История нацистских концлагерей

Вахсман Николаус

В 1935 году Гитлер за закрытыми дверьми показал свое истинное отношение к лагерям. 20 февраля он принял Гиммлера, который представил ему копию последнего письма рейхсминистра внутренних дел Фрика, призвав к дальнейшему осво бождению заключенных. Гиммлер, только что возвратившийся из инспекционной поездки в Лихтенбург и Заксенбург, тут же написал на полях письма резолюцию, отражавшую вердикт Гитлера: «Заключенные остаются» [512] . Четыре месяца спустя Гитлер пошел еще дальше. На встрече с Гиммлером 20 июня он подтвердил, что концентрационные лагеря понадобятся еще в течение многих лет, и одобрил запрос Гиммлера об увеличении числа охранников СС [513] . В Третьем рейхе любые, даже самые деструктивные грезы без труда становились явью, если соответствовали устремлениям Гитлера. А Гитлер поддерживал укрупнение террористического аппарата Гиммлера.

512

Цит. в Broszat, «Konzentrationslager», 352. Об инспекционных поездках Гиммлера см.: BArchK, № 1126/7, Bl. 16: Записи в дневнике Гиммлера от 15–16 февраля 1935 г.

513

Tuchei, Konzentrationslager, 309–310.

В целях консолидации постоянных лагерей Гитлер дал добро на создание их стабильной финансовой базы. Финансирование с самого начала было спорным вопросом из-за множества государственных

и партийных структур и ведомств, пытавшихся переложить ответственность друг на друга [514] . Осенью 1935 года Гитлер одобрил предложение Теодора Эйке: с весны 1936 года рейх должен был выплачивать жалованье частям охраны СС, в то время как все другие расходы, связанные с концентрационными лагерями, распределялись между землями Германии [515] . Эйке расценивал это лишь как временную меру. Теперь, когда лагеря стали инструментом нацистского государства, он ожидал, что рейх полностью возьмет на себя их финансирование [516] . Вскоре так и произошло. Начиная с весны 1938 года лагеря и их охранные части СС финансировались из особых статей бюджета имперского министерства внутренних дел – без малого 63 миллиона рейхсмарок только за 1938-й финансовый год [517] . Благодаря Гитлеру финансовое будущее концентрационных лагерей было вполне надежным.

514

Drobisch and Wieland, System, 82–87.

515

Tuchei, Konzentrationslager, 225–226, 324–325. Eicke to Himmler, August 10, 1936, NCC, doc. 152. Осуществление данного плана заняло время; Pohl to Grauert, December 4, 1935, NCC, doc. 75.

516

Eicke to Sauckel, June 3, 1936, in NMGB, Buchenwald, 55–56.

517

Tuchei, Konzentrationslager, 230, 258, 261; Drobisch and Wieland, System, 260.

Гитлер подтвердил и то, что концентрационные лагеря в основном будут функционировать вне рамок закона. 1 ноября 1935 года он заявил Гиммлеру, что заключенным, подвергнутым превентивному аресту, юридические представители ни к чему. В тот же день он начисто отмел, как не соответствующую действительности, обеспокоенность органов правовой защиты о подозрительных смертельных случаях заключенных [518] . Всего лишь несколькими неделями позже Гитлер помиловал осужденных эсэсовцев лагеря Хонштайн, тем самым изрядно напугав и сконфузив юристов: даже отпетые лагерные садисты вполне могли рассчитывать на снисхождение фюрера [519] . На бумаге суды сколько угодно могли расследовать случаи подозрительных смертей заключенных. Но на практике такие случаи попросту игнорировались [520] . Обвинители прекрасно понимали, что любому приговору по аналогичному обвинению было крайне мало шансов на исполнение из-за обструкций эсэсовцев [521] .

518

Broszat, «Konzentrationslager», 353. Весной 1936 г. Гиммлер пошел на уступку имперскому министерству юстиции в вопросе юридических представителей, но дальше заверений дело не пошло; Longerich, Himmler, 209.

519

Baganz, Erziehung, 291–392; Gruchmann, Justiz, 373–374. Гитлер не впервые вмешивался в ход расследований подобных дел; Там же, 365–366.

520

Насчет исключений см.: the case of Friedrich Weissler, ниже.

521

О чинимых СС препятствиях см.: BArchB, R 3001/21522, Bl. 9–18: AG-Rat Hans, Dienstliche "Ausserung, July 26, 1938.

Довольно скоро Гитлер добавил заключительную часть, которой так не хватало автономному террористическому аппарату Гиммлера: в октябре 1935 года он, в принципе, согласился объединить всю немецкую полицию под управлением Гиммлера, и после нескольких месяцев пререканий с Фриком 17 июня 1936 года Гиммлер был назначен главой полиции Германии. Гестапо – отныне общенациональный институт – получило тотальный контроль над превентивными арестами в стране; все решения о задержаниях и освобождениях из концлагерей принимались центром – берлинской штаб-квартирой [522] . Генрих Гиммлер стал единоличным властителем во всем вопросам, связанным с превентивным заключением в концентрационных лагерях.

522

Tuchel and Schattenfroh, Zentrale, 89–92, 112, 118–125; Longerich, Himmler, 204, 207–209; Herbert, «Gegnerbek"ampfung», 66–67, 72–73; Heydrich decree, January 16, 1937, NCC, doc. 84. Как шеф полиции Гиммлер формально подчинялся рейхсминистру внутренних дел Фрику.

Может показаться, что повышение Гиммлера прошло без сучка и задоринки, но он и мечтать ни о чем подобном не мог без поддержки Гитлера. Итак, а почему же Гитлер оказал столь энергичную поддержку? Вначале у него было весьма смутное представление о соперниках Гиммлера. Звезда Вильгельма Фрика закатывалась, а Франца Гюртнера (как и его министерства юстиции) и вовсе не восходила. Гитлер с большим недоверием относился к органам правовой защиты, увольняя юристов, которых он считал трусливыми бюрократами, ставивших абстрактные законы выше жизненных интересов государства [523] . Герман Геринг между тем также отдалялся от роли предводителя полиции, перенацелив взоры на экономику и перевооружение Германии [524] .

523

Wachsmann, Prisons, 68–69, 212–215; Neliba, «Frick».

524

Kube, «Goring», 73–75.

Дорога Гиммлеру была открыта, он уже доказал свою полезность в ходе чистки СА Рёма летом 1934 года. Его бескомпромиссная позиция в этом вопросе обеспечила ему место в ближайшем окружении фюрера, а как только он получил возможность лично встречаться с Гитлером, Гиммлер постоянно нахваливал лагеря [525] . Да и его подчиненные не отставали. Теодор Эйке возлагал большие надежды на съезд НСДАП в сентябре 1935 года, когда его охранники концлагерей впервые выстроились перед Гитлером. Эйке расценил это как смотр его сил. Его эсэсовцы репетировали не одну неделю – собранные отовсюду для репетиций в Дахау – перед тем, как отправиться в Нюрнберг в новенькой форме и в свежевыкрашенных касках. «Мы выдержали там испытание», – гордо писал Эйке позже [526] . Гитлер был того же мнения. На него произвело впечатление увиденное и услышанное о концентрационных лагерях, он расточал похвалы во время встречи

с Гиммлером в ноябре 1935 года [527] .

525

Tuchel, Konzentrationslager, 309.

526

Цит. в BArchB (ehern. BDC), SSO, Eicke, Theodor, 17.10.1892, Eicke to Himmler, August 10, 1936. См. также: ITS, HIST/SACH, Sachsenburg, Ordner 1, Bl. 7: KL Sachsenburg, Zusatzbefehl, August 10, 1935; Там же, Bl. 24: Wachtruppenbefehl, August 24, 1935; Там же, Bl. 33: Befehl, August 1935.

527

Himmler to RJM, November 6, 1935, in Tuchel, Inspektion, 43.

Гитлер уяснил роль концентрационных лагерей как необходимого оружия при сведении счетов с личными врагами [528] . И, что важнее, Гитлер оценил лагеря как мощное оружие для перехода в наступление по всему фронту на «чужаков в сообществе». Надежная изоляция опасных заключенных – вот что было важно – примерно так заявил Гитлер Гиммлеру 20 июня 1935 года, одобрив формирование особых лагерных подразделений пулеметчиков. На случай бунтов или на период войны, добавил Гитлер, охранники-эсэсовцы могли даже служить ударными частями вне лагерей [529] .

528

Bormann to Wernicke, January 29, 1940 and November 26, 1940, in IfZ, Akteny, ol. 1, 481, 539.

529

Tuchel, Konzentrationslager, 309–310, 324.

Ободренный поддержкой Гитлера, Гиммлер начал первую из многих «приоритетных» общенациональных акций. По его распоряжениям от 12 июля 1935 года полиция арестовала свыше тысячи бывших функционеров КПГ; все они были взяты просто по подозрению в «подрывной деятельности». Этого было вполне достаточно для ареста [530] . Но достопримечательности Гиммлера были установлены выше, как мы видели, предназначаясь для всех предполагаемых врагов. Еще раз он мог рассчитывать на поддержку Гитлера. На встрече 18 октября 1935 года они обсуждали не только атаки на коммунистов, но и на сторонников легализации абортов, на «асоциальные элементы» [531] . Вскоре усилились полицейские набеги на «социально опасных», обеспечивая концлагеря новыми партиями узников [532] .

530

Цит. в BArchB, R 58/264: Bl. 142: Heydrich to Stapostellen, July 29, 1935. Аресты коммунистов участились в Германии начиная с весны 1935 г., то есть сразу же после того, как Гиммлер возглавил полицию; Longerich, Himmler, 202–203; Tuchel, Konzentrationslager, 311–312.

531

BArchB, NS 19/1447, Bl. 17: F"uhrervortrag, October 18, 1935. Более широко см.: Herbert, «Gegnerbek"ampfung», 72.

532

См. главу 3.

Победа гитлеровской модели ознаменовала крах органов правовой защиты. «Только те, кто все еще оплакивает былую либерально настроенную эру, – вопил один из гестаповцев в ведущем юридическом журнале, – расценят применение мер по превентивным арестам как слишком жесткое или даже незаконное» [533] . Юристы теперь столкнулись с параллельным и постоянно действующим механизмом арестов вне их юрисдикции, типичной для дублирования полномочий в условиях нацистской поликратической системы правил [534] . Правда, юридические чиновники могли утешать себя осознанием того, что подчиненные им тюрьмы по-прежнему оставались основным официальным институтом помещения под стражу, потеснив лагеря; невзирая на все усилия Гиммлера, в его концентрационных лагерях к лету 1935 года содержалось приблизительно 3800 заключенных, не более, по сравнению с 100 тысячами заключенных обычных тюрем [535] . Но юристы вынуждены были признать, что лагеря состоялись, и, в точности так же, как и большинство немцев вообще, они мало-помалу свыкались с их существованием [536] .

533

Deutsches Recht, April 15, 1936, NCC, doc. 123.

534

О терминологии см.: H"uttenberger, «Polycracy».

535

Число заключенных на лето 1935 г.: Колумбия-Хаус – 400 (прибл.); Дахау – 1656 (июль 1935 г.); Эстервеген – 322 (на 10 июня 1935 г.); Лихтенбург – 706 (на 10 июня 1935 г.); Заксенбург – 678 (на 10 июня 1935 г.). См.: Schilde, «Tempelhofer», 77; Tuchel, Konzentrationslager, 203; Drobisch and Wieland, System, 204.

536

Tuchel, Konzentrationslager, 339.

Невзирая на случавшиеся порой во второй половине 1930-х годов дискуссии и споры, органы правовой защиты в основном были в добрых отношениях с террористическим аппаратом Гиммлера [537] . Их сотрудничество опиралось на разделение труда в борьбе с подозреваемыми врагами нового порядка: правонарушители помещались в тюрьмы по решению судов, а те, кого нельзя было осудить за новые правонарушения, оказывались в концентрационных лагерях [538] . Кроме того, тысячи государственных заключенных передавались в концентрационные лагеря после завершения судебного разбирательства. Когда трехлетний срок наказания бывшего депутата рейхстага от КПГ Карла Эльгаса по обвинению в государственной измене должен был истечь в 1936 году, начальник ИТК в Лукау способствовал переводу Эльгаса в концентрационный лагерь, поскольку не было уверенности в том, что, оказавшись на свободе, Эльгас «не продолжит противоправные действия в будущем». Гестапо не было против. Иногда переводы осуществлялись и в противоположном направлении, когда заключенные концентрационных лагерей, осужденные за уголовные преступления, помещались в тюрьмы для отбытия срока наказания, прежде чем возвратиться в лагерь [539] .

537

О спорадических дискуссиях см.: Gruchmann, Justiz, 599–602.

538

На практике такое разделение труда не всегда соблюдалось. Случалось, что полиция без особых промедлений бросала нарушавших законы в концлагерь, и, напротив, в тюрьмах находились многие из подвергнутых превентимному аресту, так было, по крайней мере, в середине 1930-х гг.; Wachsmann, Prisons, 171–172.

539

Wachsmann, Prisons, 171, 175–183, цит. по 179.