История России. Факторный анализ. Том 1. С древнейших времен до Великой Смуты

Нефедов Сергей Александрович

Заимствования коснулись не только военной сферы, многие заимствованные тюркские слова относятся к сфере торговли, ремесел и быта: базар, товар, таможня, алтын, безмен, амбар, аршин, булат, кирпич, фитиль, телега, ковер, тюфяк, утюг, карандаш, колбаса – и можно привести много других примеров. [884] Заимствовалась и одежда, восточные «кафтаны», «халаты», «дохи», «шубы», «тулупы», «сарафаны», «армяки», «башлыки» – Сигизмунд Герберштейн отмечал, что русская одежда очень похожа на татарскую, только застегивается с другой стороны. [885] Была перенята и обувь на высоких каблуках, удобная для всадников, использующих стремена. [886] Русская знать заимствовала у татар не только одежду и обувь, но и менталитет прирожденных всадников: западные путешественники, приезжавшие на Русь в XVI веке, свидетельствуют о том, что русские дворяне считали ниже своего достоинства ходить пешком. [887]

884

Фасмер М. Указ. соч.; Очерки истории русской культуры XIII–XV веков. М., 1969. С. 28.

885

Герберштейн С. Указ. соч. С. 117. См. также: Политковская Е. В. Как одевались в Москве и ее окрестностях в XVI–XVIII веках. М., 2004. С. 34–45.

886

Очерки руской культуры в XVI в. М., 1972. Ч. 1. С. 206.

887

Известия англичан о России во второй половине XVI века / Чтения общества истории древностей российских. 1884. Кн. IV. Отд. III. С. 34; Турбервилль Дж. Указ. соч. С. 260.

Заимствования с Востока сказались и на развитии русских ремесел. С XIII века получили распространение большие «булгарские» горны для обжига керамических сосудов и краснолощеная керамика булгарского типа. [888]

В XIV–XV веках на Руси появилась соха с полицей [889] – пахотное орудие, о китайском происхождении которого говорилось выше. К числу китайских заимствований относятся и медные монеты с принудительным курсом – они пришли на Русь через посредство Золотой Орды. [890] В Золотой Орде были стандартные меры веса и длины; известно, что такого рода стандартизация впервые появилась в Китае, и Ю. Г. Кроль обращает внимание на близость китайской меры длины «жень» и русской «маховой сажени» (и то и другое – это расстояние между концами рук, раскинутых по вертикали, соответственно, совпадают и абсолютные величины этих мер). [891] Первые сведения о мельницах на Руси относятся к 1260-м годам, и мы находим их не в летописях, а в ярлыке хана Менгу-Темира [892] (любопытно, что в Новгороде, не воспринимавшем татарских заимствований, по-видимому, не знали мельниц [893] ). Русские научились у кочевников искусной выделке кожи – производству юфти; русские ткачи полотна называли «хамовниками», потому что пытались выделывать индийскую ткань «хаман». [894] Первые геометрические знания пришли на Русь вместе с «Метафизикой» ал-Газали; первая русская географическая карта была также исполнена в арабских традициях – север на ней был внизу, а юг – вверху. Из литературных заимствований можно отметить «Повесть о снах царя Шахаиши» и «Повесть о Еруслане Лазаревиче» – оба этих произведения обнаруживают несомненную связь с персидской литературой. [895] В. В. Стасов писал, что «наш Еруслан Лазаревич есть не кто иной, как знаменитый Рустем персидской поэмы Шах-наме». [896] Восточная культура оказала огромное влияние на становление русского общества – и в этом нет ничего удивительного, это была культура великих и древних цивилизаций.

888

Розенфельт Р. Л. Керамика / Древняя Русь. Быт и культура. М., 1997. С. 28; Розенфельт Р. Л. Московское керамическое производство XII–XVIII вв. М., 1968. С. 18.

889

Краснов Ю. А. Указ. соч. С. 22, 152–153.

890

Кулишер И. М. Указ. соч. Т. 1. М., 1925. С. 379.

891

Кроль Ю. Г., Романовский Б. В. Опыт систематизации традиционной китайской метрологии / Страны и народы Востока. Вып. 23. М., 1982. С. 220.

892

Очерки русской культуры. Т. I. М., 1969. С. 205.

893

Никитский А. И. История экономического быта Великого Новгорода. М., 1893. С. 83, 86.

894

Байкова Н. Б. Роль Средней Азии в русско-индийских торговых связях. Ташкент, 1964. С. 66, 133.

895

Чернецов А. В. Связи средневековой Руси с Востоком: некоторые проблемы и перспективы изучения / Истоки русской культуры. 1997. Вып. 3. С. 158–159.

896

Стасов В. В. Происхождение русских былин / Стасов В. В. Собрание сочинений. Т. III. СПб., 1984. C. 955.

4.6. Период восстановления

Нашествие обладавших новым орудием завоевателей означало демографическую катастрофу. Разрушения были огромны; большинство городов обратилось в развалины, исчезли многие ремесла, почти сто лет на северо-востоке Руси не строили каменных зданий. [897] Было уничтожено примерно три четверти замков, крепостей, волостных центров; на Юге обезлюдели целые земли, Киевская, Переяславская, Черниговская; некоторые области оставались пустынными не одну сотню лет. [898] Даже леса не всегда были надежной защитой от завоевателей, монголы охотились за укрывавшимися в лесной глухомани; многие из беглецов погибали от голода, зимних морозов, эпидемий. «Кровь отцов и братьев наших, будто вода в изобилии насытила землю… – писал епископ Серапион. – Множество братий и чад наших в плен увели, многие города опустели, поля наши сорной травой поросли…». [899] «Села от того нечестивого батыева пленениа запустели и нане лесом заросша», – свидетельствует «Житие Михаила Черниговского». [900] «От многих лет запустения великим лесом поросша и многим зверем обиталище бывша курская земля», – говорит «Повесть о граде Курске». [901]

897

Рыбаков Б. А. Ремесло древней Руси… С. 534–537, 675.

898

Горская Н. А. Историческая демография России эпохи феодализма. М., 1994. С. 53.

899

«Слова» Серапиона Владимирского… С. 448.

900

Цит. по: Каргалов В. В. Указ. соч. С. 180.

901

Цит. по: Там же.

Славянские земледельцы, освоившие в предыдущие столетия обширные пространства лесостепей, вновь, как во времена прошлых нашествий, оказались отброшенными в северные леса. Однако и в лесной полосе население резко уменьшилось. Земли, расчищенные от лесов трудом многих поколений, снова зарастали кустарником; немногие уцелевшие сельчане вернулись к подсеке и к перелогу, к системам земледелия, господствовавшим во времена Рюрика.

С наступлением «великой тишины» при хане Узбеке начался период восстановления экономики. Москва первой установила хорошие отношения с татарами, и московское княжество не подвергалось набегам с конца XIII века – поэтому именно на московские земли устремился поток переселенцев, уходивших из разоренных областей, в особенности, с опустошенного Юга. [902] Во время нашествия число известных археологам сельских поселений уменьшилось втрое, со 129 до 43. Восстановление происходило поначалу медленно, археологам известно лишь 20 поселений, возникших во второй половине XIII века; в отличие от прежних больших сел это были маленькие деревни, прятавшиеся в глубине лесов. В XIV веке ситуация резко изменилась – было основано 185 новых поселений, и их общее число увеличилось в четыре раза (!), оно намного превысило количество поселений, существовавших до нашествия. [903] В отличие от XIII века среди новых поселений были села, не уступавшие по размерам селениям домонгольских времен; в районе Углича большие слободы тянулись вдоль берега Волги на 9 – 10 километров. [904] Специалисты отмечают, что причиной этих впечатляющих перемен явился «колоссальный приток людских ресурсов» из других областей; этот приток был вызван «надеждой на личное благополучие и безопасность», гарантированные политикой московских князей. [905]

902

Там же. С. 184, 193–195; Юшко А. А. Московская земля IX–XIV веков. М., 1991. С. 126.

903

Юшко А. А. Указ. соч. С. 19, 48, 57.

904

Каргалов В. В. Указ. соч. С. 177; Юшко А. А. Указ. соч. С. 57.

905

Юшко А. А. Указ. соч. С. 126, 174.

Частью процесса восстановления являлся так называемый процесс «монастырской колонизации». Как известно, монголы освобождали монастыри от дани, и пользуясь этим, братья-монахи основывали новые монастыри и привлекали на свои земли крестьян. В XIV столетии эта колонизация приобрела масштабный характер: было основано более 200 монастырей, больше, чем за всю предыдущую историю. [906] В 1337 году был основан знаменитый Троицкий монастырь; в конце столетия здесь проживало 700 монахов – столько же, сколько жителей было в Ростове, столице соседнего княжества. Рядом с монастырями создавались большие слободы, а дальше на окрестной территории располагались многочисленные деревни. Работы историков дают впечатляющее описание процесса монастырской колонизации, результатом которого было рождение «святой Руси» – страны церквей и монастырей. Иностранцы, посещавшие Россию в XVI веке, удивлялись огромному количеству храмов и монастырских обителей; в те времена церкви принадлежала примерно третья часть всех земельных владений. [907]

906

Данные И. И. Бурайченко, цит. по: Ивина А. И. Крупная вотчина Северо-Восточной Руси конца XIV – первой половины XV в. М., 1979. С. 35.

907

Любавский М. К. Образование основной государственной территории великорусской народности. Л., 1929. С. 17–30.

В начале XIV века на Руси преобладали

«особножительские» монастыри. В таких обителях каждый монах вел «особную» жизнь, держал деньги и личное имущество в своей келье, питался от своего достатка. Это противоречило христовым заповедям, ведь в первые времена христианства монахи не имели нечего своего и жили общинами, которые по-гречески назывались «киновий», а по-латыни – «коммуна». В середине XIV века константинопольский патриарх Филофей направил известному своим подвижничеством старцу Сергию Радонежскому послание, в котором просил его восстановить на Руси монашеский «киновий». Сергию удалось обратить монахов на путь истинный, и с этих пор большинство монастырей в Северо-Восточной Руси стали общинами-коммунами. [908]

908

Скрынников Р. Г. История Российская… С. 158.

Поселения, освобожденные от налогов, назывались «свободами», «слободами» или «слободками». Крестьяне по большей части селились не рядом с монастырем, а поодаль, производили заимки, вырубали лес и «драли» целину сохами – поэтому крестьянские заимки назывались «деревнями». [909] На Руси того времени преобладали маленькие однодворные деревни, после смерти основателя деревни сыновья становились ее совладельцами и долгое время продолжали вести единое хозяйство. [910] Это единое деревенское хозяйство, большая семья, и было принято писцами за единицу налогового обложения, «соху». [911] После монгольского нашествия Русь опустела, поля заросли лесами, и крестьянам приходилось начинать все сначала – в те времена преобладала подсечная система земледелия. Урожай на подсеке обычно составлял сам-10 – 12 – втрое выше, чем на пашне (но бывало и сам-30). Земли было много, кормов для скота – достаточно; обычное хозяйство имело две – три лошади, две – три коровы, несколько овец. [912] Время колонизации всегда было временем, благоприятным для крестьянина: рабочая сила ценилась дорого, землевладельцы переманивали крестьян, предлагая им большие льготы. Во времена Киевской Руси постоянные междоусобицы были главным бедствием, от которого страдали сельские жители – вторгшиеся из соседнего княжества дружины охотились за «полоном»; пленников массами обращали в рабов. Теперь, после установления «великой тишины», сельское население могло жить спокойно, не опасаясь за свою жизнь. Рабов становится меньше, и в частности, монастыри уже не использовали рабский труд. [913] Свободные поселяне пользовались определенными правами, их уже не называли «смердами», как в прежние времена, – теперь они были «христиане», «крестьяне». Крестьяне свободно распоряжались своей землей, передавали ее по наследству, но продажа земли вотчинникам дозволялась лишь с особого разрешения князя и общины. В волости существовало свое общинное самоуправление; крестьянская сходка выбирала старосту, «сотского», «десятских», распределяла налоги и решала главные вопросы крестьянской жизни. По решению «всех христиан», староста мог сдать общинную землю в аренду, причем арендную плату он клал «всей братии на столец». Представители крестьянской общины, «волостные мужи» и «люди добрые», участвовали в суде вместе с княжеским волостелем. [914] Сохранились известия о традиционных крестьянских пирах, «братчинах», на которые собиралась едва ли не вся волость; на этих пирах мирили поссорившихся и разрешали тяжбы; по свидетельству Псковской Судной грамоты «братчина судит как судьи». [915] Изобилие земли и зерна, низкие налоги, мир и покой, общинное самоуправление, пиры-«братчины» – такова была жизнь крестьян в XIV веке. Может быть, это было лучшее для крестьян время за всю историю России – «золотой век» русского крестьянства. От этого времени не сохранилось известий о крестьянских выступлениях или о борьбе за землю. [916] Свидетельством крестьянского благополучия являются сравнительно редкие упоминания голодных лет: за полвека с 1310 по 1360 год лишь один раз (в 1332 году) упоминается сильная дороговизна. [917] Для сравнения можно отметить, что в 1210–1230 годах девять из двадцати лет были годами голода. [918]

909

Очерки русской культуры… С. 232, 235.

910

История крестьянства Северо-Запада России… С. 54; Рабинович М. Г. Поселения / Очерки русской культуры XIII–XV веков. Т. 1. М., 1969. С. 232.

911

Веселовский С. Б. Село и деревня в Северо-Восточной Руси. М., 1936. С. 47–48.

912

История крестьянства в Европе… С. 258; Шапиро А. Л. Проблемы социально-экономической истории… С. 13–14.

913

Веселовский С. Б. Феодальное землевладение в Северо-Восточной Руси. Т. I. М., 1947. С. 220.

914

История крестьянства СССР с древнейших времен до Великой октябрьской социалистической революции. Т. 2. М., 1990. С. 141–143; Горский А. Д. Указ. соч. С. 138, 152; Алексеев Ю. Г. Аграрная и социальная история Северо-Восточной Руси XV–XVII вв. Переяславский уезд. М. – Л., 1966. С. 27 – 31

915

Псковская судная грамота. СПб., 1914. Ст. 113; История крестьянства СССР… С. 143

916

Горский А. Д. Борьба крестьян за землю на Руси в XV – начале XVI века. М., 1974 С. 37

917

Соловьев С. М.Указ. соч. С. 542

918

Подсчитано по Пашуто. В. Т. Голодные годы в Древней Руси / Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы. 1962. Минск, 1964. С. 61 – 94

Источники не сохранили данных, которые бы позволили количественно описать уровень потребления крестьян в XIV веке. Ближайшие по времени массовые данные относятся к Новгородской земле конца XV века; они позволяют с некоторой долей вероятности представить, как могли жить крестьяне в условиях изобилия свободных земель. По расчетам А. В. Шапиро, в Водской пятине чистый сбор зерна на хозяйство составлял 171 пуд. При средней численности двора в 6 душ на душу приходилось 28,5 пудов зерна, в то время как для пропитания считается достаточным 15 пудов. Кроме того, имелся доход от животноводства, технических культур, леса, оцениваемый (в пересчете на рожь) в 42,7 пуда, то есть примерно в 7 пудов зерна на душу. [919]

919

Аграрная история Северо-Запада России XVI века. Север. Псков. Общие итоги развития Северо-Запада Л., 1978 (далее – аиСзр Т. III.) С. 178

Правда, нужно учесть, что крестьяне (за исключением живших в слободах) платили дань. Поначалу дань называли десятиной, и, возможно, она составляла десятую часть доходов. Однако в дальнейшем дань превратилась в фиксированный налог с «сохи»; в конце XIII века «соха» – это был большой двор, в который входили «два мужа работника» и две – три лошади. Позже, во времена Ивана III, на новгородчине «соха» составляла три «обжи» по одному работнику с лошадью, то есть три малых однолошадных двора. А. В. Шапиро полагает, что в XIV–XV веках одновременно с переходом от подсеки к трехполью происходил распад больших семей – и действительно, подавляющее большинство хозяйств на Новгородчине к концу XV столетия были малыми и однолошадными. [920] Подобный процесс происходил ранее в Киевской Руси, но катастрофа XIII столетия вернула Русь к подсеке и большим семьям – теперь все началось с начала.

920

Шапиро Л. В. Средневековые меры земельной площади и размеры крестьянского хозяйства в России / Проблемы отечественной и всеобщей истории. Л., 1969 С. 72; История крестьянства Северо-Запада России. С. 62

Таким образом, можно считать, что «соха» состояла из трех дворов, подобным дворам Водской пятины (где средний двор был равен «обже»). Общий доход с «сохи» в этой пятине составлял 641 пуд или 85 коробей зерна. Какую часть дохода отнимала дань? У В. Н. Татищева сохранилось известие о том, что в 1275 году дань собирали по полугривне серебра с «сохи»; [921] в 1384 году брали полрубля с деревни; в 1408 году – полтину с «сохи». [922] По заключению историков, рубль и гривна, «соха» и деревня – это одно и тоже, [923] таким образом, до середины XV века размер дани оставался постоянным и составлял полтину с «сохи». Рубль в XIII–XIV веках равнялся 196 г серебра, [924] полтина – 98 г, если считать в сохе три двора, то на двор придется 33 г серебра или 9 саманидских дирхемов. Если вспомнить, что в киевские времена со двора брали один, максимум два дирхема, то разница покажется огромной. Правда, как отмечалось ранее, в Византии и в Египте обложение составляло 24–26 дирхемов, то есть было много выше монгольской дани. Низкое обложение в киевские времена объяснялось тем, что князья не имели бюрократического аппарата и не могли наладить проведение переписей и строгий сбор налогов. Низкие налоги обусловливали финансовую и военную слабость русских княжеств; они порождали ситуацию, когда военная элита была вынуждена развязывать междоусобные войны и жить грабежом собственной страны. Теперь, с приходом баскаков и даньщиков, появился бюрократический аппарат и появились настоящие налоги – это означало, что появилось сильное государство (правда, это была не Русь, а Золотая Орда).

921

Татищев В. Н. История российская. Т. 5. М. – Л., 1965 С. 51

922

ПСрл. Т. XI. С. 85, 210

923

Веселовский С. Б. Село и деревня С. 47 – 48

924

Янин В. Л. Деньги и денежные системы // Очерки русской культуры XIII–XV веков. Ч. 1 М., 1969. С. 327