История религии. Том 1
Шрифт:
кулункулов и зулусов, - оно стоит как бы на заднем плане. Этнограф Б. Оля,
много лет работавший в республике Берег Слоновой Кости, пишет, что в
религиях тропической Африки "Отец Вселенной ведет чисто мифическое
существование, тогда как руководством мира занимается божество,
представленное в литургии... Их можно рассматривать, как две ипостаси одного
и того же божества. Активно действующий бог с более материальными интересами
не противостоит Создателю" /42/.
Полинезии, Океании и Малайи. У андаманцев он известен под именем Пулуга, и
опять-таки никакого культа этого Пулуги нет /43/. Творцом, Тангорой,
называют его в Новой Зеландии. При этом характерно, что среди племен,
стоящих на более высоком уровне цивилизации, понятие о Высшем Боге почти
совершенно исчезло.
Что касается народов Америки, то они называют Творца Тахмахнауис -
Великий Дух, а в других случаях Хавенейу - Держатель небес. Молитвы Великому
Духу у индейских племен поражают своей чистотой и искренним чувством /44/.
Иногда высшая Сила рисуется индейцам как нечто, неопределенное.
"Дакотский вождь объяснил Д. Уолкеру, что формы, которые мы видим, не
суть реальной формы, а их "тонвапи", то есть проявления божественной силы.
Это перекликается с воззрениями маорийцев, согласно которым каждое создание
обладает вечным элементом тойора, а Тойора Вселенной - это душа Верховного
Бога. По словам одного исследователя, сверхъестественная Сила представляется
индейцам-тлинкитам "безликой громадой, непостижимой по природе, но, когда
она является людям, она может проявляться в любом аспекте" /45/.
С этим очень сходны представления "примитивных" народов Сибири и
Севера. На языке эвенков, гиляков, эскимосов одно слово означает Бога и мир.
Буга эвенков - это и Вселенная, и высшее Духовное Существо /46/. И здесь,
как и в других странах, мы нередко сталкиваемся с явлением отмирания
монотеизма: например, Ульгень, высший Бог алтайских племен, считается
далеким от человека, не вмешивающимся в его дела /47/.
Мы не будем больше приводить примеров. Их слишком много. Остается
подвести итог. Его можно сформулировать словами австрийского историка
Леопольда Шредера:
"Если мы ближе всмотримся в религиозные представления примитивных
народов, то нам в глаза бросится замечательное обстоятельство, идущее
вразрез с господствующими теориями о происхождении религии из почитания душ
или природы. Это - именно широко распространенная, если не всеобщая, вера в
Высшее Благое Существо, которое по большей части представляется Творцом...
напрасно кто-нибудь старался бы обессилить это доказательство веры в Высшее
Благое Существо указанием на возможность европейского и исламского влияния,
так как такую веру мы находим у народов, которые, еще не имея никаких
интимных соприкосновений с европейцами или магометанами, боязливо охраняют
себя от таких сношений, даже питают ненависть к этим народам" /48/.
Мистическая интуиция, приводящая душу в трепет перед непостижимым и
таинственным Началом, - основа всякой "естественной" религии и, разумеется,
первобытной.
"Любые сомнительные теории, - говорит Р. Отто, - пытающиеся объяснить
происхождение религии анимизмом, магией либо народной психологией, с самого
начала обречены на провал, на блуждание в потемках, на потерю искомой
реальной цели, пока все они не признают, что этот фактор нашей природы,
изначальный, единственный в своем роде и ни из чего не выводимый, есть
существенный фактор, важнейший импульс, лежащий в основании всего процесса
религиозной эволюции" /49/.
При этом необходимо признать, что вера в духов и богов - это лишь одна
сторона миросозерцания первобытного человека; для него духи только
проявления, за которыми стоит Единый Дух. Сущность первобытной религии
заключается в "неясной и недифференцированной интуиции трансцендентного
бытия" /50/. Если "дикарь" не может еще четко сформулировать свое
богопознание, то это отнюдь не снижает его реальности и ценности. И
первобытные охотники на мамонтов, так же как и современный человек,
постигали всем своим существом высшую Реальность, сокрытую за миром
преходящих явлений. Их мистическая интуиция была не слабее, а, может быть,
даже сильнее, чем у современного человека: они были ближе и к природе, и к
Богу. "Истинную мудрость можно обрести лишь вдали от людей, в великом
уединении", - говорил Расмуссену его друг эскимос.
x x x
Однако, признавая возвышенный характер первобытной религии, мы не
должны упускать из виду регрессивных ее элементов. Они связаны с тем, что
человек в религии стал делать упор на своекорыстных целях, и в первую
очередь стремился получить охрану и помощь от божественных сил. "В новое
время, - пишет об африканских пигмеях Г. Бутце, - образ Бога постепенно
бледнеет в представлении бамбути и уступает место божествам второстепенным,