История религии. Том 1

Мень Александр Владимирович

впоследствии и в христианское мышление. В средние века Церковь осталась

единственным культурным очагом в Европе, который сохранил семена античной

науки. Монастыри собирали древнюю литературу, сосредоточив в своих стенах

все сокровища знаний той эпохи. Выдающиеся христианские мыслители поздней

античности и средневековья были во всеоружии науки своего времени. Вопросами

естествознания живо интересовались и св. Василий Великий, и Блаженный

Августин. Такие энциклопедические

умы, как св. Альберт и св. Фома Аквинат,

придавали науке огромное значение и изучали различные ее отрасли. А монах

Роджер Бэкон, внесший огромный вклад в развитие средневековой науки, был

богословом и мистиком.

В нехристианском мире мы видим то же самое. Арабские богословы изучали

Аристотеля, развивали астрономию, алгебру, анатомию, буддийские - логику и

теорию познания.

Итак, в древневосточном мире, в античную эпоху и в средние века наука и

религия мирно жили бок о бок к взаимной пользе друг для друга. И только в

XVII веке произошло первое крупное столкновение между ними, связанное с

проблемой вращения Земли. Остановимся на этом конфликте несколько подробнее.

x x x

Теория о центральном положении Земли во Вселенной не являлась каким-то

особым религиозным учением, и тем более христианским. Она была изложена в

сочинении александрийского ученого II века Птолемея "Великое построение".

Появление этой книги было "важнейшим событием в космологии", так как она

подводила итоги астрономическим знаниям античного мира (Перель К). Развитие

представлений о Вселенной. М., 1962. С. 38). Для той эпохи это было, как у

нас принято говорить, "прогрессивным явлением".

Много веков геоцентрическая система оставалась краеугольным камнем

астрономии. Она вошла в плоть и кровь научного мышления. Естественно, что

вместе со всем ученым миром ее разделяли и христианские философы, тем более

что Библия, хотя и говорила о том, что Земля повешена ни на чем (Иов 26,7),

не упоминала о ее вращении.

В XIV и XV веках геоцентризм стал давать трещины. И первыми, кто стал

сомневаться в нем, оказались христианские мыслители. Так, известный немецкий

богослов, кардинал Николай Кузанский (1401-1464), писал: "Ясно, что Земля

движется, и если только мы этого не замечаем, то потому, что движение

воспринимается нами путем сравнения с чем-либо неподвижным". Научную форму

новым гелиоцентрическим принципам придал польский священник Николай

Коперник. Книга его "О вращении небесных сфер" была посвящена папе, который

принял ее благосклонно. Эта теория,

хотя и вызвала возражения многих

астрономов, в том числе - Тихо Браге, была признана католическими учеными в

качестве одной из возможных для обсуждения.

"Сам Коперник явил образец того, как в одном человеке, в его сознании

могут автономно сосуществовать ученый и верующий... В начале новой эпохи

всемирной истории коперниканство представляло собой новый, исторически

перспективный образец отношений между наукой и религией" (Кимелев Ю. А.,

Полякова Н. Л. Наука и религия: Историко-культурный очерк. М., 1988. С.

174).

Так прошло около семидесяти лет. Давно уже умер Коперник, умер и Тихо

Браге, но внезапно вокруг проблемы загорается ожесточенная идейная борьба.

Прелюдией к ней явился злосчастный процесс Джордано Бруно Ноланского

(1548-1600), которого обычно изображают "мучеником науки". Однако процесс

Бруно состоялся тогда, когда не существовало цензурного запрета на теорию

Коперника. Таким образом, осудить за нее не могли. Что же привело смелого

ноланца на костер?

Джордано Бруно был воспитан в религиозной семье и много лет провел в

монастыре. Его живой и поэтический ум быстро воспринимал новые веяния и

философские идеи, носившиеся в то время в воздухе. Под их влиянием у него

сложилось своеобразное пантеистическое мировоззрение, близкое к

неоплатоновской мистике. Для него Божество было силой, разлитой во всей

Вселенной, которую - вслед за пифагорейцами - он считал бесконечным

множеством миров. К этой философии гипотеза Коперника оказалась важным чисто

научным дополнением (см.: Карсавин Л. Джордано Бруно. Берлин, 1923. С. 164

ел.).

Бруно горел желанием распространять свое учение. Он бежал из монастыря

за границу. Он странствовал много лет по столицам различных государств, в

том числе и враждебных Риму, жил в Лондоне, в протестантской Женеве, в

Париже, скитался по итальянским государствам: Венеции, Генуе - и повсюду с

необыкновенной горячностью выступал с проповедями и диспутами, возбуждая

споры. При этом он не скупился на резкие выпады против Рима и курии. Его

кощунственные остроты стали широко известны. Такой опасный политический

противник не мог не вызвать тревоги в Риме. Это было время, когда повсюду

бушевали очаги Реформации, когда вся Европа казалась ввергнутой в бури

мятежей, расколов и войн. Идейную борьбу подогревали политические страсти.

Дж. Бруно, объявивший себя "учителем более совершенного богословия, сыном

неба и матери-земли", был обвинен в лжеучении.