История России. Факторный анализ. Том 1. С древнейших времен до Великой Смуты
Шрифт:
При всем том, что налоги резко возросли, необходимо учитывать, что их тяжесть зависит от уровня цен. Затруднение состоит в том, что цены на хлеб для XIV века неизвестны. Имеются лишь данные о том, в Пскове в 1409 году (когда хлеб был дешев) на полтину можно было купить 6 зобниц, то есть 8 коробей ржи. В 1425 году на полтину можно было купить 5 зобниц, в 1426 году – 8 зобниц. [925] Далее цены падают, что объясняется (как мы увидим ниже) демографической катастрофой, произошедшей в этот период, и использовать эти цены для характеристики положения в конце XIV – начале XV века (как делают некоторые авторы [926] ) нельзя. Поэтому наиболее представительной в данном случае является самая ранняя цена – цена 1409 года, при которой размер дани с сохи был эквивалентен 8 коробьям ржи.
925
Псковские летописи. Вып. 2. М., 1955. С. 35; Арестов Н. Промышленность древней Руси. СПб., 1866. С. 288. Зобница составляла 2/3 кади, а коробья – 1/2 кади. См. Каменцева Е. И., Устюгов Н. В. Русская метрология. С. 56
926
Павлов Н. Н. К вопросу о русской дани в Золотую Орду / Ученые записки Красноярского гос. пед. ин-та. 1958. Т. 13 С. 110; Кузьмин А. «Со всякие деревни по полтине» / Родина. 2003. № 11. С. 83 – 85
Общий доход «сохи» равнялся примерно 85 коробьям. Таким образом, в натуральном исчислении дань составляла 8/85 – порядка десятой части крестьянского дохода, это соответствует ее другому названию «десятина». Получается, что дань действительно была «десятиной». [927]
А
927
В. Л. Янин и С. М. Каштанов полагают, что дань собиралась не каждый год, а один раз в 7–8 лет. См. Янин В. Л. «Черный бор» в Новгороде XIV–XV вв. / Куликовская битва в истории и культуре нашей Родины. М., 1983. С. 106.; Каштанов. С. М Финансы средневековой Руси. М., 1988. С. 45 Однако большинство историков считают более убедительной точку зрения. М. Рублева, который доказывает, что дань собиралась ежегодно. Roublev M. The Periodicity of the Mongol Tribute as Paid by Russian Princes. During the Fourteenth and Fifteenth Centuries / Forschungen zur osleuropaischen Geschichle Band. 15. Berlin. 1970. S. 12
928
Кузьмин А. Указ. соч. С. 85
929
Соловьев С. М Указ соч. Кн. II. М. 1963. С. 520
Конечно, по сравнению с временами Киевской Руси дань была велика, и это объясняет многочисленные сообщения летописи о «дани великой». Однако, как можно судить по материалам конца XV века, обычная дань была в три – четыре раза меньше тех оброков, которые платили новгородские крестьяне, сидевшие в вотчинных или поместных землях. [930] Среди этих крестьян были, в частности, «половники», рента которых, как говорит само название, составляла половину урожая. И конечно, повинности крестьян XIV века были несопоставимы с барщиной XIX века, когда крепостные работали на помещика до пяти дней в неделю.
930
Шапиро А. Л Русское крестьянство С 44.
Приведенные здесь оценки уровня душевых сборов и налогов являются весьма приблизительными, но сам по себе порядок величин говорит о том, что в условиях изобилия свободных земель и относительно низких налогов крестьяне не испытывали недостатка в хлебе.
4.7. Московская Русь
Возвышение Москвы началось в начале XIV века борьбой московских князей за великокняжеский престол. После ухода баскаков за сбор и доставку ордынского «выхода» отвечал великий князь владимирский; это придавало титулу великого князя новое значение. В 1304 году тверской князь Михаил и московский князь Юрий устроили торг в Орде, обещая платить один больше другого, – и хан отдал Михаилу престол вместе с правом на сбор дани. [931] Но Юрий московский не захотел отступиться, он снова приехал в Орду, несколько лет жил в ставке хана Узбека и сумел склонить его на свою сторону. В 1317 году Юрий получил ярлык на великое княжение и в жены – сестру хана Кончака. Московские князья демонстрировали покорность ханам – в то время как Тверь пыталась сопротивляться; в 1327 году здесь вспыхнуло новое восстание. В итоге Тверь была разгромлена татарами, а Москва закрепила за собой Великое княжение Владимирское. [932] Право на сбор дани служило действенным оружием для подчинения других князей, и брат Юрия, Иван Калита, сумел объединить вокруг Москвы значительную часть северо-восточной Руси. Характерно татарское прозвище этого князя – Калита, то есть мешок с деньгами; надо думать, у Ивана Даниловича было достаточно денег, чтобы ладить с ордынскими вельможами. Иван Калита жил попеременно то в Москве, то в Орде, поддерживал хорошие отношения с Узбеком и исправно платил «выход». [933]
931
Соловьев С. М. Указ соч. Кн. II. М. 1963. С. 217
932
Kollmann N. S. The Principalities of Rus’ in the Forteenth century / The New Cambridge Medieval History Cambridge, 2000. P. 772
933
Насонов А. И. Указ. соч. С. 109–110; Горский А. А. Москва и Орда. С. 60 – 67
Можно приблизительно оценить долю великого князя и долю хана в общем объеме дани. После прекращения ордынских переписей княжеские даньщики продолжали учет населения [934] и составляли налоговые росписи; по-видимому, на основании этих данных летопись сообщает, что в 1360 году Великое княжение Владимирское насчитывало 15 «тем». [935] «Тьма» – это административная и фискальная единица, установленная в свое время монгольскими численниками и условно содержащая 10 тысяч дворов. Если считать в сохе один большесемейный двор и учесть, что с «сохи» брали по полтине, то доход московских князей от дани теоретически должен был составлять примерно 75 тысяч рублей. [936] Между тем, при Дмитрии Донском «выход» Великого княжества Владимирского составлял лишь 5 тысяч рублей. [937] Таким образом, в Орду шла лишь малая часть собираемой дани, львиная доля ее оставалась в Москве. Это несоответствие между данью и «выходом», конечно, не было секретом для ханов – и его можно объяснить с точки зрения порядков Орды. Дело в том, что в начале XIV века на Ближнем Востоке (и в Золотой Орде) получила распространения система икта, в соответствии с которой эмиры сами собирали налоги в своих владениях, передавая в казну лишь небольшую их часть. [938] Очевидно, ханы рассматривали улусы русских князей как икта, и этим объясняется как отзыв баскаков, так и незначительная величина «выхода».
934
Алексеев Ю. Г. У кормила Российского государства. С. 126
935
ПСрл. Т. XV Стб. 68; См также Насонов А И Указ. соч. С. 98
936
Вернадский Г. В. Указ. соч. С. 237.
937
Roublev M. Le tribut aux d’apres les teataments et accords des princes russes / Cahiers du Monde Russe et Sovietique. 1966. № 4. Р. 525, 527; Каштанов С. М. Финансы средневековой Руси. М., 1988. С. 8.
938
Пигулевская Н. В., Якубовский А. Ю., Петрушевский И. П., Строева Л. В., Беленицкий Л. М. История Ирана с древнейших времен до конца XVIII века. Л., 1958. С. 203.
При Иване Калите начинается процесс сложения нового русского государства – пока в составе Золотой Орды. Постоянные усобицы конца XIII – начала XIV века породили обстановку анархии и разбоя. Калита сумел навести порядок и «исправи Русськую землю от татеи и от разбойник». [939] Прежде огромное количество средств разворовывалось «сильными людьми» – теперь в сборе дани был наведен порядок. [940] Финансовые учреждения молодого Московского княжества еще только складывались, и статьи доходов были достаточно скромными. Одним из достижений Калиты была передача ему доходов от «тамги» – эти доходы раньше принадлежали татарам. Доходы князя теперь состояли из «тамги», «осмничего» (еще одна рыночная пошлина), «мыта» и медового оброка; [941] дань формально принадлежала татарам – хотя, как мы знаем, большая часть ее оставалась в казне князя.
939
НПл. С. 465.
940
Борисов
941
Каштанов С. М. Финансовое устройство Московского княжества в середине XV века по данным духовных грамот / Исследования по истории и историографии феодализма. М., 1982. С. 174, 180, 185; Шапиро А. Л. Русское крестьянство… С. 96.
Местная администрация формировалась на основе системы кормлений, известной еще в Киевской Руси; наместники и волостели получали в качестве платы за исполнение своих должностей часть пошлин. [942] Среди перемен, принесенных новой эпохой, было уничтожение должности тысяцкого; во времена Киевской Руси тысяцкие были выборными предводителями городского ополчения; наряду с вече эта должность была символом городского самоуправления – теперь она исчезла вслед за вече. [943] Подражая ханам, московские князья стремились стать самодержавными правителями – однако на этом пути стояло много препятствий. Одним из препятствий была старая традиция решать дела вместе с боярами, Дмитрий Донской завещал своим сыновьям бояр своих любить и без воли их ничего не делать. [944] Другим препятствием была традиция наследования, при которой каждому сыну выделялся свой удел – это приводило к дроблению княжества на уделы. Татары также не желали усиления московского князя; в 1340-х годах они наделили великокняжеским титулом князей Твери, Рязани и Нижнего Новгорода. Теперь на Руси было четыре великих князя, которые самостоятельно собирали дань и по отдельности вели дела с Ордой. [945]
942
Вернадский Г. В. Указ. соч. С. 226, 367; Соловьев С. М. Указ. соч. С. 506.
943
Вернадский Г. В. Указ. соч. С. 352.
944
Цит. по: Соловьев С. М. Указ. соч. Кн. II. М., 1963. С. 308.
945
Соловьев С. М. Указ. соч. Кн. II. М., 1963. С. 217.
Возвышение Москвы привлекло к ней бояр, предлагавших князьям свою службу. Древние боярские роды, потомки завоевателей-варягов, понесли большие потери во время борьбы с монголами; их вотчины были разгромлены, холопы частью разбежались и стали свободными людьми. [946] Теперь уцелевшие бояре стали стекаться под знамя московских князей. «Со всех сторон собирались знатные служилые люди из Мурома, из Нижнего, из Ростова, Смоленска, Чернигова, даже из Киева и из Волыни», – писал В. О. Ключевский. [947] Бояре переселялись с толпами дворовых холопов и слуг; киевский боярин Родион Нестерович прибыл в Москву с двором в 1700 человек. [948] В XIV веке вокруг московских князей формируется боярская элита; она еще немногочисленна: в этом столетии известно всего 19 московских боярских родов, из них единовременно при дворе находилось, как правило, не более 12 бояр. Это новая элита: свидетельством разрыва со старой дружинной традицией является исчезновение практики захоронений представителей знати в больших курганах. Родословные московских боярских родов также подтверждают свершившуюся перемену: они все начинаются в XIV веке, хотя известно, что некоторые роды были пришлыми и имели более древние корни. [949]
946
История крестьянства в Европе. Т. II… С. 262.
947
Цит. по: Пресняков А. Е. Образование Великорусского государства. М., 1998. С. 32.
948
Соловьев С. М. Указ. соч. Кн. II. М., 1963. С. 217.
949
Макаров Н. А. Указ. соч. С. 5, 8; Коллманн Н. Боярские роды и их отношения при дворе: образование политической системы русского государства / Американская русистика: вехи последних лет. Период Киевской и Московской Руси. Самара, 2001. С. 174, 177–178; Kollmann N. Sh. Kinship and Politics. The Making of the Muscovite Political System, 1345–1547. Stanford, 1987. P. 112.
На верхних ступенях новой элиты стояли боярские роды, породнившиеся через брачные связи с княжеским родом. Ранги других родов не были жестко закреплены, что находило выражение в распространенных конфликтах из-за «мест» (русские переняли обычай местничества у татар). Тем не менее новая элита была достаточно сплоченной, и конфликты бояр с князьями были редкими исключениями. [950]
Появление новой элиты нашло свое отражение в появлении новой роскоши. Московская элита заимствовала роскошную восточную одежду – в первую очередь «кожухи» и «шубы» (персидское «джубба»), покрытые снаружи парчой, бархатом или атласом. Под 1376 годом Никоновская летопись говорит, что «русские воеводы начаша ходити и ездити в охабнех и сарафанех». [951] «Сарафа» по-персидски означает «почетная одежда», это была длинная одежда на меху, ничем не напоминающая современные сарафаны. Охабень – тоже длинная одежда на меху из парчи или из шелка с золотом. Любопытно, что эти меховые одежды носили и летом – обычай, который кажется теперь странным, но который находит объяснение, если мы вспомним, что жители Средней Азии носят теплую одежду и в самое жаркое время. [952]
950
Коллманн Н. Боярские роды… С. 176, 188; Насонов А. И. Указ. соч. С. 63.
951
ПСрл. Т. XI. С. 27.
952
Арциховский А. В. Одежда / Очерки русской культуры XIII–XV веков. М., 1968. С. 288, 292; Политковская Е. В. Указ. соч. С. 35.
Для современных исследователей символом восточной роскоши является так называемая шапка Мономаха – считается, что это произведение среднеазиатского искусства было подарено Ивану Калите ханом Узбеком. Украшения, нашитые на шапку, были выполнены в технике золотой скани, которая потом была перенята русскими мастерами – таким образом, постепенно возрождалась русская ювелирная школа. [953]
Возвращаясь к описанию имущественного положения новой элиты, необходимо отметить, что московские князья давали боярам в вотчины пустующие земли. По свидетельству археологов, большинство крупных поселений возникало на новых, неосвоенных прежде землях – это были боярские села, родовые гнезда, населенные младшими родичами, дружинниками, слугами и холопами. [954] Боярские вотчины занимали обширные территории, некоторые бояре имели свыше тысячи десятин земли и десятки сел. [955] Среди населения вотчин преобладали свободные крестьяне, но, как показывают отдельные примеры, около трети крестьян составляли рабы-холопы. [956] Со временем имения бояр дробились между наследниками, и к концу XIV – началу XV века относятся сведения об увеличении числа мелких вотчинников; эти вотчинники назывались «детьми боярскими», что само по себе указывает на их происхождение. Имение мелкого вотчинника часто составляло одну деревню; он вел хозяйство с помощью доставшихся в наследство холопов, а иногда и сам пахал землю. Служившие князю вотчинники получали пожалования и освобождение от налогов – но неслужилые должны были нести «тягло» вместе с крестьянами. [957]
953
Рыбаков Б. А. Ремесло Древней Руси… С. 642; Валеева-Сулейманова Г. Ф. Татарские шапки – короны русских царей http:/luizam. narod.ru smi tarih 30-shapkoron. htm.
954
Юшко А. А. Указ. соч. С. 56; см. так же: Кобрин В. Б. Власть и собственность в средневековой России (XV–XVI вв.). М., 1985. С. 44.
955
Веселовский С. Б. Феодальное землевладение… С. 119, 122, 132–135, 148; Горский А. Д. Указ. соч. С. 127.
956
Веселовский С. Б. Село и деревня… С. 23.
957
Там же. С. 20, 57–59.