Гиммлера к соблюдению норм поведения и морали отражался и в его приказах комендантам лагерей. Еще в октябре 1933 года Теодор Эйке, прослуживший в должности коменданта Дахау лишь несколько месяцев, инструктировал охранников, строго-настрого запретив им «плохое обращение с заключенными или придирки к ним». Не отставали от Эйке и коменданты других лагерей СС [599] . Впоследствии охранники-эсэсовцы обязаны были даже подписать письменное обязательство о том, что никогда впредь «не допустят рукоприкладства» в отношении врагов государства [600] . Тем лагерным эсэсовцам, кто не подчинился этому распоряжению, грозили строгие наказания. В марте 1937 года Теодор Эйке в информационном бюллетене предупредил своих подчиненных о том, что Гиммлер готов снять с должности охранников даже за «малейшие провинности при обращении с заключенными (затрещина)» [601] . Всего несколько месяцев спустя в другом информационном бюллетене появилось ошеломляющее объявление: «Обершарфюрер СС Цайдлер из концентрационного лагеря Заксенхаузен жестоко избил заключенного. Он был разжалован в эсэсовца (рядовой), исключен из рядов СС без права восстановления, а дело о его проступке передано в суд по уголовным делам. Информацию об этом случае решено довести до сведения личного состава в назидание другим» [602] .
599
См., например, Commandant’s order, Buchenwald, August 30, 1937, NCC, doc. 168.
600
Ehrenw"ortliche Verpflichtung, September 7, 1938, cited in Dillon, «Dachau», 140. Подобные обязательства подписывались личным составом лагерей СС и в ходе Второй мировой войны; Mail"ander Koslov, Gewalt, 147.
601
Приказ по подразделениям «Мертвая голова» от 1 марта 1937 г., NCC, doc. 155. О первых предостережениях Гиммлера см.: BArchB, R 58/264, Bl. 69: Gestapo to Dienststellen, September 5, 1934.
602
Приказ по подразделениям «Мертвая голова» от 4 июня 1937 г., NCC, doc. 157. Периодически Эйке самолично устраивал проверки с целью установления фактов дурного обращения с заключенными; Riedel, Ordnungsh"uter, 156.
На самом деле главарей СС беспокоило отнюдь не дурное обращение с заключенными, последние их как таковые не интересовали, но, как втихомолку пояснил один из адъютантов Гиммлера, всякого рода «излишние жестокости», кроме того, что покушаются на декорум, могут быть признаком хаоса и самоуправства [603] . И в целях пресечения подобных актов произвола эсэсовские концлагерные заправилы вынуждены были принять достаточно жесткие меры. Во-пер вых, был составлен официально одобренный перечень наказаний лагерных заключенных, в основном основывавшийся на уже надежно зарекомендовавших себя в Дахау методах [604] . Во-вторых, подвергать упомянутым наказаниям был вправе лишь комендант лагеря. В случае, когда охранники фиксировали то или иное нарушение, они были обязаны придерживаться установленных правил, то есть не подвергать виновного физическим наказаниям по своему усмотрению, а направить письменный рапорт по команде [605] . Даже комендант лагеря не был полностью самостоятелен при принятии соответствующих решений. Если речь шла о телесных наказаниях, самой жестокой из всех категорий, комендант лагеря обязан был послать письменное заявление в трех экземплярах в ИКЛ [606] .
603
Цит. в BArchB, R 58/264, Bl. 69: Gestapa to Dienststellen, September 5, 1934.
604
OdT, vol. 1, 59–61.
605
Более подробно см.: IfZ, F 13/7, Bl. 397–420: R. H"oss, «Lagerordnung f"ur die Konzentrationslager», October 1946.
606
ITS, ARCH/HIST/KL Lichtenburg 2, Bl. 74: IKL to Kommandanturen, October 9, 1935.
Телесные наказания заключенных были излюбленным методом лагерной охраны, да и самого Гиммлера. Палки и плети уже успели прижиться еще в первых лагерях, поскольку штурмовики и эсэсовцы предпочитали действовать не голыми руками – не дай бог сами могли невзначай пораниться, избивая кого-то. И потом, испокон веку рабов хлестали плетьми, так к чему отказываться от дарованных цивилизацией благ? [607] В дополнение к диким избиениям в некоторых первых лагерях практиковались и формальные телесные наказания. В Дахау эсэсовцы при коменданте Векерле регулярно организовывали «инициирующие» порки вновь прибывших заключенных. Людей бросали на стол и хлестали, нередко до потери сознания. Векерле ввел телесные наказания и для подозреваемых в том или ином нарушении. «Виновные» заключенные получали от 5 до 25 ударов плетью или розгами [608] . Традицию продолжил и новый комендант Теодор Эйке, включивший «25 ударов» в официальную инструкцию о телесных наказаниях в лагере Дахау, составленную им в октябре 1933 года. Позже, будучи уже в должности инспек тора лагерей, он распространил этот порядок и на другие концентрационные лагеря [609] .
607
Buggeln, Arbeit, 352.
608
StAM"u, StA Nr. 34479/1, Bl. 93–97: Lebenslauf H. Steinbrenner, без указания даты (c. late 1940s), здесь 95; Там же, Nr. 34430, Bl. 21–22: LG M"unchen, Urteil, July 8, 1948.
609
Disziplin"ar- u. Strafordnung f"ur Dachau, October 1, 1933, IMT, vol. 26, 291–296, ND: 778-PS; Drobisch and Wieland, System, 193.
Большинство ритуальных телесных наказаний происходило за закрытыми дверьми. Но иногда лагерные эсэсовцы организовывали и зрелищные порки заключенных на плацу для перекличек, целью которых было унизить, опозорить одних заключенных и запугать других (в Бухенвальде, например, только за 6 месяцев 1938 года публичным поркам подверглось свыше 240 человек). В таких случаях все заключенные обязаны были вытянуться по стойке смирно и стоять часами до завершения экзекуции, которой иногда подвергались десятки, если не сотни узников. Случалось, что розги ломались, что очень расстраивало исполнителей наказаний [610] . По Гиммлеру, подобные экзекуции являли собой пример «достойного» наказания.
610
Riedel, Ordnungsh"uter, 182; NCC, doc. 208; OdT, vol. 3, 335; Union, Strafvollzug, 26–27. Официально заключенных полагалось подвергать телесным наказаниям одетыми, но нередко это правило нарушалось.
Подобным же по жестокости было наказание, когда жертву привязывали к столбу [611] . Этот официально утвержденный эсэсовцами вид наказания уходил корнями во времена инквизиции, и впервые оно было введено именно в Дахау и только потом распространилось на остальные концлагеря [612] . Заключенных подвешивали за связанные за спиной руки к столбу. Иногда так, что они касались пальцами ног земли, а иногда и нет. Нередко в таком положении их оставляли на несколько часов. Для усиления мучений эсэсовцы пинали ногами заключенных или же раскачивали их из стороны в сторону. Боль порванных связок, вывихнутых суставов или сломанных костей была настолько мучительной, что заключенные задыхались и обливались потом. Некоторые, собрав в кулак всю выдержку, упорно боролись, стремясь продемонстрировать эсэсовцам и остальным заключенным, что даже этими зверствами их не сломать. Отметины на телах заживали долго, иногда по несколько недель. Один из заключенных Заксенхаузена, которого летом 1939 года промучили в подвешенном состоянии свыше трех часов, позже признавался, что, «наверное, дней 10 вообще не мог определить, есть ли у него руки, поскольку не чувствовал их, и мои товарищи все делали за меня… потому что руки у меня просто отнялись». Некоторые жертвы, не выдержав чудовищной пытки, умирали; другие были настолько травмированы психически, что пытались свести счеты с жизнью [613] .
611
Статус этого наказания спорный. Оно не было включено в знаменитый перечень СС о формах телесных наказаний (YVA, 0–51/64, Bl. 16–17: Strafverf"ugung), что навело некоторых историков на мысль о его неофициальном статусе (OdT, vol. 3, 337). Однако оно включено в составленный Эйке свод правил в 1933–1934 гг., послуживший основой официального перечня телесных наказаний для заключенных всех концентрационных лагерей (Disziplin"ar-u. Strafordnung f"ur Dachau, October 1, 1933, IMT, vol. 26, 295, ND: 778-PS; USHMM, RG-11.001M.20, reel 91, 1367–2-19, KL Esterwegen, Disziplin"ar- u. Strafordnung, August 1, 1934).
612
Drobisch and Wieland, System, 210; Richardi, Schule, 136; L"uerssen, «Wir», 125. О средневековых традициях см.: Schmidt, «Tortur», 212–313.
613
Pretzel, «Vorf"alle», 133–135, цит. по 148–150. См. также: DaA, 9394, A. Lomnitz (later A. Laurence), «Heinz Eschen zum Gedenken», July 3, 1939; Richardi, Schule, 136–139; NCC, docs. 216 and 217; Kohlhagen, Bock (опубликовано в 1945 г.), 20, 136–137.