История нацистских концлагерей
Шрифт:
Нередко работа сопровождалась ударами и пинками, ибо эсэсовские охранники предпочитали не отходить далеко от заключенных-евреев. В Заксенхаузене, например, евреям, регулярно убиравшим караульное помещение, «ломали ребра, выбивали зубы и наносили другие телесные повреждения», как писали после войны двое оставшихся в живых заключенных [1018] . Охранники издевались также над евреями, поручая им выполнять совершенно бессмысленную работу, причем такая работа доставалась, как правило, именно евреям, а не кому-нибудь еще из заключенных. В Эстервегене эсэсовцы неоднократно вынуждали заключенных-евреев собирать в огромную кучу песок. Как только те заканчивали, они должны были подтянуть наверх железную тележку, усесться в нее и с криками «Товарищи, наступает новый век, мы отправляемся в Палестину!» съезжать вниз; тележка обязательно опрокидывалась, и сидевшие в ней получали серьезные телесные повреждения [1019] . Неудивительно, что при таком обращении шансы евреев на выживание в середине 1930-х годов существенно уменьшались [1020] .
1018
Цит. в Morsch, «Formation», 148. См. также: Naujoks, Leben, 40.
1019
LG Bonn, Urteil, February 6, 1959, JNV, vol. 15, цит. по 473. Более широко см.: Kogon, Theory, 83.
1020
Соответствующие
Но, невзирая и на такое бесчеловечное отношение, большинство заключенных-евреев пережило концентрационные лагеря того периода. Однако, если дело касалось насилия, эсэсовцы не сосредотачивали его исключительно на евреях, насилие лагерных охранников распространялось в ничуть не меньшей степени и на другие категории заключенных. И заключенные-евреи даже пользовались определенными привилегиями, как, например, разрешение покупать дополнительные товары на небольшие суммы денег, присланные родственниками; часть евреев назначались на должность капо, что предоставляло им дополнительные возможности оказывать влияние на события [1021] . В Морингене еврейкам даже разрешили праздновать Хануку в конце 1936 года – зажечь в честь праздника семисвечник, обменяться мелкими подарками и петь гимны. Кроме того, администрация лагеря предоставила им два выходных дня [1022] . Подобные послабления были немыслимы в лагерях для мужчин, где условия были намного хуже и впоследствии ухудшились еще больше.
1021
Обычно полномочия таких капо ограничивались наблюдением за остальными заключенными-евреями (Morsch, «Formation», 149; Jahnke, «Eschen»), но бывали и исключения (LBIJMB, MF 425, L. Bendix, «Konzentrationslager Deutschland», 1937–1938, vol. 4, 31).
1022
Herz, «Frauenlager», 179–180.
Во второй половине 1930-х годов злодеяния эсэсовцев, совершавшиеся в отношении евреев в концлагерях, постепенно приобретали скоординированный характер. Если прежде нападки и издевательства практиковались лагерными охран никами, то теперь они санкционировались сверху – то есть высокопоставленными руководителями СС. С августа 1936 года все освобождения заключенных-евреев после отбытия срока превентивного ареста осуществлялись лишь по личному одобрению Генриха Гиммлера, который обсуждал эти вопросы с самим Гитлером [1023] . Еще более важное указание поступило в феврале 1937 года, когда Гиммлер определил Дахау в качестве базового лагеря для всех заключенных-евреев мужского пола [1024] . Нацистская политика уже обнаружила некоторые тенденции в этом направлении. С 1936 года лагерные охранники уже куда чаще отделяли заключенных-евреев от остальных узников, заполняя часть бараков только евреями и создавая отдельные рабочие команды из евреев. Теперь лагерная сегрегация была выведена на новый уровень [1025] .
1023
BArchB, R 58/264, Bl. 263: Politischer Polizeikommandeur to Politische Polizeien, August 1[8] 1936; W"unschmann, «Jewish Prisoners», 141.
1024
Принимая во внимание повышенный интерес Гиммлера к заключенным-евреям, он вполне мог одобрить подобную инициативу, возможно даже в ходе своего инспекционного визита в лагерь Дахау 16 февраля 1937 г.; IfZ, F 37/19, Himmler diary. Еще о деталях антисемитской политики см.: BArchB, R 58/264, Bl. 285: Heydrich to Stapoleitstellen и др., February 17, 1937. Гейдрих имел в виду заключенных-евреев, находившихся в превентивном аресте, и еще тех, кто был подвергнут так называемому аресту в назидание (то есть евреев, возвратившихся в Германию из эмиграции), однако новая тенденция – сосредоточить всех евреев в Дахау – предположительно распространялась и на всех евреев-мужчин, находившихся под превентивным арестом полиции.
1025
W"unschmann, «Cementing», 589.
Выбор Дахау как базового лагеря для заключенных-евреев представлялся очевидным. Там уже содержалось наибольшее число заключенных-евреев, именно Дахау был пионером и в деле формирования особых «еврейских рот» еще весной 1933 года. В рамках исполнения решения Гиммлера приблизительно 85 евреев-мужчин прибыли в Дахау из других лагерей в начале весны 1937 года, доведя общее количество заключенных-евреев здесь до примерно 150 человек, а к концу года – до 300 человек (около 12 % общего числа заключенных лагеря Дахау) [1026] . По прибытии на новое место заключенные столкнулись с тем же эсэсовским набором издевательств и унижений, а иногда и со случаями убийств, как это произошло летом 1937 года, когда по приказу одного из блокфюреров заключенный, обвиняемый в «осквернении расы», должен был прыгнуть в работавшую бетономешалку [1027] .
1026
W"unschmann, «Jewish Prisoners», 158, 166. На 1 января 1938 г. в Дахау содержалось 2457 узников; DaA, ITS, Vorl"aufige Ermittlung der Lagerst"arke (1971).
1027
Dillon, «Dachau», 239. См. также: Burkhard, Tanz, 95–100; NCC, docs. 210 and 220.
Сегрегация в Дахау облегчала руководителям СС налагать коллективные наказания на заключенных-евреев мужского пола. 22 ноября 1937 года, например, Генрих Гиммлер объявил о полном запрете освобождения евреев из Дахау, который оставался в силе свыше шести месяцев [1028] . Другим видом коллективного наказания была изоляция заключенных-евреев в их бараке. К подобной мере воздействия прибегали в Дахау в течение 1937 года как минимум трижды, в первый раз это было в марте, когда прибыли евреи из других лагерей. Взыскание наложила в централизованном порядке из Берлина Инспекция концентрационных лагерей, и, хотя Эйке присвоил себе авторство, приказ исходил, скорее всего, от самого Гиммлера [1029] .
1028
ITS, ARCH/HIST/KL Dachau 4 (200), Bl. 43: LK Dachau, F"uhrungsbericht Leo L., July 6, 1938.
1029
W"unschmann, «Jewish Prisoners», 164–165; Broszat, Kommandant, 167; Eicke order of the IKL, March 1, 1937, NCC, doc. 155. Есть сведения о том, что администрация лагеря Дахау еще два раза прибегала к упомянутой мере воздействия на заключенных-евреев – в 1935 и 1936 гг.
Фюреры СС заявили, что подобное коллективное наказание за «ложь о злодеяниях» в лагерях справедливо, поскольку были фанатично убеждены в существовании мирового заговора евреев, более того, в сговоре между заключенными конц лагерей и евреями за границей. С этим соглашалось подавляющее большинство служащих частей охраны СС. «На тот период, – вспоминал Рудольф Хёсс, – я считал справделивым наказание евреев, которых мы держали в своих руках, за распространение пугающих историй их собратьями по расе». Использование евреев в качестве заложников – идея, занимавшая нацистских фюреров в течение некоторого времени, стала занимать их еще больше в конце 1930-х годов, – как полагали лагерные эсэсовцы, даст возможность положить конец критике из-за рубежа [1030] .
1030
Цит. в Broszat, Kommandant, 169. См.: Там же, 168; Eicke order of the IKL, March 1, 1937, NCC, doc. 155. О евреях в качестве заложников см.: Burrin, Hitler.
1031
Цит. в Hett, Crossing, 226. См: Там же, 220; «Die Erpresser von Dachau», Neuer Vorw"arts, December 19, 1937; W"unschmann, «Jewish Prisoners», 164.
На период изоляции евреев Дахау в бараках они в течение нескольких недель были практически полностью отрезаны от всех других заключенных. За исключением нескольких минут «физзарядки», они круглые сутки оставались взаперти в бараке, стекла окон которого были закрашены белой краской и едва пропускали дневной свет; в бараках стояла духота, особенно в знойные летние месяцы. Заключенные проводили большую часть времени лежа на соломенных тюфяках, страдая от голода, поскольку им не позволялось пополнять рацион за счет покупок в лагерной столовой [1032] . Но худшим из всех был запрет на почтовые отправления, травмировавший как самих заключенных, так и их родственников на воле. В конце августа 1937 года Гертруда Глоговски, тщетно прождав почти месяц письма от мужа из Дахау, будучи сама узницей тюрьмы в Морингене, в отчаянии написала лагерной администрации: «До сих пор его письма поддерживали меня. Теперь, когда их нет, я на пределе» [1033] .
1032
Burkhard, Tanz, 89–94; DaA, 9394, A. Lomnitz, «Heinz Eschen zum Gedenken», July 3, 1939; Litten, Mutter, 226.
1033
NLHStA, 158 Moringen, Acc. 105/96, Nr. 104: G. Glogowski to H. Krack, August 26, 1937.
Но какой бы жестокой ни была изоляция заключенных Дахау, эта мера имела кое-какие преимущества для жертв. Поскольку заключенные-евреи были освобождены от перекличек и принудительного труда, они хотя бы на время получали возможность избежать издевательств эсэсовских охранников. Пытаясь скрасить однообразие будней, они играли на музыкальных инструментах, обсуждали политические проблемы, беседовали. Застрельщиком в этом был Ганс Литтен, он охотно делился с товарищами знаниями по искусству и истории, много говорил о литературе и поэзии. Но это было последним рывком Литтена. Сразу же после снятия изоляции в конце декабря 1937 года возобновилась обычная лагерная жизнь, и Литтен был вынужден сгребать снег в составе рабочей команды. Пять без малого лет пребывания в нацистских застенках свое сделали – Ганс Литтен был на пределе физических сил, исхудал и выглядел стариком. Конец наступил в начале 1938 года. После смерти еврейского капо он и несколько других заключенных Дахау подверглись пыткам – эсэсовцы подозревали их в сговоре. Литтена допрашивал штандартенфюрер Герман Барановски. Вскоре после полуночи 5 февраля Ганса Литтена обнаружили повесившимся в лагерной уборной. Ему было всего 34 года, и он стал одним из сорока заключенных, погибших в Дахау в период с января по май 1938 года; по крайней мере, половину из них бросили в концлагерь только за то, что они – евреи. Как и Ганс Литтен [1034] .
1034
DaA, 9394, A. Lomnitz, «Heinz Eschen zum Gedenken», July 3, 1939; Litten, Mutter, 209–210, 225–229; Jahnke, «Eschen», 29–33; Hett, Crossing, 221–224, 227–228, 236–245; K"onigseder, «Regimegegner», 357–360; W"unschmann, «Jewish Prisoners», 164. Цифры смертности см.: DaA, H"aftlingsdatenbank.
Месяцы мрака
1938 год стал роковым для евреев Третьего рейха [1035] . За предшествовавшие ноябрьскому погрому месяцы подстрекаемые Гитлером и другими нацистскими фюрерами власти перешли во фронтальное наступление на еще остававшихся в рейхе на свободе евреев. Запрет на юридические профессии, санкционированный государством грабеж еврейских фирм, экспроприация их собственности – вот что ждало теперь евреев рейха. Сыграл роль и аншлюс Австрии, сопровождаемый грабежами и насилием, именно он и обусловил бешеный всплеск антисемитизма [1036] . И с усилением нацистского террора против евреев изменилась и роль концентрационных лагерей. Теперь они играли более значимую роль в антисемитских преследованиях.
1035
Barkai, «Schicksalsjahr».
1036
Evans, Third Reich in Power, 574–579, 657–661; Friedl"ander, Nazi Germany, 241–268; Longerich, Holocaust, 98–109.
Первый удар обрушился на евреев Австрии во время волны арестов весной 1938 года сразу же после германского вторжения. Первоначально полиция сосредоточилась на политических противниках и выдающихся государственных деятелях, многие из которых были евреи; первый транспорт с 150 австрийскими арестантами прибыл в Дахау 2 апреля 1938 года, в этой группе было 63 еврея [1037] . Новые нацистские правители Австрии, взяв в пример общегерманские рейды в апреле 1938 года по отлову «уклонявшихся от работы», хватали по всей стране заодно с «асоциалами» и видных евреев. Поскольку на тот период эти инициированные сверху рейды не носили направленно антисемитский характер, власти в мае 1938 года приступили к широкомасштабной акции в захваченной Австрии, причем явно антисемитского толка. Евреев заклеймили как «асоциалов», «преступников», – одним словом, как «нежелательные элементы». Прикрываясь приказами, СС и полиция устраивали внезапные облавы в городских парках, на улицах, площадях и в ресторанах, арестовывая евреев просто за то, что они евреи. В конце мая 1938 года один подающий надежды офицер СД Адольф Эйхман, недавно назначенный на должность в Вену, рассчитывал, что приблизительно 5 тысяч евреев, главным образом жителей Вены, уже в ближайшие недели будут направлены в Дахау. Хотя вскоре выяснилось, что Эйхман явно перегибал палку, власти действительно направили в Дахау в период с 31 мая по 25 июня три особых транспорта с евреями мужского пола в количестве 1521 человек [1038] .
1037
W"unschmann, «Jewish Prisoners», 173. См. также: Neugebauer, «"Osterreichertransport», 195–198; Riedel, Ordnungsh"uter, 195.
1038
Цит. в Riedel, Ordnungsh"uter, 196; Eichmann minute, May 30, 1938, NCC, doc. 102. Более широко см.: W"unschmann, «Jewish Prisoners», 182–183; Cesarani, Eichmann, 62–64; Schmid, «Aktion», 34. Еще несколько сотен австрийских евреев были доставлены в Дахау другими транспортами (так называемыми смешанными).